Истинная рейвенкловка// MC Word/author, slave-fic, non-con, bdsm, NC-21
Название: Пятница, вечер
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: fem!Гексли/fem!Бальзак
Категория: фемслэш
Жанр: романс, ПВП
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: У нас были дождь, зонтик и пятница: это все и решило
Примечание автора: в деаноне фик !внезапно указали соавторским. Так что выложу его все же здесь в таком виде, каким он был написан МНОЙ - чтоб избежать лишних вопросов.
Примечание 2: мне хотелось написать обычный фем про обычных девушек.
читать дальшеУ нас были дождь, зонтик и пятница: это все и решило.
- Предусмотрительная? – хмыкнула она на пороге офисного центра.
- Вроде того, - я раскрыла нами радужный купол.– Забыла на работе, потом забыла, что забыла и купила новый. А позже вспомнила, что забыла – и вот, пригодился.
- Такой яркий, - она чуть удивленно провела изнутри ладонью по разноцветным полоскам. – Зачем?
- Дресс-код не запрещает, - я пожала плечами. – И настроение хорошее, как летом. Унылости и так слишком много вокруг.
До метро было далеко – второй недостаток нашей работы – а дождь тем временем превратился в ливень. Она промолчала.
- Идем ко мне, на чай? – весь фокус состоит в том, чтоб спросить, когда двери вагона уже открываются. Наверное, они выпускают завсегдатаев блогов из близлежащих офисов, спешащих написать очередной пост о политике или выразить свою, без сомнения, компетентную точку зрения об очередном конце света.
Спросить – и взять за руку, вылететь с толпой, подняться, опережая эскалатор, и снова в дождь. После – бежать по лужам на каблуках, всего метров триста по улице, дальше во дворы – пять минут до метро, двадцать шестое достоинство моей работы – торопясь, прижать ключи к домофону, дождаться лифта, ввалиться, запыхавшись, и, наконец, поцеловать. Уже не торопясь, медленно, долго.
Мы обе знали, что это случится. Иначе – невозможно. Слишком много неслучайных взглядов, встреч в офисной столовой и откровенной переписки по рабочему мейлу. Просто – всегда есть тот, кто сделает первый шаг.
Девятый этаж, ветхая дверь и чай уже ни к чему.
Она пытается справиться с застежками ботильонов, я отряхиваюсь, как щенок, и мы обе улыбаемся, нервничаем, украдкой смотрим в зеркало, и я говорю, но глупости, а она молчит, но об умном, и мы раздеваемся наконец, и все так неловко, и так хочется, и…
Я просто целую ее снова.
От нее все еще пахнет мятными леденцами, и она не знает, куда девать руки. Я целую ее нос, скулы, шею, - куда попаду. Ее губы такие, как надо: мягкие, но не податливые, сладкие, но не приторные. Целоваться с ней приятно до одури, мой язык настойчивее, а она – позволяет. Я снова кусаю ее губы, зарываюсь пальцами в волосы, она откидывает голову назад, подставляя шею, и на краю сознания – у нее есть блузка с высоким воротником? Ничего, за выходные должно сойти, ничего не будет видно. Я толкаю ее спиной к стене, прижимаюсь к ней еще сильнее, а она обнимает меня, и я говорю – девочка, говорю – моя, она соглашается, и на ее шее – малиновые пятна.
Дурацкие пуговицы, я злюсь и хочу просто разорвать ткань, но все получается само, ее рубашка, белье – все к черту, и я, наконец, вижу ее грудь – красиво… Мягкая, упругая, бело-розовая и возбужденные соски уже торчат. Я облизываю их по очереди, прикусывая зубами, и она тихонько ахает.
Вспоминаю про постель - черт, глупо-то как. Каких-то несколько метров, но она прикрывается – зачем, все равно увижу! В комнате снова бардак, на краю сознания я надеюсь, что она не заметит, и это последняя внятная мысль на сегодня. Доламываю молнию на своей юбке – пускай, лишь бы быстрее, и еще колготы… Волосы мешают, и я нахожу наощупь в кармане резинку, стягиваю в кривой пучок. Вся куча валится на пол, и мы – вместе.
Я опускаюсь на колени – у нее такие красивые ступни и очень светлая кожа. Облизываю косточку на щиколотке, и завороженно смотрю на тоненькую ниточку слюну. Дую, и она вздрагивает, и я уже целую выше, колени, бедра, она раздвигает ноги – в моих мыслях это звучит восхитительно пошло - и я лижу ее лобок. Провожу пальцем – она уже вся течет, я слизываю это, потом целую ее, ласкаю ее язык своим, и она, кажется, краснеет. Она облизывает мои пальцы, и я снова тянусь ими вниз. Сдвигаю лишние складочки кожи, раскрываю губы – все такое нежное, и хорошо, что у меня короткие ногти. Она восхитительно тесная, только один мой палец проходит спокойно, на втором - напрягается, а я не хочу, чтоб ей было больно.
- Давно? – спрашиваю полушепотом.
Она чуть морщится и кивает:
- Давно… Один раз.
- Я люблю тебя, - это, наверное, самый неподходящий момент для признания, но оно объясняет главное, и когда я ласкаю языком ее клитор, а потом касаюсь его пальцем – твердая упругая капелька – она закусывает губу и тихонько стонет, но совсем не от боли. Я глажу ее, как понравилось бы мне: сначала нежно, потом все настойчивее, и у нее все мокро и горячо, и она впускает меня – сразу три пальца, прости, сейчас будет лучше. И она уже не морщится – насаживается сама, и только просит – «Сильнее». Я трахаю ее, и она стонет уже в голос, хватает меня за плечи, мечется по кровати – такая отзывчивая, господи! Контроль слетает напрочь, одной рукой всаживаю в нее пальцы – жестко, уже почти яростно, второй – ласкаю ее грудь, теребя и пощипывая ее соски. Я тоже вся теку, и, мне кажется, могу кончить просто от ощущения ее тела подо мной, ее подчинения – но не покорности. Покорной она не бывает, и, наверное, просто не может быть.
Я лижу ее клитор, лобок, живот, трахаю так отчаянно, как будто в последний раз – только неправда, потом будет еще много, я точно знаю! И она раскрывается вся, и просит, и стонет – теперь уже тоже всякие глупости. Я глубоко в ней, так глубоко, как только можно, и она кончает, выгибается в судорогах, обессиленно падает на кровать, а мне хватает только коснуться себя, несколько движений по кругу, вверх-вниз – и я улетаю за ней, а потом ложусь рядом, перекладываю ее голову к себе на грудь, и шепчу:
- Люблю…
Я чувствую под своими пальцами ее мягкую кожу, теплую, чуть важную, и наклоняюсь, чтоб лизнуть впадинку у основания шеи.
Она смешно фыркает и говорит с обычным ехидством:
- От мороженого осенью бывают простуды, ты не знала?
- У меня чай есть, горячий, - улыбаюсь ей. – Если заварить, утром не успела. И еще я куда-то дела баночку с заваркой… Но если найду, то, наверное, поищу даже варенье, у меня было, малиновое! Вот сейчас полежим и я все сделаю.
- Это еще что значит – полежим? – она заворачивается в простыню и садится в наполеоновскую позу. – Ты меня на чай звала, так? Вот и иди готовь.
Я швыряю в нее подушкой, промахиваюсь, конечно, и плетусь на кухню ставить чайник. Не одеваюсь, смысл? Уже ведь топят, а вечер еще долгий. Сегодня же пятница.
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: fem!Гексли/fem!Бальзак
Категория: фемслэш
Жанр: романс, ПВП
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: У нас были дождь, зонтик и пятница: это все и решило
Примечание автора: в деаноне фик !внезапно указали соавторским. Так что выложу его все же здесь в таком виде, каким он был написан МНОЙ - чтоб избежать лишних вопросов.
Примечание 2: мне хотелось написать обычный фем про обычных девушек.
читать дальшеУ нас были дождь, зонтик и пятница: это все и решило.
- Предусмотрительная? – хмыкнула она на пороге офисного центра.
- Вроде того, - я раскрыла нами радужный купол.– Забыла на работе, потом забыла, что забыла и купила новый. А позже вспомнила, что забыла – и вот, пригодился.
- Такой яркий, - она чуть удивленно провела изнутри ладонью по разноцветным полоскам. – Зачем?
- Дресс-код не запрещает, - я пожала плечами. – И настроение хорошее, как летом. Унылости и так слишком много вокруг.
До метро было далеко – второй недостаток нашей работы – а дождь тем временем превратился в ливень. Она промолчала.
- Идем ко мне, на чай? – весь фокус состоит в том, чтоб спросить, когда двери вагона уже открываются. Наверное, они выпускают завсегдатаев блогов из близлежащих офисов, спешащих написать очередной пост о политике или выразить свою, без сомнения, компетентную точку зрения об очередном конце света.
Спросить – и взять за руку, вылететь с толпой, подняться, опережая эскалатор, и снова в дождь. После – бежать по лужам на каблуках, всего метров триста по улице, дальше во дворы – пять минут до метро, двадцать шестое достоинство моей работы – торопясь, прижать ключи к домофону, дождаться лифта, ввалиться, запыхавшись, и, наконец, поцеловать. Уже не торопясь, медленно, долго.
Мы обе знали, что это случится. Иначе – невозможно. Слишком много неслучайных взглядов, встреч в офисной столовой и откровенной переписки по рабочему мейлу. Просто – всегда есть тот, кто сделает первый шаг.
Девятый этаж, ветхая дверь и чай уже ни к чему.
Она пытается справиться с застежками ботильонов, я отряхиваюсь, как щенок, и мы обе улыбаемся, нервничаем, украдкой смотрим в зеркало, и я говорю, но глупости, а она молчит, но об умном, и мы раздеваемся наконец, и все так неловко, и так хочется, и…
Я просто целую ее снова.
От нее все еще пахнет мятными леденцами, и она не знает, куда девать руки. Я целую ее нос, скулы, шею, - куда попаду. Ее губы такие, как надо: мягкие, но не податливые, сладкие, но не приторные. Целоваться с ней приятно до одури, мой язык настойчивее, а она – позволяет. Я снова кусаю ее губы, зарываюсь пальцами в волосы, она откидывает голову назад, подставляя шею, и на краю сознания – у нее есть блузка с высоким воротником? Ничего, за выходные должно сойти, ничего не будет видно. Я толкаю ее спиной к стене, прижимаюсь к ней еще сильнее, а она обнимает меня, и я говорю – девочка, говорю – моя, она соглашается, и на ее шее – малиновые пятна.
Дурацкие пуговицы, я злюсь и хочу просто разорвать ткань, но все получается само, ее рубашка, белье – все к черту, и я, наконец, вижу ее грудь – красиво… Мягкая, упругая, бело-розовая и возбужденные соски уже торчат. Я облизываю их по очереди, прикусывая зубами, и она тихонько ахает.
Вспоминаю про постель - черт, глупо-то как. Каких-то несколько метров, но она прикрывается – зачем, все равно увижу! В комнате снова бардак, на краю сознания я надеюсь, что она не заметит, и это последняя внятная мысль на сегодня. Доламываю молнию на своей юбке – пускай, лишь бы быстрее, и еще колготы… Волосы мешают, и я нахожу наощупь в кармане резинку, стягиваю в кривой пучок. Вся куча валится на пол, и мы – вместе.
Я опускаюсь на колени – у нее такие красивые ступни и очень светлая кожа. Облизываю косточку на щиколотке, и завороженно смотрю на тоненькую ниточку слюну. Дую, и она вздрагивает, и я уже целую выше, колени, бедра, она раздвигает ноги – в моих мыслях это звучит восхитительно пошло - и я лижу ее лобок. Провожу пальцем – она уже вся течет, я слизываю это, потом целую ее, ласкаю ее язык своим, и она, кажется, краснеет. Она облизывает мои пальцы, и я снова тянусь ими вниз. Сдвигаю лишние складочки кожи, раскрываю губы – все такое нежное, и хорошо, что у меня короткие ногти. Она восхитительно тесная, только один мой палец проходит спокойно, на втором - напрягается, а я не хочу, чтоб ей было больно.
- Давно? – спрашиваю полушепотом.
Она чуть морщится и кивает:
- Давно… Один раз.
- Я люблю тебя, - это, наверное, самый неподходящий момент для признания, но оно объясняет главное, и когда я ласкаю языком ее клитор, а потом касаюсь его пальцем – твердая упругая капелька – она закусывает губу и тихонько стонет, но совсем не от боли. Я глажу ее, как понравилось бы мне: сначала нежно, потом все настойчивее, и у нее все мокро и горячо, и она впускает меня – сразу три пальца, прости, сейчас будет лучше. И она уже не морщится – насаживается сама, и только просит – «Сильнее». Я трахаю ее, и она стонет уже в голос, хватает меня за плечи, мечется по кровати – такая отзывчивая, господи! Контроль слетает напрочь, одной рукой всаживаю в нее пальцы – жестко, уже почти яростно, второй – ласкаю ее грудь, теребя и пощипывая ее соски. Я тоже вся теку, и, мне кажется, могу кончить просто от ощущения ее тела подо мной, ее подчинения – но не покорности. Покорной она не бывает, и, наверное, просто не может быть.
Я лижу ее клитор, лобок, живот, трахаю так отчаянно, как будто в последний раз – только неправда, потом будет еще много, я точно знаю! И она раскрывается вся, и просит, и стонет – теперь уже тоже всякие глупости. Я глубоко в ней, так глубоко, как только можно, и она кончает, выгибается в судорогах, обессиленно падает на кровать, а мне хватает только коснуться себя, несколько движений по кругу, вверх-вниз – и я улетаю за ней, а потом ложусь рядом, перекладываю ее голову к себе на грудь, и шепчу:
- Люблю…
Я чувствую под своими пальцами ее мягкую кожу, теплую, чуть важную, и наклоняюсь, чтоб лизнуть впадинку у основания шеи.
Она смешно фыркает и говорит с обычным ехидством:
- От мороженого осенью бывают простуды, ты не знала?
- У меня чай есть, горячий, - улыбаюсь ей. – Если заварить, утром не успела. И еще я куда-то дела баночку с заваркой… Но если найду, то, наверное, поищу даже варенье, у меня было, малиновое! Вот сейчас полежим и я все сделаю.
- Это еще что значит – полежим? – она заворачивается в простыню и садится в наполеоновскую позу. – Ты меня на чай звала, так? Вот и иди готовь.
Я швыряю в нее подушкой, промахиваюсь, конечно, и плетусь на кухню ставить чайник. Не одеваюсь, смысл? Уже ведь топят, а вечер еще долгий. Сегодня же пятница.
-
-
03.11.2012 в 20:32Хотя, кажется, было немного мелких блох)
-
-
03.11.2012 в 20:36-
-
29.12.2012 в 11:12