УРА!!! Наконец-то фикатон на ХогНете закончен!

и !Я !Очень !Внезапно - на втором месте в обеих номинациях)))

Товарисчи, учитывая, что я писала ХРЕНЬ, считаю, что это офигенно крутой результат___)))

Может, мне реально написать Вольди+скорпироза+драко-боттом, и выйдет нечто гениальное?))

Ах, да! А теперь - самое главное!)))
Моя милая и любимая хрень)))
"Кошка в ящике" - оридж-ужастик рейтинга R (а может даже и НЦа!)

Не, вы представляете себе, я - и УЖАСЫ?))) Знаете, как я его писала? Открыла свои самые любимые порнушные фики и напишу кусок - заедаю порнушкой, еще кусок - опять заем. Меня реально тошнило от этого фика. Я его ненавидела. Но все-таки написала! И теперь я с гордостью заявляю: я могу написать ВСЕ!!!
И спасибо огромнейшее Виолетте, за то что героически отбетила ЭТО
Название: Кошка в ящике
Фандом: ориджинал
Автор: Крошка Капризуля ХочБета: the real ladyРейтинг: R
Тип: джен
Жанр: хоррор
Аннотация: кошка в запертом страшнее льва на воле. Написано на заявку derschatten «ориджи-ужасы с R или NC не за секс» на фикатон "Напиши в незнакомом фендоме" на ХогвартсНет
Предупреждения: смерть персонажа
читать дальшеВ детстве мне снился один и тот же кошмар: я заперта в подвале – тесном, сыром и мрачном. От стены до стены – три моих шага. На полу что-то противно хрустит, и я боюсь наклониться, чтобы не ощутить под рукой трупы насекомых. Темно, и даже из-за щели в двери свет не проникает, потому что двери нет. Сначала я кричу, бью кулаками в стены, плачу и, кажется, пытаюсь молиться. Но никто не приходит. Я прислоняюсь к стене и начинаю повторять про себя стихи – все, которые помню наизусть, песни, пословицы, анекдоты, наконец, просто считать до ста и обратно. А потом, в какой-то момент, я запинаюсь на «посадил дед репку», и понимаю – обо мне забыли. Там, снаружи, нет никакого. И вообще, нет никакого «снаружи». Есть только я, подвал и еще что-то, неощутимое, неосязаемое, но реально существующее. Я не знаю, что это, и как оно выглядит, но уверена в одном: оно меня убьет. В это мгновение, через час, сутки или еще позже, но убьет. И я не знаю, что лучше: умереть сейчас или дождаться, когда я задохнусь в этом ящике.
Когда мне было шесть, мама забеременела. Она сказала, что ждет малыша, он растет и зреет у него в животике, и, когда придет время, выберется наружу. Он будет маленьким и хорошеньким, и я буду очень его любить. Папа вечно гладил ее по животу, подруги приходили и сюсюкали, родственники улыбались. Они так ждали ребеночка!
Только я знала, что он мертв. Я его убила.
Мне приснился сон: я и братик – маленькое, лысое, уродливое и омерзительное существо – сидели в одном колодце – глубоком, темном. Он говорил, что скоро придет, и противно хихикал. Обещал забрать все мои игрушки и выгнать меня из дому. Он рос, становился все больше и больше, а мне некуда было даже спрятаться. Вскоре стало трудно дышать. Я поняла, что в колодце начал заканчиваться воздух. Братец кричал, что скоро я умру и он будет совсем один. Я не хотела умирать! Моя бабушка умерла, ее зарыли в землю, а все ее вещи отнесли на мусорку. Не хочу! Ведь тогда всех моих кукол выбросили бы! И они лежали бы: красивые, длинноволосые, в платьях среди огрызков и гнилых овощей… Я задушила братика. И когда проснулась, то уже знала, что он мертв. И не сможет забрать мои игрушки.
Он родился мертвым. Мама запиралась и долго плакала. Конечно, мне было ее жаль, но она сама виновата. А еще я гордилась собой. Я знала, что я особенная! И бесстрашная! Ведь он умер, как я и хотела.
А потом мама опять забеременела. Но сон мне больше не снился, и у меня появился братик – противный, такой же, как тот, первый, из сна. Я его сразу возненавидела, с того момента, когда он протянул ко мне свою крохотную ручку и больно дернул за волосы. Я хотела сломать все его пальчики, наступить на них и долго топтаться, чтобы они превратились в кровавое месиво. Он бы кричал, кричал, а потом умер.
Они вечно с ним возились – мама, папа, остальные. А про меня все уже давно забыли, меня никто не любил. И тогда я познакомилась с Мартой.
У нее пушистые косички и пластиковые заколки с клубничками: я видела такие в магазине, когда ходила с мамой выбирать ползунки для малыша. Но мама их мне не купила. Денег после ползунков не осталось.
Марта улыбается и протягивает мне желейных червячков:
- Я-живу-на-четвертой-линии-дом-шесть, – скороговоркой выпаливает она. – Меня-зовут-Марта-давай-дружить?
Я беру прозрачного червячка, отсвечивающего зелено-желтым на солнце, и неуверенно киваю:
- Давай…
Марта мне нравится. Она веселая и нескучная, знает все про всех, всегда может найти нам приключение. И она объяснила мне мой сон о подвале. Марта была первой, с кем я им поделилась; мы сидели на чердаке среди пыльных досок, картонных коробок и старой мебели, и она рассказала мне о кошке Шредингера: что был такой сумасшедший ученый, который решил запихнуть кошку в ящик и узнать, умрет она или нет. Не знаю, зачем ему это надо было, но я чувствовала себя его кошкой, забытой в дурацкой коробке, и ожидающей смерти или… смерти.
А еще с ней всегда можно было поговорить о братике. Она сочувствовала мне, угощала червячками и говорила, что это всегда так. Родители обещают, что никогда не перестанут любить своих старшеньких, а, на самом деле, со старшими им уже не интересно, они зацикливаются на младших, покупают им все, любят их…
Марта говорит, что чем дальше, тем сильнее он будет мешать: таскать мои игрушки, воровать сладости и отбирать мамину любовь. Я соглашаюсь с Мартой. Она старше и она права. Но кошмаров я больше не вижу, а убить его по-настоящему не могу. Это слово слишком страшное: убить. Тогда меня отправят в колонию для несовершеннолетних, я буду есть овсянку в ужасной миске и родители меня возненавидят. Я не могу этого допустить.
Мы возвращаемся домой с дачи в августе. Я дарю Марте все свои заколки, даже те, с прозрачными переливающимся камушками, которые мне подарили на День рождения. Мы обещаем никогда-никогда не забывать друг друга, и, когда мы отъезжаем, я высовываюсь с заднего сидения машины и машу ей рукой. Мама одергивает меня и говорит, что это неприлично. Иногда я ее тоже ненавижу.
Всю зиму я скучаю по Марте. Я не знаю, где она живет, в какую школу ходит, и помнит ли обо мне. Чем теплее становится на улице, тем сильнее мне хочется, наконец, вернуться на дачу. Я напрашиваюсь с папой, когда он едет туда перед Пасхой побелить деревья. Он ворчит, что я буду мешать, но соглашается.
Весенняя дача совсем не похожа на летнюю: грязно, пахнет сыростью, все кажется обветшалым и выцветшим. А еще там нет Марты. Я ищу ее повсюду, целыми днями торчу на улице, прихожу к ней на дачу, но там – пусто. Вечером мы с папой возвращаемся домой. Братик плачет и не дает мне уснуть. Я как никогда сильно хочу его убить.
Я считаю дни до лета. В первый же день, когда мы приезжаем, я выхожу за калитку и встречаю Марту. Она улыбается мне, как ни в чем не бывало, и протягивает желейного червячка:
- На-восьмой-даче-купили-смешнючую-собачку-бежим-смотреть!
Я бросаю в траву недоеденный бутерброд и несусь за ней босиком по песчаным дорожкам. Наконец все хорошо.
Мое замечательное лето продолжается до тех пор, пока папу срочно не забирают в больницу. Это случается ночью; соседи спят, а с собой нас взять не могут. Мама опускается передо мной на корточки и шепчет:
- Я запру вас снаружи. Все будет хорошо, ничего не бойся. Малышка, позаботься о брате. Ты же старшенькая, на тебя вся надежда!
- Конечно, мама! – послушно киваю я. – Все будет в порядке!
Как только родители уезжают, он начинает плакать.
Зачем мама с папой уехали? Зачем оставили меня с ним? Если бы они знали… Если бы они только знали то, что я знаю, они бы вышвырнули его на помойку или изрубили на части тем большим топором, которым на рынке рубят свиные туши, или просто открыли дверь и сказали: «Иди вон, маленькая мразь! Ты нам не сын!»
И тогда я осталась бы единственным ребенком в семье, мне бы доставались все сладости, и родители любили бы только меня.
Меня тошнит, когда они сюсюкают с малышом. Им кажется, что он маленький и хорошенький, словно ангелочек. Только я вижу его настоящего: крохотного, сморщенного уродца с жуткими язвами и клоками шерсти. Такой он на самом деле. Мой братик.
Он плачет, и я бегом поднимаюсь на чердак, прячусь в дальний угол и затыкаю уши. Не знаю, сколько я так сижу, зажмурившись, – десять минут, пятнадцать, или час – как вдруг моего плеча касается что-то теплое. Я кричу от ужаса и открываю глаза: это всего лишь Марта. Но здесь, сейчас, я почему-то совсем не рада ее видеть.
- Как ты вошла? – спрашиваю я. – Мама говорила, что закроет нас снаружи.
- Наверное-она-забыла, – безмятежно пожимает плечами Марта. – Она-так-торопилась!
- Надо закрыть дверь, – спохватываюсь я и вскакиваю. Мне страшно оставаться с Мартой на чердаке.
- Можешь-не-волноваться, – улыбается она. – Я-уже-все-закрыла. Идем-поиграем-с-твоим-братиком!
Я не хочу играть с ним, я вообще не хочу заходить к нему, но Марта тянет меня за руку, и мне ничего не остается, как идти за ней. Я всегда подчиняюсь.
Мы заходим в комнату родителей, и Марта вытаскивает его из кроватки. Он больше не плачет, только смотрит удивленно, и, кажется, чуточку испуганно.
- Какой-хорошенький-малыш, – Марта нежно треплет его по щечке. – Зачем-же-ты-обижаешь-мою-подругу?
Малыш молчит, и вдруг, наверное, от страха, умудряется напрудить целую лужу ей на платье. А потом – я не знаю, как это происходит – Марта начинает бить его головой об пол, зло, яростно, ударяя со всей силой. Я пытаюсь остановить ее, но ничего не выходит. Она отталкивает меня, кровь брызжет во все стороны, пачкая нам одежду, и я, кажется, кричу, но не слышу сама себя.
- Вот-теперь-все-хорошо, – спокойно и легко говорит Марта, вытирая окровавленные руки о простыню в кроватке, и отпихивая братика ногой в угол. – Приберешься-тут-а-то-мне-надо-бежать.
И уходит. А я снова остаюсь наедине с ним.
Я пытаюсь открыть дверь и выйти, ведь надо что-то сделать, но дурацкую дверь заклинило, она не поддается, и я понимаю: случилось все так, как и должно было случиться. Я заперта, как кошка в ящике, и теперь мне осталось только дождаться своей смерти. Я сажусь на пол у стены, беру на руки своего мертвого братика и начинаю укачивать его, напевая колыбельную. После смерти он больше не кажется мне уродцем. Наоборот, он нежный и красивый, настоящий ангелочек!
Мы сидим так до утра, и я, кажется, даже засыпаю. Потом приходит мама и много других людей, они все что-то говорят и ведут меня куда-то, но я ничего не соображаю, а в голове – туман. Надеюсь, меня не посадят по ошибке в тюрьму. Это ведь не я его убила!
* * *
Из милицейского протокола 4 июля 2… г.
- Ваша дочь утверждает, что вашего сына убила ее подруга Марта. Вы знаете, кто это?
- Ее не существует. Это выдуманная подруга моей дочери.
а рассказ хороший, кстати, я высокие баллы поставила)
черт... мне кажется я под конец даже успела войти во вкус.
И когда я только прочитала название, сразу же подумала о кошке Шредингера х)честно, я до сих пор думаю, что все странно: я была уверена, что все поплюются и поставят мне единицы!
именно половину - мы считали)
Очччень жуткая вещь... как же я такие ужасы не люблю( но не могу не признать, что написано очень даже, как будто всю жизнь только хоррор и писала...
Но вообще, твой стиль - если знать, конечно, что это ты писала)) - угадывается) и ангст, и психические нарушения... все - твое. Я тоже к концу догадалась про Марту! Поэтому мне приписка из протокола даже лишней показалась)
А результаты где-нибудь висят? Какие были номинации? Что-то я не в теме...
В любом случае - ПОЗДРАВЛЯЮПОЗДРАВЛЯЮПОЗДРАВЛЯЮ!!!!!
*жалобно* пиши побольше светлостей, а?
ну вот ты прикинь, как МНЕ это писать было?) я ж эстет! Я ж нежнятинку и флафф пишу! Или романсы!)))
Castaliana а как я ужасы не люблю...))) та да, стиль - вполне мой)) я потому и переживала, что для романсов такое прокатит, а для ужасов - нет. главное, мое заказчику очень понравилось! так что я счастлива)
висят они)) в верхнем правом уголочке мелкими буквами на главной ХогНета))
В общем, спасибо большущее! для меня это реально ТАК неожиданно было!
эх...светлостей пока не обещаю. предвидется мрачняк по некстам. в смысле совсем-совсем мрачняк)
В верхнем правом уголочке - "Самая сексуальная россиянка лишилась нижнего белья! (фото)"
Эх, у тебя то порнушка, то мрачняк)
спасибо!)) я ужасно рада, что на первом месте - theBelivier, у него чудные фики, мне приятно оказаться в такой компании))
и он сказала, что тоже ставил мне 10/10 и считает мой фик лучшим. так приятно!)))
а ты не любишь порнушку?
Emile Gor - sama ой, спасибо большущее! Вот мне реально приятнее всего, когда хвалят ПЧ - это значит, что они не зря меня читают))
А я верила, верила в тебя!
Рада была сотрудничать))
Я к порнушке охладела) всмы, против ничего не имею) но и не читаю пачками) если честно, у меня сейчас вообще ощущение, что я съеду на джен