О! я ж не постила фики с БФ. хай буде

[kroshka-kaprizulya]

Название: Мальчик с яблоками
Жанр: джен, драма, мистика
Ключевые персонажи: миссис Лавгуд, Луна Лавгуд, Рольф Скамандер
Рейтинг: PG-13
Отказ от прав: Все права на персонажей принадлежат Дж. Роулинг. Данное произведение создано исключительно в личных развлекательных целях и не влечет за собой коммерческой выгоды
Саммари: кто-то борется с Темными Лордами, спасая планету, а кто-то – изгоняет тьму из себя

Апрель 1989 года.
Она почти бежит. Неловко, подскакивая и оступаясь. Подол цепляется за кустарники, а из карманов выпадает мелочевка. Прическа распалась, и волосы лезут в лицо. Камешек, попавший в туфлю, немилосердно натирает ногу.
Пыльная тропинка позади. Теперь она идет по выгону, где трава мокрая от недавнего дождя. То и дело попадаются лужи; туфли промокли и вязнут в земле. В отчаянном порыве она снимает их, чтоб идти босиком. Слева глупый маггл пялится из-за ограды. Что за вытаращенные глаза, она же не баньши!
Она знает, что думают о ней соседи: эта чокнутая Лавгуд. Бегает в одних чулках, выряжается как на карнавал и вечно бормочет себе под нос. Как счастливы должны быть эти люди! Жизнь у них черно-белая; ничто не поколеблет самодовольной уверенности в том, что битое зеркало – к несчастью, фасоль сажают на растущей луне, а тех, кто бьется головой об стену, чтоб заставить замолчать голоса внутри, надо отправлять в психушку. Им повезло родиться нормальными.
Ветки яблонь больно хлещут по лицу, и паутина прилипла к щеке.
Она проиграла – пора признать это. Из нее не вышло великой волшебницы, она не создала ничего, чем можно было бы гордиться, и, в сущности, давно пора бросить все и заняться выпечкой пирогов. Ей чудно удается морковный кекс. Секрет в том, чтоб добавить шафран и апельсиновую цедру с ложкой огневиски.
Но это все потом. Остается только одно, последнее дело.
Она закусывает губу, и отбрасывает сбившуюся шаль. Долгая дорога домой. Чуть мешкает на крыльце, открывая магические засовы, влетает в прихожую, ударившись о вешалку, на ходу снимает пальто. Эти дурацкие петли-рукава-застежки! Поднимается, чуть не упав, по лестнице, вбегает в мастерскую. Дверь, захлопнуть, закрыть, защелкнуть. Прижимается к ней спиной и облегченно выдыхает.
- Прости, малыш, ты испугался? Мама больше не будет так торопиться, - она ласково проводит рукой по едва заметному животу, и подходит к мольберту. Перед ней белый холст. Она шепчет немому дереву с той же материнской нежностью:
- Спасибо что дождался, хороший мой.
Она точно знает, что хочет нарисовать.

Сентябрь 2011 года.
- Мама была талантливой, - Луна, закусив губу, закалывает волосы витыми палочками. Одергивает платье и решительно лезет на дерево. – Ты знаешь, все ее заклинания… Такие необычные и волшебные. Я хочу собрать их в одну книгу и издать.
- Чудесная идея! – Рольф лучится энтузиазмом. – Можем сделать подарочное издание, в суперобложке, с объемной колдографией. У меня есть хороший знакомый иллюстратор, а ты напишешь предисловие и комментарии. Почему бы не заняться этим прямо сейчас? Я думаю… то есть… - он смущенно дергает себя за соломенные пряди. – В твоем состоянии… Может, отложим экспедиции до рождения малышей? Всего на полгода!
- Не думаю, что им это понравится, - с дерева на Рольфа катится град золотистых, прозрачно-желтых медовых яблок. Луна легко спрыгивает за ними. – Этот вид можно увидеть только в определенные дни поздней осени. Лоркан и Лисандр обидятся, если они все пропустят.
Она вытаскивает шпильки, и волосы рассыпаются по плечам, отливая золотом в теплых лучах солнца. Рольф смотрит на нее с зачарованной улыбкой. Луна кажется, что этой любви слишком много для нее одной.

Конец апреля 1989 года.
Она уже видит его: портрет, который должна изобразить. Точно представляет переплетение линий и переходы цветов. Краски лягут мягкими полутонами, и свет – мягкий, рассеянный. Она прикрывает на мгновение глаза, а потом, прислушавшись к внутреннему голосу, уверенно касается кистью холста.
Тонкие линии ползут по холсту, словно змеи, извиваясь и сплетаясь в диковинные узлы.
- Все будет хорошо, мой малыш. Я не отдам тебя им. Я тебя спасу.
Она покачивается в такт неслышной музыке, и напевает мелодию без слов. Комната вокруг плывет, меняясь. Тают безделушки, испаряются цветы, шкафы и стулья теряются в вихрях магии, исчезает канареечный ковер и стены раздвигаются. Яркое пламя факелов слепит глаза. Она стоит в лесу, у костра, с длинными, до пола, волосами. В них вплетены ленты и цветы, в руках – маленький гонг. Она раскачивается и извивается, ее окружают люди в масках: рога и конские хвосты, яркие краски и узоры, сверкающие камни и тускло сияющие металлы, и живые человеческие глаза в темных провалах глазниц. Она исступленно бьет в гонг, и вся толпа, как единый живой организм, раскачивается в такт ударам.
- Забрать гниль и смрад, увести зло, убрать грехи, очистить! – на одном дыхании выкрикивает она. – Спрячем все зло мира в сундук!
- Спрячем все зло! – в экстазе подхватывает толпа. – Спасем всех!
- Мама?! – испуганный детский голос выводит ее из транса.
- Уйди прочь, вон отсюда, немедленно! – в отчаянии визжит она, не сознавая и не думая.
Но все уже пропало. Момент упущен. Стены вернулись на свои места.
- Луна? Это ты, детка? – она бросается к перепуганной насмерть девочке, жмущейся у двери. – Господи, малышка, я испугала тебя?
- Я виновата, мамочка, - Луна бросается ей на шею, обнимая. Ее тело бьет крупная дрожь. – Я отвлекла тебя от работы? Больше никогда не буду!
- Все хорошо, - она гладит дочку по волосам, и ласково целует в макушку. – Ничего страшного, я просто задумалась. Прости, что напугала тебя. Ты что-то хотела?
- Да… Сегодня папин День рождения, - Луна теребит в руках разноцветные ленты. Я думала, что мы сможем испечь торт и собрать цветов.
- Господи… - она тихо выдыхает. – Конечно, мама уже закончила работать. Сейчас пойдем на кухню и приготовим самый вкусный и замечательный торт, какой только сможем, и даже лучше! А потом будем сидеть на диване, ждать папу, и я расскажу, чем закончилась та история.
- Ее ведь убили? – Луна смотрит в упор недетским взглядом. – Сожгли на костре, как ведьму, да?
- Ты этого не хочешь? – серьезно спрашивает она.
- Нет, - Луна мотает головой. – Она ведь пыталась убрать зло! Папа говорил, что так делают только герои! И она же не сможет улететь в никуда, оставив дочку.
- Значит, и не убьют, - она порывисто обнимает дочку. – Это наша сказка. Все будет так, как мы захотим.

Сентябрь 2011 года.
- Иди сюда! – Рольф высовывает голову в чердачный люк. На одном ухе смешно повисла паутинка. - Смотри, что я нашел.
Он помогает ей подняться, и дает низкую скамеечку. Пристраивается рядом на полу, и опускает на колени тяжелый фотоальбом. – Нашел в одном из сундуков. Ты тут совсем крошка. Давай посмотрим вместе?
Он обнимает Луну и открывает первую страничку.
- Ты такая хорошенькая, - Луне нравится его улыбка. Странно: такой счастливый всего лишь от ее детских колдографий! – Почему ты мне никогда их не показывала?
- Наверное, забыла, - безмятежно улыбается Луна. – Воспоминания летают, как бабочки, так сложно поймать.
- Это твоя мама? – Рольф внимательно всматривается в фото. Красивая светловолосая женщина обнимает маленькую дочку. Напротив - праздничный торт. Они обе, смеясь, смотрят в камеру.
- Мне здесь девять, - поясняет Луна. – Это на папин День рождения. Мы приготовили самый вкусный в мире пирог! Мама наколдовала цветы – они летали по комнате, а когда стало темно, то их лепестки светились, как праздничные огни. Так красиво…
- Кстати, о красоте! – Рольф подмигивает с заговорщическим видом и лезет в дальний угол. Вытаскивает большую картину, бережно смахивает пыль и гордо говорит:
- Смотри, какая прелесть! Ребенок чем-то похож на тебя в детстве. Повесим в гостиной!
Луна бросает на картину быстрый взгляд и вздрагивает:
- Прости, мне что-то нехорошо. Мне бы воды, и лимонных шипучек…
Рольф бросается на кухню за стаканом. Картина забыта и отодвинута в угол. Приступ тошноты прошел.

Май 1989 года.
На лбу проступает кровь. Она снова ударилась об острый угол. Лицо всегда так сильно кровоточит… Надо перевязать или остановить кровь, но палочка так далеко… Тяжело двигаться. Тяжело даже дышать. Она обессиленно падает на диван.
Ее сын не станет монстром!
- Нет! – отчаянно выкрикивает она. Ей кажется, что это звучит громко и грозно, но из горла вырывается только полузадушенный всхлип. Голоса молчат. Сегодня они все утро твердили о том, что ее сын должен стать сосудом для всемирного зла. Новым Темным Лордом. Она упорно не хочет в это верить, говорит себе, что это невозможно, это просто ее галлюцинации, но голоса так настойчивы и убедительны… Она с отвращением представляет, что у нее в животе шевелится монстр, уродливое, склизкое, красноглазое чудовище… От этой мысли становится дурно и она несется в ванную. Ксено взволнованно топчется у двери и тянет свои вечные:
- Может, это от цветения цеппелинов? Они иногда дают такой странный эффект… Если хочешь, мы можем их вырвать!
Она криво усмехается великодушной бытовой жертве. Ее муж трепетно любит уродцев, а тут – готов убить их, только чтоб ее не тошнило. Если хочешь уничтожить болезнь – необходимо вскрыть нарыв. Она прижимается лбом к унитазу и кусает ладонь, чтоб заглушить клокочущий, рвущийся изнутри истерический смех. Потом подходит к раковине и плещет в лицо ледяной водой. Из зеркала на нее смотрит красивая, но усталая женщина с измученным лицом. Она улыбается отражению, спокойно выходит и спускается в сад.
Луна сидит под цветущими деревьями, играясь с игрушками, смастеренными Ксено.
- В этом году будем много яблок, - она мимолетно гладит дочку по голове. – Мы соберем их, и уложим в сене, на чердаке. Они будут лежать там всю долгую, долгую зиму… Яблоки пахну так замечательно, правда, малышка?
Луна серьезно кивает.
- Но немного оставив для гномов, да? Им ведь тоже нужно чем-то питаться.
- Обязательно! А некоторые отнесем лесным зверюшкам. На День всех святых папа сделает крохотные фонарики, и ты будешь стоять во главе процессии в нарядной мантии!
Луна доверчиво улыбается теплому взгляду.

Конец сентября 2011 года.
- Ты куда? – Роль откладывает книгу. – К Уизли в гости?
- В лес, - Луна накрывает корзинку чистой салфеткой, и легко касается ладони мужа. – Отнесу яблоки, им ведь нужно чем-то питаться. Они маленькие, и яблока хватает на целую семью.
- Кому – им? – Рольф протирает очки и снова цепляет на нос. Они привык к чудачествам жены, но об этом ни разу не слушал.
- Лесным зверюшкам, конечно, - пожимает плечами Луна. – А зимой я ношу им теплые одеяла, чтоб не мерзли по ночам. Они разрывают их на кусочки и утаскивают в норы. Я обещала маме, что буду о них заботиться.

Май 1989 года.
Обычно она ощущает приближение приступа за несколько часов, иногда – за день. Но в последнее время они участились. Последний накатывает без предупреждения. Тяжелый половник с грохотом падает на пол, а стены качаются в бешенном вальсе. Она бежит к себе, спотыкаясь, и не замечая, что Луна несется за ней, не видя, что она успевает забежать в комнату. Боль охватывает голову раскаленным обручем, вжимается стальными пальцами в виски, вертится внутри огненной головней. Со всех сторон к ней тянутся руки: изможденные, призрачные, худые. У них оторваны пальцы, и ошметки кожи сползают с полусгнивших мышц. Они ползут к ее животу, чтоб вырвать и отобрать сына. Она отбивается: сорванная со стола скатерть взметается в воздух, горшок с подсолнухами летит в окно. Она мечется по комнате, не глядя в угол, где Луна, сжавшаяся от страха, смотрит на нее широко распахнутыми глазами.
Голоса в голове уже не просят – они требуют и угрожают, они возьмут свое.
Она бросается к мольберту – единственное спасение, все, что она может сделать. Картина почти окончена: еще чуть-чуть, успеть бы! Кисть мечется по холсту, палочка молнией бьется в воздухе. Вот теперь – пора. Она чувствует, как внутри нее закручивается слепяще-черными вихрями боль, ненависть и отчаяние, и она рвет их из себя, с решимостью загнанной в угол волчицы. Загнать их, заключить в картину, спрятать туда, откуда не вырвутся! Освободить ребенка, спасти, собрать все зло мира в один сундук!
Луна видит вихри, а потом – темноту. И все.
Потом она будет рассказывать, что очередной эксперимент вышел из-под контроля, а какое-то время спустя и сама поверит в это.

Октябрь 2011 года.
- Давай сегодня выпьем чаю на веранде, - слабо улыбаясь, предлагает Луна. – Знаешь, в комнате полно всяких…нехорошестей.
Она кутается шаль и рассеяно плетет тоненькую косичку.
- Уже не лето, ты замерзнешь. И дождь недавно шел, там сыро…
- Влажность полезна для зрения, - Луна снимает с вешалки пальто. – Отлеветируй, пожалуйста, стол.
На улице капает дождь, и даже магический полог не защищает о сырости. Луна зябко ежится, и Рольф обнимает ее, согревая своим теплом.
- Давай вернемся? – робко просит он.
- Нет! – вдруг взвизгивает Луна – резко, пронзительно. Это так не похоже на нее, что Рольф пугается еще больше.
- Все хорошо? Идем лучше в дом, давай, пожалуйста!
Он тормошит ее, но Луна отчаянно отбивается:
- Нет…не хочу, отпусти!
Он целует ее, хватает на руки, и несет домой – слишком мужской поступок. В кровати Луна успокаивается и обмякает.
- Это все мозгошмыги, знаешь, - она водит руками в воздухе. – Я точно подхватила нескольких…
Рольф сидит на краешке кровати и галдит ее по руке. Луне кажется, что он стал ей больше, чем просто другом.
- Рольф… - доверительно шепчет она. – Я хочу уехать., далеко-далеко… И не возвращаться, пока не окончится зима. До весны. Давай уедем – скорее, прямо завтра, прямо сейчас!
- Но, Луна… - Рольф смущенно отводит глаза. – Нам надо завершить все, мы не можем просто так вырваться…
Он целует ее ладонь, и говорит что-то еще, но она уже не слышит. Ей обидно разочаровываться.
Она закрывает глаза и пытается уснуть. Где-то там, на границе между сном и явью, ее снова охватывает панический ужас. Луна силится понять, в чем дело – и не может, ведь перед глазами всего лишь привычная гостиная с все-таки повешенной Рольфом картиной. Нарисованный мамой идиллический пейзаж: задний двор, кусты сирени и светловолосый улыбчивый мальчик с полными пригоршнями прозрачно-желтых медовых яблок…
И хотя картина – самая обычная, не движущаяся, Луна уверена, что с каждым годом яблок становится все меньше. Он боится, что когда-нибудь малыш проголодается – и его придется накормить.