[kroshka-kaprizulya]

да! Я его написала! мой первый фик по аниме-фендому! Такшто тапками не бить, только гладить!)))

Название: История о лампе
Фандом: Weiss Kreuz
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Пейринг: Ая/Едзи
Рейтинг: NС-17
Тип: слеш
Жанр: PWP
Таймлайн: начало Капителя
Примечание: в подарок для  Domino69
Предупреждения: вроде ООС?

Я думал, Аин свитер – это самое страшное, что может случиться в моей жизни. Нихрена. Если та оранжевая тряпка выглядела просто оскорблением, то его лампа – это форменное издевательство. Пластиковая, сиреневая, с полосатым абажуром и дурацким ухмыляющимся котом на подставке. Понимаете, когда детишкам раздавали хороший вкус, маленький Ая гонялся с катаной за птичками. Интересно, он об этом когда-то жалел? Ставлю проволоку и блок сигарет, что если б сейчас провели повторную раздачу, Ая снова оказался бы в хвосте. Но пофиг в общем. Моего на двоих хватит.

Ладно. Вернемся к нашей лампе. Она толстенькая, пухлая и глянцевитая, такой себе просветленный Будда в нирване.

Эй, лампа, привет. Это я – Едзи. Бываю здесь часто, так что давай познакомимся. Прихожу днем, когда Ая на смене, ухожу за пять минут до его возвращения. Сама понимаешь, я б остался на всю ночь и до утра – если не выгонит. Но это ж Ая; оставь свои надежды, всяк в него втрескавшийся. Мне не повезло – я лузер. Впрочем, вы и так в курсе.

Но сейчас он не на смене. Миссия. Рубит плохих парней в капусту, пока я валяюсь у него на кровати, курю, и размышляю о бренности всего сущего. Меня не взяли из-за сломанной руки: производственная травма, продемонстрировать страховку?

Прикинув скорость ветра и влажность воздуха, я пришел к выводу, что Ае и компании понадобится не меньше пары часиков. Есть время безнаказанно поспать, подложив под голову оранжевое оскорбление и прикрыв сиреневое издевательство свое собственной рубашкой. Ая, зацени, я даже не буду дрочить на твоей девственной постельке. Санта, надеюсь, это мне зачтется, и на следующее Рождество я получу своего Аю в подарочном пакете.

Я проспал; Ая вернулся усталым и раздраженным. Эти две вещи я почувствовал одновременно, когда дверь хлопнула, и он тяжело опустился рядом, снимая плащ.

- Какого хрена ты здесь делаешь, Кудо? У меня в комнате, на моей кровати? - Сухо, резко, будто отсекая ненужные шипы от стебля. Так холодно, что не обернешь в дурацкую шутку.

- Зашел в гости и случайно заснул. Как миссия?

- Замечательно, - Ая, стиснув зубы, стянул рукав рубашки. В комнате было темно, поэтому я сразу не заметил кровь и неестественную бледность.

- Ранен? Огнестрельное? – я наклонился, пытаясь разглядеть что-то в темноте.

- Уйди, - он прошипел сквозь зубы. – Ничего серьезного, я сам.

- Ага. Хорошо. Ну, лечись. – Глупо, но а что я мог сказать?

Давай помог с перевязкой? Подую-поцелую-пошепчу и все пройдет?
Или: Ая, придурок, какого хрена подставляешься?
А может, вообще бредово-сентиментальное: я так скучал, возьми же меня, о мой возлюбленный!

Но он за такое яйца катаной сразу отхерачит, так что я осторожно прикрыл за собой дверь, успев заметить, как он, морщась, лезет за аптечкой.

Дурак ты, Ая. Я же мог нормально тебя подлатать, а потом ты бы меня трахнул, снял напряжения, оба получили бы удовольствие и заснули.
Так нет, надо выебнуться, показать свою крутость. Ну и спи в своей постельке, с ручками поверх одеяла. Потому что такие холодные и целеустремленные не дрочат.

Ночью я не могу заснуть. Мысли все время возвращаются к Ае. Не выдерживаю, срываюсь, натягиваю джинсы и иду к нему. Дверь не заперта; дергаю ручку и открываю.

Он лежит, свернувшись, в углу кровати, и тихо шипит сквозь зубы.
Ая, Ая…
На повязке – немного крови, видно, неудобно было бинтовать. Бледный, и на лбу капельки пота.

- Ая…

- Уйди, Кудо.

- Уйди, Кудо, заткнись, Кудо, отвали, Кудо… Эй, у меня есть имя.

Опускаюсь на колени, осматриваю руку. Он не сопротивляется, только вздрагивает, когда я касаюсь пальцами разгоряченной кожи.

- Чего ты хочешь, Едзи? – голос звучит глухо и растерянно.

- Тебя, - на выдохе, отчаянно, почти беззвучно.

Он дергается, распахивает широко свои невозможные глазищи, а потом вдруг хватает за плечи, тянет на себя, валит на кровать, и – целует. Сухо, болезненно, неуклюже прикусывая губу. Как-то дерзко и отрывисто, доказывая что-то кому-то. А впрочем, какая разница?

Я перекатываюсь набок, отстраняясь, и говорю, глядя в потолок:
- Знаешь, Ая, оказывается, я романтик. Прикинь, раньше не замечал. Старею, видно. Раньше всегда удовлетворялся просто сексом, а сейчас вот любви захотелось. Глупо, правда, ну какая у нас любовь?

Он хмурится, молчит, закусывает губу.

- Только когда ты по-настоящему захочешь, - шепчу ему в ухо, и легко целую в висок, собирая губами прозрачные капельки. – Не хочу быть подопытной свинкой.

Через два дня, когда у Вайсс – новая миссия, а рука еще не зажила, я иду выбрасывать его лампу. Выдираю из розетки и плетусь с ней в обнимку, помахивая проводом. Спускаюсь вниз, а потом, как придурок, торчу рядом с мусорным баком, держа ее на вытянутых руках. Допрыгался, толстенький Будда? Кот на подставке смотрит на меня жалобно, почти умоляюще, и больше не ухмыляется. Я гляжу в его печальные зеленые глаза, и… Черт, да, я лузер, но я снова обнимаю эту хренову лампу, тащусь наверх, в Аину комнату, ставлю ее на место и заваливаюсь на кровать. Котяра пялится на меня, подмигивая. Я мстительно швыряю в него подушкой и вжимаюсь носом в простыни, вдыхая Аин запах.

Ситуация повторяется с пугающей точностью дежа-вю. Я просыпаюсь, когда дверь тихо открывается, и Ая садится на кровать рядом со мной. Только сейчас он не тратит время на дурацкие вопросы. Перекатывается, подминая меня под себя, нависает сверху. От него пахнет похотью и адреналином. Он целует жестко, не рефлексируя, не задумываясь ни о чем, кусает губы, царапает зубами, впивается в шею, засасывает кожу на ключицах.

- Я хочу, - он шепчет мне это прямо в ухо, прикусывая мочку, и я задыхаюсь под его тяжелым, горячим телом, мысленно вычеркивая из личной характеристики Аи Фудзимии, лидера Вайсс, строчку: «Хладнокровный и бесчувственный ублюдок, в сексе не заинтересован».

У него жесткие, сильные руки, он стискивает ребра, стягивая с меня джинсы, ни на секунду не отнимая рук, давит на грудь, не давая подняться, дышит хрипло и прерывисто, утыкаясь в шею короткими поцелуями.

- Ая? – на выдохе, почти робко. Когда я успел стать таким неуверенным?

- Кудо… - у него приоткрытые губы и расширенные зрачки.

- Едзи, - мягко поправляю я.

- Едзи, - послушной повторяет он, и скороговоркой, - Едзи-едзи-едзи, хочу тебя, всего, хочу…

Он раздевается так же быстро и уверенно, как и убивает; ложится сверху, прижимается, трется кожей о кожу, сжимает мой член, и смотрит прямо в глаза тем взглядом, от которого хочется кончить, вот прям сейчас, немедленно.

- Ая, ну же, - он снова замер, а мне нужно все и сразу, чтоб двигался, чтоб взял, чтоб, черт возьми, трахнул и заполнил эту пустоту. – Ая, твою мать, придурок хренов, хватит тормозить, выеби уже меня!

И тут он улыбается. Вы когда-нибудь видели улыбку крокодила, который готовится сожрать маленького и невинного цыпленка? Вот так улыбается Ая.

И говорит, облизывая пересохшие губы:
- Да, сейчас я тебя выебу.

Переворачивает рывком на живот, ткнув носом в подушку, растягивает, быстро и резко, и входит, прижимая запястья к кровати. Я кусаю подушку, чтоб не стонать от боли и неожиданности, и от какого-то мазохистского удовольствия, а он нависает сверху, дрожит, ждет…

- Готов? – спрашивает хрипло, наклонившись низко-низко, дыша в затылок.

- Да…

Он начинает двигаться, и. знаете, мне становится совершенно похрен на все, и если бы сюда сейчас ворвались Шрайент и Шварц, я бы вежливо попросил дат мне кончить. Он внутри, и снаружи, он пришпиливает меня к жесткой кровати, и от его движения, от тяжести, от жара рвет крышу. Сносит капитально, выжигает все мысли огненной волной, оставляя только «Да, Аяааааа, да, вот так, еще, быстрее, хочууу!»

И он отзывается шипящим, хриплым:
- Ты мой, слышишь? Кричи! Чтоб все знали! Ты мой! И больше… никуда… не уйдешь! Не отпущу!

А у меня все-таки вырывается то смешное и пафосно-глупое: «Возьми меня, мой возлюбленный!»

Оргазм выжал меня досуха, до капли. Когда я открываю глаза, он лежит рядом, прижимая к себе; простынь липкая и холодная, задница саднит, а голос окончательно сорван. Его руки скрестились у меня на животе и отпускать не собираются.

- Ая? Эй?

- Ты жив? - на полном серьезе спрашивает он, вжимаясь обмякшим членом в мою задницу. – Кажется, я слегка перестарался…

Я молча тянусь к тумбочке, выпутываясь из его рук, включаю лампу и улыбаюсь зеленоглазому котяре как старому знакомому.

- Ая. Как ты вообще ее купил?

- Кого? Лампу? – он недоуменно трет глаза и зевает. - А… Моя разбилась, а я торопился и взял в магазине первую попавшуюся. Эй, ты чего смеешься?

Я не смеюсь. Я ржу, хочу, как ненормальный, стуча кулаками по кровати и вытирая выступившие слезы.

- Ая, прелесть моя, ты единственный человек, кто мог случайно купить сиреневую Буддо-лампу с зеленоглазым котом!

Он фыркает и решительно выключает свет.
- Дай мне поспать полчаса, и отправимся на второй заход.
- Ага, - я счастливо улыбаюсь и прижимаюсь спиной к его груди. – Но лампа у тебя все равно дурацкая…
…Когда я засыпаю, мне кажется, что Будда ухмыляется, глядя на нас.