Тема: «Alter ego» – «Мой двойник, другой я»
Название: Магия, миндаль и семь минут
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Бета: Toriya Пейринг: СГМ/АСП
Рейтинг: R
Жанр: romance
Саммари: Какой бы яркой ни была иллюзия, ей никогда не заменить реальность, но сможешь ли ты пожертвовать мечтой ради самого важного?
Предупреждение: AU
Примечание: написано на ВС-10 для команды скорпиала
Твиттер Скорпиусачитать дальшеМагия уходила из мира постепенно. Сначала отказала аппарация, потом начали сбоить сложные многоступенчатые заклинания, а простенькие, вроде Алохоморы или Экспеллиармуса, действовали через раз. Дольше всех продержались древние родовые чары, но когда Хогвартс превратился в то, чем был для маггловских глаз, - ничем не примечательные развалины - стало ясно: магия ушла навсегда.
Волшебные существа пропали вместе с ней. Кентавры, прочитавшие судьбу мира по звездам, ушли первыми. Ходили слухи, что они провели древнейший ритуал и погрузились, как Мерлин, в долгий сон, чтобы суметь проснуться, если однажды все станет прежним. Домовики дряхлели и погибали вместе с домами, к которым были привязаны, великаны затаились в пещерах, а может, вымерли. Драконы гибли один за другим. Русалки и тритоны перестали понимать человеческую речь и превращались в обычных рыб. Саламандры, лукотрусы и прочая волшебная живность попала незаметно: их жизнь всегда была короткой, но теперь они не оставляли потомства. Последними исчезли единороги. Однажды ночью маги с побережья проснулись от странной щемящей тоски и видели, как охваченные сиянием, с развевающимися гривами единороги мчались к берегу, вбегали в воду, а секунду спустя на волнах вместо них покачивалась лишь белая пена.
А маги выжили. Как только стало ясно, что через несколько лет волшебные палочки превратятся в бесполезные деревяшки, министры магии всего мира стали собираться на регулярные заседания. Но, несмотря на панические предсказания, все прошло тихо и, в общем, незаметно. Подавляющее большинство волшебников были полукровками, и, когда Империус в связи с чрезвычайными обстоятельствами временно признали законным, им ничего не стоило заморочить голову работодателю и устроиться на непыльную, хорошо оплачиваемую работу. Родители стали отдавать своих детей в обычные школы, а выпускники – поступать в маггловские университеты. Чистокровных семей к тому времени почти не осталось, да и те были достаточно богаты, чтобы обеспечить себе безбедное существование хоть в магическом, хоть в маггловском мире. Для тех же, у кого не было ни родственников-магглов, способных помочь, ни денег, устраивались специальные реабилитационные центры, где пожилым деревенским колдунам объясняли, как платить за проезд и куда обращаться за помощью. Но они и не рвались во внешний мир и коротали свои дни, делясь друг с другом воспоминаниями о том, как хорошо жилось раньше.
Не случилось и той волны самоубийств, которую предрекали газеты. Конечно, были и те, кто, не выдержав отсутствия магии, сводил счеты с жизнью, и кто сбегал в отдаленные уголки планеты - в Тибет или к пирамидам майя, где магия сохранялась дольше всего - но большинство приспособилось к новой жизни.
Малфои ушли из магического мира первыми – просто однажды забрали все золото из Гринготтса и исчезли. На месте Малфой-мэнора остался пустырь. Впрочем, для Уилтшира аномальные круги на земле – вещь обыденная, и новый особой сенсации не вызвал.
Уизли пережили изменения хлопотно, суетливо, но с наименьшими потерями. Молли, правда, ворчала, что теперь на нее свалилось огромное количество работы по дому, но дети подарили ей домашнюю технику, и она даже полюбила смотреть на то, как крутится в машинке белье, и восхищенно восклицала: «Вот молодцы! Как мы могли считать их недотепами?». Что касается Артура, то он был просто счастлив: наконец-то стало возможным безнаказанно коллекционировать любые маггловские изобретения. Да и доставать их стало значительно проще.
Преподаватели Хогвартса теперь работали в реабилитационных центрах для магов, колдомедики переквалифицировались в хирургов, благо, скальпель почти ничем не отличался от палочки, а министерские чиновники изменений вообще не почувствовали, разве что теперь в рабочих записках речь шла о падении фунта да новых выборах, и передавались они не самолетиками, а по е-мейлу.
Герой же магической Британии Гарри Поттер наконец получил то, о чем так долго мечтал: самую обычную семейную жизнь. Никто не спрашивал, понравилось ли ему это, но со стороны семья Гарри выглядела счастливой. Джеймс стал спортсменом, Ал поступил на факультет неорганической химии, а Лили мечтала о театре. Все трое знали, что когда-то в мире была магия, в детстве благоговейно смотрели на палочки и примеривались к сохранившейся Молнии, но чем старше они становились, тем дальше маггловский мир с его циничными и насущными проблемами вытеснял детскую веру в волшебство. И только Алу казалось, что не все еще утрачено, и это вовсе не конец, а начало чего-то нового.
* * *
Ал твердо верил в то, что магию можно вернуть. Он был достаточно умен, чтобы держать свои мысли при себе и не делиться с семьей тщетными надеждами, но не было ничего странного в том, что однажды в ноябре он долго стоял у дверей аудитории, ожидая, когда закончится лекция по криминальному праву. Он поминутно смотрел на часы, рылся в сумке, перевязывал шарф, но никак не мог успокоиться. Слишком долго он ждал этого. Ал прикрыл глаза и представил себе зеркальную гладь озера.
Он лежит на прогретой траве, слушает, как стрекочут кузнечики, солнце бьет прямо в глаза, а вдалеке слышен шум квиддичной тренировки. Мантия валяется рядом, а галстук развязан. По руке ползет крохотная божья коровка – щекотно. Он снимает ее и осторожно пересаживает на травинку. Воздух пропитан пряным, сладким и чуть терпким ароматом трав. За озером – Хогвартс: каменные стены, высокие башни, узкие окна с витражами. Он похож на сразу все замки с картинок в «Истории Британии». Неподалеку раздаются быстрые, уверенные шаги, шелест листьев и негромкий, мелодичный, чуть капризный голос:
- Ал, ты здесь? Я тебя по всему замку искал!
Он, прищурившись, всматривается в кусты: еще секунда, и оттуда выйдет Скорпиус. В своих фантазиях Ал никогда не видел его, разве что иногда, вот как сейчас, слышал голос. Еще мгновение, и…
Резкая трель звонка вернула Ала в реальность. Да, еще мгновение – и он увидит настоящего Скорпиуса, из плоти и крови, того, кого он так долго и упорно искал. Потому что чувствовал: с этим человеком его что-то связывает. Двери распахнулись, и из аудитории вывалилась толпа студентов. Шумные, веселые, смеющиеся – Ал вгляделся и тут же замер, увидев и его. Высокий, красивый и очень серьезный, он кивнул на прощание всем и никому и направился к выходу быстрой, целеустремленной походкой. Ал кинулся за ним, приладился к шагу и, решительно вдохнув, сказал:
- Привет! Я Ал, Ал Поттер. А ты ведь Скорпиус Малфой, да?
- Моя фамилия Гринграсс-Блэк, но отца действительно звали так. Откуда ты знаешь и почему интересуешься? – Скорпиус резко затормозил, развернувшись, и Ал, врезавшись в него, смущенно покраснел и пробормотал извинения. Он замер, вглядываясь в глаза, в черты лица, и мысленно сличая их со старой фотографией.
– Чем могу быть полезен? - Скорпиус нетерпеливо взглянул на часы.
- Я тебе все объясню, - заторопился Ал, - только идем сейчас со мной. Ты сам все увидишь! Клянусь! – он умоляюще посмотрел в холодные серые глаза и улыбнулся. – Это касается тебя и твоей семьи.
- Сожалею, но я очень спешу. Минуту, - Скорпиус достал айфон и выслушал чьи-то эмоциональные объяснения. - Да, я понял. Это неприятно, выздоравливайте. Надеюсь, на следующей неделе мы сможем продолжить тренировки, - сухо сказал он, и, положив телефон в карман, взглянул на Альбуса. – Что ж, у меня освободились два с половиной часа. И если ты убедишь меня, что это действительно важно…
Да, магия исчезла, но только чудом можно было объяснить то, что Скорпиус Малфой, выслушав сбивчивые, но бурные объяснения, оставил мечту спокойно выпить кофе и отправился неизвестно куда с фриковатым зеленоглазым очкариком, который тащил его за рукав и поминутно повторял: «Ты сам все увидишь, так будет лучше!»
«Рейвенкло» отличалось репутацией странноватого, но чутко следящего за рынком издательства. Здесь не печатали ни детективов, ни любовных романов, ни покет-буков с классикой, что не помешало им войти в десятку самых читаемых издательств. Людей всегда привлекает сверхъестественное, и книги о магии и мистике имели огромный успех. Скорпиус и сам пару раз покупал яркие томики. Просто для ознакомления, разумеется. И вот теперь он поднимался на лифте на верхний этаж ярко-желтого офисного здания, а Альбус, который бывал здесь и раньше, нервно теребил браслеты на руке, вжикал молнией на сумке и ежесекундно смотрел на часы.
- Приехали. - Двери открылись, они вышли в просторный, залитый светом лофт, и Скорпиус нос к носу столкнулся с совершенно неземным существом. Он и раньше видел хозяйку издательства на фотографиях в Таймс, но там она выглядела лишь слегка чудаковато. Сейчас же на ней была безумная серебристая мантия, в ушах болтались огромные серьги в форме редисок, а на голове – что-то вроде диадемы из перьев, фольги и цветов.
- Я не знал, что меня пригласили на бал-маскарад, - приподнял брови Скорпиус.
- Это Луна Лавгуд, моя замечательная крестная, - тепло улыбнулся Ал, словно не замечая скепсиса в его голосе. А это Скорпиус Мал…
- Гринграсс-Блэк!
- …фой, сын Драко Малфоя, - спокойно договорил Альбус.
- Рядом с твоим отцом всегда летало много мозгошмыгов – у него, наверное, были очень вкусные мозги, - рассеянно улыбнулась Луна. – А тебе не стоит носить зеленый, это опасно. Ты любишь бланманже? Впрочем, неважно. Это так замечательно – познакомиться с тобой. Альбус долго искал тебя.
Луна и Альбус уставились на Скорпиуса с одинаковым восхищением, будто он был, по меньшей мере, голливудской звездой.
- Мне тоже… ммм… весьма приятно, - выдавил улыбку Скорпиус. Ему начинало казаться, что кто-то из них троих определенно не в себе.
- Не будем стоять в этом углу, я пару раз видела здесь Темные Грибы, - махнула рукой Лавгуд, прерывая неловкую паузу. – Лучше я покажу вам Мимблетонию. Как жаль, что здесь нет Невилла, они ему так нравятся.
Она прошла в дальний угол лофта, где в большой стеклянной пирамиде было устроено что-то вроде теплицы.
- Сегодня зацвела, – Луна выудила из пирамиды донельзя уродливое, покрытое пузырями растение и с задумчивой улыбкой посмотрела на крохотный цветочек. – Вчера я чихнула трижды в полдень, а папа говорил, что если такое происходит, на следующий день надо ждать сюрприза.
Альбус осторожно, как величайшее в мире чудо, принял у нее из рук горшок и повернул, чтобы Скорпиусу было удобнее смотреть.
- Магия не ушла, - наконец выдохнул он. – Она все еще с нами!
- Магия? – Скорпиус уставился на Ала. – Вы что, всерьез? Ты притащил меня сюда для того, чтоб рассказать о какой-то там магии? Или это такой идиотский розыгрыш?
- Ты… ничего не знаешь? – потрясенно спросил Ал. – Но ты ведь Малфой! Я думал… я был уверен, что твой отец расскажет тебе все, и даже больше! Ты ведь чистокровный маг в черт знает каком поколении, не мог же он ничего тебе не сказать?
- Ну, были какие-то сказочки в детстве, - пожал плечами Скорпиус. – Дедушка говорил, что мы ведем свой род чуть ли не от Мерлина, а мне следует жениться только на чистокровной и прочую ерунду, но отец сказал, что все это глупости, и нечего забивать ими голову. Да и у дедушки в конце жизни было не очень хорошо с головой, он все требовал дать ему палочку, и вечно бормотал что-то на латыни.
- Поверить не могу… - прошептал Ал. – Я думал, мы одинаковые – в смысле, наши отцы рассказывали нам о магии, и мы… Так, идем, надо поговорить. До свидания, Луна, я забегу на днях!
Ал дернул Скорпиуса за рукав и бесцеремонно потащил к выходу.
- Ну что опять? – поморщился Скорпиус. – Сначала ты рушишь все мои планы, потом показываешь какой-то облезлый кактус и несешь всякую чушь о чистой крови и магии! Еще скажи, что я могу вытащить кролика из шляпы. С меня хватит абсурда!
- Магия не имеет ничего общего с дурацкими фокусами, - возмутился Альбус. – Это стихия, энергия, это жизнь! Она течет по нашим венам вместо крови, мы ею насквозь пропитаны, неужели ты не чувствуешь?
- Нет, - отрезал Скорпиус и для убедительности мотнул головой. – У меня в венах кровь, а вот у тебя и у твоей Луны там, кажется, переизбыток химических веществ. Странно, что я сразу не догадался.
- Подожди, - Ал схватил его за руку и прижал ладонь к его ладони. – Вот. Прислушайся к себе. К своим ощущениям. Чувствуешь? – он затаил дыхание и прикрыл глаза.
Против воли Скопиус тоже замер, прислушиваясь непонятно к чему, и вдруг почувствовал странное теплое покалывание на коже и необычное, тянущее ощущение в груди. Он вздрогнул, и Ал, открыв глаза, счастливо улыбнулся.
- Ты ведь чувствуешь! Я не могу предоставить более существенных доказательств, но дай мне еще полчаса. Если я не смогу тебя убедить, мы разойдемся и больше никогда не увидимся. Всего полчаса. Пожалуйста.
Скорпиус помолчал, смерил Альбуса задумчивым взглядом и в конце концов кивнул.
– Пожалуй, у меня есть еще немного времени. Я знаю здесь неподалеку неплохую кондитерскую, мы можем выпить кофе и поговорить. Но только полчаса, ни минуты больше.
- Веди, - облегченно улыбнулся Ал.
Кондитерская оказалась дорогим, но уютным ресторанчиком, никакого сравнения с сигаретно-пивными студенческими забегаловками. Они заскочили туда, промокшие под хмурым осенним дождем, сели за столик в углу, и улыбчивая девушка принесла меню в кожаной папке.
- Все, что рассказывал тебе дедушка – правда, - Ал встряхнул влажной челкой, как щенок, и с прядей сорвались крохотные брызги. – Малфои были одним из самых древних и чистокровных родов, то есть, у вас не было примесей маггловской крови. А у тебя в жилах течет еще и кровь Блэков и Гринграссов – они все тоже чистокровные. Я сам – маггл на четверть, моя мама чистокровная, а папа – полукровка, но он тоже из очень древнего рода. И если бы лет пятнадцать назад магия не исчезла окончательно, мы с тобой сейчас уже закончили Хогвартс, школу для магов.
- Слизерин… - задумчиво протянул Скорпиус. – Дедушка говорил, что я бы обязательно попал туда. Я даже помню их девиз…
- Конечно, почти все Малфои учились там, - кивнул Ал. – Мы бы с тобой были на одном курсе, и, может быть, даже на одном факультете. Но магия ушла, все волшебные существа погибли, а палочки сохранились только как сувениры на память. Люди уверены, что магия просто исчезла, но я знаю, что это не так! То растение, которое мы видели у Луны – магическое. Оно не смогло бы вырасти без магии. Значит, она где-то здесь. Она ушла из предметов и животных, но осталась в воздухе и в нас самих, в своем изначальном виде, а не в том, к которому мы привыкли. Луна уверена, что ее можно использовать, просто мы пока еще не знаем, как. Но это не важно, главное, что у нас есть шанс, понимаешь? Шанс не вернуть все обратно, но начать заново. Новый мир!
- Где-то я это слышал, - скептически хмыкнул Скорпиус. – Уж не в курсе ли политической истории двадцатого века?
- Я серьезно, - не смутился Ал. – Да, все не так просто, и шанс у нас, возможно, один на миллион, но он есть.
- Время вышло, - Скорпиус взглянул на часы и поднялся. – Мне пора.
- Ты… ты уходишь? – тихо спросил Альбус.
- Можешь меня проводить.
Когда они вышли на улицу, вместо дождя шел снег – снежинки, влажные и тяжелые, падали на асфальт, на деревья, на прохожих.
- Первый снег в этом году…
Ал потянулся, чтобы смахнуть с челки налипшие снежинки, но Скорпиус остановил его:
- Не надо, так… красиво. Контраст… - он вдруг сбился, закусил губу, помолчал, а потом спросил:
- Почему именно я? Думаю, древность рода здесь ни при чем.
- Ну, просто Луна говорила, что все должно быть традиционно: две стороны одной монеты, черное и белое, огонь и лед, сам понимаешь, - смущенно забормотал Ал.
- И ты в это веришь? – усмехнулся Скорпиус.
- Ну ладно, - сдался Ал. – Я не хотел тебе говорить, потому что не знал, как ты к этому отнесешься. Просто между нашими родителями давно, еще до нашего рождения, было что-то. Что-то большее, чем просто дружба.
- Ну, в это легко поверить – мама никогда не отличалась верностью.
- Да нет! – замотал головой Ал. – Она тут ни при чем! Я имел в виду наших отцов.
- В смысле?.. – округлил глаза Скорпиус.
- Да, в то самом смысле, - кинул Альбус, отчаянно краснея. – Я… читал письма. Это вышло случайно, честно! И в одном было фото. Папа любил твоего отца, точно, иначе он бы не стал хранить... Но он почти никогда не упоминал о нем, только однажды дядя Рон сказал, что у них в школе была серьезная вражда, а папа резко оборвал его и заметил, что, возможно, он сам виноват, и если бы он пожал твоему отцу руку на первом курсе, то все могло быть по-другому. Мы связаны, понимаешь? Вот я и решил найти тебя. Ну, чтоб замкнуть круг, как-то так.
- Ох, даже в средневековых романах меньше пафоса, - закатил глаза Скорпиус. – И что, я теперь должен в полнолуние заняться с тобой ритуальным сексом на черных простынях?
- Достаточно просто пожать руки, - улыбнулся Ал. Он протянул ладонь, и Скорпиус на мгновение сжал ее.
- Ну, и где всплеск стихийной магии? Я-то думал, сейчас вокруг запляшут гремлины, а феи будут осыпать нас лепестками роз.
- Это только первый шаг, - очень серьезно сказал Альбус. – Мы стоим в начале пути, и я сам не знаю, что будет дальше. Но теперь ты так просто от меня не избавишься.
Он снова улыбнулся, ясно и тепло, и Скорпиус неожиданно для себя ответил улыбкой.
- То есть ты предлагаешь заменить мои спокойные и уютные вечера погонями за древними артефактами и приключениями в духе Индианы Джонса? Что ж, я подумаю на досуге над твоим предложением.
Он чопорно кивнул на прощание, и ушел, а Ал остался стоять, ловя снежинки ладонью и улыбаясь.
- Дай руку, - Ал завертелся, перевернувшись на живот.
-Зачем? – сонно пробормотал Скорпиус, но руку протянул. Ал приложил свою ладонь к его и улыбнулся:
- Одинаковые.
- Все меряешься? – хмыкнул Скорпиус.
- Мы одинаковые… - задумчиво протянул Ал. – Равные.
- Давай лучше кое-чем другим померяемся, - перебил его Скорпиус, и Ал потянулся за поцелуем. Как бы Скорпиус ни насмешничал, Альбус был твердо уверен, что уж мысли у них – точно одинаковые.
Ал тряхнул головой и, посмотрев по сторонам, перебежал через дорогу - пора было возвращаться домой.
Впервые в жизни Ал чувствовал, что наконец-то нашел человека, которому сможет доверить все, и который это все поймет и поддержит. Скорпиусу просто нужно время.
Год спустя
- Черт, всю неделю… ждал… когда закончится, - Скорпиус набрасывается на него с порога, целует, лезет в штаны, задирает рубашку. Он жадный, властный и пьяный. Ал сонно моргает и не сопротивляется, молчит, даже когда Скорпиус пересчитывает его спиной углы-шкафы-столы в квартире.
- Скучал… - жарко шепчет Скорпиус. – Думал о тебе…
Они путаются в разбросанных книгах, одежде и своих вздохах. Валятся на пол, целуясь, и Скорпиус вырывает с мясом неподдающиеся пуговицы. Он ударяется головой о стол, ваза с нарциссами падает и с мелодичным звоном разлетается вдребезги. У Ала вырывается машинальное:
- Репаро!
- Снова? – истерично взвизгивает Скорпиус. – Опять ты это говоришь?! Неужели не понимаешь - нет больше этой хреновой магии, не существует ее, ясно тебе? Ясно?!
Он хватает Ала за плечи, трясет, как тряпичную куклу, прикладывает головой об пол и шипит:
- Ненавижу… Ненавижу, слышишь! Прекрати!
Ал молчит, и это выводит из себя, хочется ударить его, больно, выбить всю эту дурь, стереть с лица равнодушие и отстраненность.
Скорпиус кричит что-то, не слыша ни себя, ни Ала, кусает губы, до крови, до солоноватого вкуса, бьет наотмашь, а потом – темнота.
И яркий свет, режущий глаза. Ванная – светлая, привычная. На голове – холодный компресс. Ал рядом, на бортике, промывает глубокие порезы на руке антисептиком.
- Это… я? – во рту сухо, и Скорпиус быстро облизывает губы. - Ал, это... из-за меня?
- Пустяковый порез, не волнуйся, - преувеличено весело улыбается Ал. - Просто ваза разбилась, но я уже выбросил. Ты как, в порядке?
- Нет, - Скорпиус медленно качает головой, морщась от тупой ноющей боли. - Нет, я не в порядке. Мы не в порядке, Ал. Так не должно быть, я... Прости. Не знаю, что на меня нашло.
- Все нормально, правда, - Ал улыбается и ласково проводит ладонью по его щеке. - У тебя была тяжелая неделя, практика, незнакомый город, но сейчас все закончилось, и ты дома.
- Дома… - эхом откликается Скорпиус и трется щекой о теплую ладонь. – Мне тебя не хватало.
- Пойдем? – Ал протягивает руку, и они идут в спальню. Кровать, мягкий свет, теплое одеяло. На этот раз все нежно, вдумчиво и неторопливо. Скорпиус скользит языком по изученному маршруту: мочка – скула – шея – ключицы – соски – пупок – тазовые косточки. Господи, как будто пятнадцать лет женаты и отбывают супружескую повинность. Скорпиус с силой проводит ладонью по спине Ала, резко тянет на себя, впивается губами в плечо - хоть что-то, чтоб стряхнуть эту теплую сонность.
- Горячий... ты не заболел?
- Нет, все хорошо, - Ал мотает головой, притягивает к себе. - Я тоже скучал.
Они целуются медленно и тягуче. Языки лениво сплетаются, слюна смешивается, и тела вжаты друг в друга - не разнять. Скорпиусу кажется, что даже сердце у них - одно на двоих. Или они просто стучат в унисон? Идеальная совпадаемость - как кусочки мозаики: у каждого свои изгибы и неровности, но, соединяясь, они вкладываются друг в друга, прилаживаются, становятся единым целым.
- Хорошо, - шепчет Скорпиус, спускается ниже, вдыхает, смотрит изучающе, хотя чего он там не видел?
Ему кажется, что член Ала он знает лучше чем свой собственный - в любом случае, свой он не знает на вкус.
А у Ала он... правильный. Всего намешано, не различить, не разложить на составляющие.
Ему нравится ощущать на языке приятную тяжесть, чувствовать Ала настолько внутри, в себе, - это тоже кажется правильным. Он лижет-сосет-ласкает, закрывает глаза, погружаясь в ощущения, и пропускает тот момент, когда Ал берет его за плечи, отстраняя.
Скорпиус выпускает член изо рта, обрывая прозрачную ниточку слюны.
- Кончай, ну же? - он вопросительно поднимает глаза на Ала, но тот бормочет что-то непонятное, отодвигается, встает с кровати, и, завернувшись в покрывало, берет с тумбочки ноутбук.
Скорпиус все еще непонимающе, растерянно смотрит:
- Ал, ты чего?
- Прости, я... мне просто в голову пришла одна идея, надо записать, а то забуду, - он нетерпеливо дергает головой и ныряет в себя, закрываясь от внешнего мира.
- Хорошо, - спокойно кивает Скорпиус. Слишком спокойно, чтобы это было естественным. – Работай, не буду мешать. Я ложусь, мне завтра вставать рано. Спокойной ночи, Ал.
- Да… ага… спокойной, - Ал отрешенно кивает, погруженный в свои идеи. Отсутствующему, оторванному от реальности, ему и в голову не приходит спросить, зачем Скорпиусу вставать в воскресенье.
Постель все еще пахнет Алом и сексом. Скорпиус сдергивает простыню, комкает, швыряет под кровать. Потом, подумав, достает, и относит в корзину для белья. Стелет новую, аккуратно расправляет складки, меняет наволочки и съеживается у стены, пряча голову под крахмальной свежестью одеяла.
Раньше ему было холодно спать одному – мерзли руки и ступни оказывались ледяными даже под десятком одеял. Потом привык – Ал все чаще засыпал прямо за рабочим столом, уткнувшись носом в сенсорную панель ноутбука или какой-то древний фолиант. Утром Скорпиус обнаруживал его, скрючившегося в неудобной позе, с затекшей спиной, переносил на кровать, укрывал и шел варить кофе. Потом будил, разминал плечи, целовал в висок на прощание и уходил в университет. Ал приходил ко второй паре – в лучшем случае. Иногда и вовсе оставался дома, и когда Скорпиус возвращался, то заставал его все в той же позе – за столом, с покрасневшими от усталости глазами и неизменной чашкой кофе.
Иногда – редко – они шли куда-то пообедать, но чаще на вопрос, не голоден ли он, Ал бормотал что-то вроде «Я пожевал чипсов, валялась пачка» или «нет, но там осталось что-то в холодильнике, поешь один».
Потом Скорпиус садился за свои бесконечные переводы или разборы судебных дел, а вечером засыпал, не дождавшись Ала.
Были и хорошие дни – когда они ходили в кино, на вечеринки или просто занимались любовью. Но все чаще они жили в параллельных мирах: Ал – в науке, Скорпиус – в своей учебе и работе. Это утомляло и разочаровывало. Скорпиус все чаще думал, что они ошиблись, и нет у них ничего общего. Никакого «Ты – мое второе я». Чужие друг другу люди.
Скорпиус зажмурился, прижимая к себе подушку. Утром он проснулся в шесть, по будильнику – Ала рядом не было. Опять заснул за столом. Скорпиус перетащил его, спящего и взлохмаченного, на кровать и укрыл одеялом. Потом быстро собрал вещи, только самое необходимое, и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал Ала в макушку. Уже закрывая дверь, вдруг вспомнил, вернулся, и быстро написал маркером на холодильнике несколько телефонов и список важных дел. Подписался, скользнул пальцем по черным линиям, и, не оборачиваясь, ушел.
Ал говорил, магия – созидательна. Но Скорпиус познал только ее разрушение.
5 лет спустя
Ал представляет его себе так ясно, как будто он сидит напротив: строгий костюм, яркий галстук, сосредоточенный взгляд, в руках – стильный нетбук, на столике – молескин. Последнее время снова входят в моду бумажные блокноты – дань традициям. Внешне ничуть не изменился, а внутренне… Он стал тем, о ком Ал мечтал всю жизнь: самым близким другом, тем, кто понимает не с полуслова – с полумысли, тем, с кем вся жизнь –пополам.
Ал разговаривает с ним: мысленно, разумеется. Когда становится грустно, холодно или неуютно, он приходит на солнечную полянку возле озера, где все еще есть Скорпиус – тот самый, прежний, который был до знакомства.
- Скучал? – он улыбается насмешливо и нежно.
- Даа, - Ал сонно трет глаза и тянется за приветственным поцелуем. – Я ждал-ждал, а ты…
- А я тоже ждал, - Скорпиус легко целует его, а потом тянет за руку:
- Идем, у нас полно дел. Мне пришла в голову такая идея! Ведь трансфигурационные чары, можно легко оптимизировать, если только…
Кроме Скорпиуса-из-грез у него есть Скорпиус-из-интернета. Ал подписан на него на Твиттере, Тумблере и Майспейсе. Читает с разных ников и айпи-адресов, но никогда не комментирует, довольствуясь наблюдением. Жизнь мелькает в окошке браузера, складываясь из символов в картинки, видео и фразы. Эффект присутствия: невидимка по ту сторону монитора порой ближе, чем сидящий рядом с тобой человек из плоти и крови.
blackscorpion
Сегодня я выиграл первое дело. Предупреждали, что безнадежное. Ну разве я не волшебник?
12 oct
В горном санатории алкоголь входит в длинный список запретов, и Ал не может откупорить бутылку шампанского. Но вечером, отказавшись от приема таблеток, пьет за здоровье Скорпиуса яблочный сок.
blackscorpion
Вынужден завести девушку. Это правда, что блондинки выглядят аристократичнее?
11 feb
Ал вскоре увидел ее на фотографиях: красивая, холеная, с сияющей улыбкой. Она наверняка знает несколько языков, разбирается в дизайне и занимается благотворительностью. Именно такова идеальная девушка для Скорпиуса Малфоя?
blackscorpion
Приснилось фамильное древо: предки громко аплодировали, посылали воздушные поцелуи, и просили стереть пыль с портретов.
26 jul
А у них со Скорпиусом даже фото совместных нет. Оба фотографироваться не любили, вот и не сложилось как-то. Ал теперь очень жалеет - у него было бы хоть одно материальное воспоминание.
blackscorpion
Скучное Рождество. До невозможности скучное Рождество. Семейные торжества – это всегда так уныло?
26 dec
То самое Рождество, первое совместное, они проспали: в обнимку, на узком диванчике, даже не дойдя до кровати. И все-таки оно было лучшим в жизни Ала.
blackscorpion
Отправляюсь на конференцию по семейному праву. Кто-нибудь, придумайте причину, почему я не должен туда ехать. Ненавижу Ньюкасл.
30 minutes ago
У Ала на мгновение останавливается дыхание. Полчаса назад. Ньюкасл. Скорпиус никогда не летает на самолетах – у него серьезная аэрофобия. Паддингтон, Кингс-Кросс или Виктория стейшн?
Найти в сети расписание поездов – мгновение. Еще секунда, чтоб прошептать мысленно: «Пожалуйста, пусть все получится», а потом решительно открыть глаза и найти строчку:
12:30 Newcastle On time 9А
Его собственный поезд прибывает в 12:23. На 12В. Семь минут, какие-то семь минут в лучшем случае! Но это его единственный шанс на случайную встречу.
Ал нервно крутит пуговицы на пиджаке, завязывает узелки на кисточках шарфа, возит пальцем по сенсорной панели – детская привычка, Скорпиус столько раз пытался отучить.
Воспоминания мелькают со скоростью пейзажей за окном.
Дом с жимолостью у входа и вертушками на крыше. У них была только квартира. Лофт, просторный и воздушный. Растения – Скорпиус любил, книги, много книг, и старые фолианты, и новые – их любили они оба. Тома валялись вперемешку на полу, столах, креслах. Каждый входной Скорпиус с его одержимостью порядком пытался все расставить по местам, но на следующий день они снова спотыкались по пути кровати, падали, переплетясь руками и ногами, и хохотали, как безумные. А потом занимались любовью прямо там, на полу, среди разбросанных книг.
Маленький пруд, заросший тиной. Однажды они кормили уток в Гайд-парке. Февраль был теплым и влажным, утки никуда не улетели, и они со Скорпиусом скармливали им кусочки свежего, одуряюще пахнущего багета. Толстые, наглые, крикливые, птицы подплывали к берегу и выхватывали хлеб прямо из рук. Скорпиус смеялся и говорил, что у него в роду были лебеди, а вот у Ала – точно утки. Ал запомнил его таким, как в тот день: серое пальто нараспашку, ярко-синий шарф, растрепанные ветром волосы, сияющие глаза и покрасневший нос – Скорпиус был болезненным, и всегда легко подхватывал простуду.
Бигборд с рекламой «Адвокатская контора «Нотт и сыновья». С 1896. Готовы оправдать самого дьявола».
Скорпиус работает в Клиффорд Ченс, и, судя по всему, генеральный директор готовит его себе в преемники. Но Скорпиус всегда хотел открыть свою собственную адвокатскую контору, просто в двадцать три – это как-то несолидно. Скорпиус стесняется того, что выглядит очень молодо: он носит очки в тонкой серебристой оправе, зачесывает волосы назад и хмурит брови.
Ал мельком смотрит на часы – самые обычные, пластиковые, он так часто их теряет-ломает-разбивает, что просто не видит смысла тратиться на дорогие: 11:30. Еще пятьдесят минут. Он берет салфетку и начинает машинально складывать журавлика.
Пополам.
Интересно, он до сих пор хрустит пальцами, когда нервничает?
Еще пополам.
И все также аккуратно складывает фантики от конфет, прежде чем выбросить?
Наметить сгибы, развернуть, сложить.
Пользуется ванильным гелем для душа?
Перевернуть на другую сторону, разгладить.
Терпеть не может беспорядок и расставляет книги по алфавиту?
Вложить половинки внутрь, отогнуть крылья, расправить.
И у него до сих пор вечно мерзнут руки и от ветра слезятся глаза?
Ал ставит журавлика на стол и ловит на себе любопытный взгляд малышки слева.
- Держи, - он протягивает ей фигурку.
- Спасибо, сэр, - серьезно кивает девочка и запускает журавлика в полет.
Еще полчаса.
Еще четверть часа.
Еще десять минут.
Время, время, почему так медленно? Ал уже стоит в тамбуре, готовый спрыгнуть, как только откроется дверь. Вот наконец множество путей сходятся вместе, появляются длинные заборы и семафоры. Ал напряженно вглядывается в окно. Состав останавливается, и он, не разбирая дороги, бежит на соседнюю платформу. Поезд на Ньюкасл уже прибыл, и на мгновение Ала охватывает ужас: Скорпиус ведь такой пунктуальный, а что, если он уже в вагоне, и ему опять не успеть? Горькая, противная паника тошнотой подступает к горлу, и руки начинают мелко подрагивать. Ал еще раз обводит взглядом платформу и захлебывается воздухом. Метрах в десяти от него, сосредоточенный, с пижонским саквояжем…
- Скорпиус? – Голос предает в последний момент, и получается какой-то писк, но Скорпиус слышит. Вздрагивает. Оборачивается. - Ты просил придумать причину, почему тебе не нужно ехать в Ньюкасл, - быстро, проглатывая буквы, начинает Ал. – Мы можем покормить уток. Купить им багет – ты ведь знаешь, это их любимое – а потом погулять по Гайд-парку. Мне вдруг жутко захотелось горячего шоколада с имбирными пирожными. Ты ведь любишь имбирь?
- Ты считаешь это весомой причиной? – Скорпиус скептически приподнимает брови, но костяшки пальцев, сжатых на кожаной ручке, побелели – волнуется, тоже волнуется!
- Определенно, - кивает Ал. И вот теперь ему уже ни капельки не страшно. – Кстати, а мы сейчас на девятой платформе Кингс-кросса. Правда, на девять и три четверти не попасть.
- Опять магия? – устало и как-то обреченно спрашивает Скорпиус. – И дурацкие традиции? Пять лет, Ал, мы не виделись пять лет. Я думал, все прошло, но ты до сих пор не вырос. Я больше не верю. И не хочу снова затевать детские игры.
- Нет, нет! – отчаянно мотает головой Ал. - Никакой магии, никаких игр и никаких традиций. Кроме наши собственных.
- Поезд на Ньюкасл отправляется, - раздается равнодушный голос из динамиков.
- Идем? – Алу кажется, что в его взгляде сейчас можно прочитать все – и не нужна никакая легиллименция. Но Скорпиус медлит.
- Назови мне хоть одну стоящую причину, почему я должен пропустить конференцию и пойти с тобой? – Волнения в голосе почти не слышно, но Ал ощущает его как свое собственное. Он хочет сказать все самое важное, самое нужное, самое главное, и на языке вертятся сотни настоящих, правильных причин, но вырывается только беспомощное:
- Я тебя люблю.
И Скорпиус расслабляется. Едва заметно, но больше нет скованности и напряженности ни во взгляде, ни в осанке.
- Я люблю миндаль, - насмешливо говорит он. - Но так и быть, я дам тебе еще один шанс это запомнить.
* * *
«Магия возвращалась постепенно. Не сразу, не в один день или даже год. Просто снова появились всплески стихийной магии: одних это пугало, они бежали к своим психологам и глотали разноцветные таблетки, другие ударялись в эзотерику, объявляли себя пророками и создавали секты, но были те, кто знал – из книг или семейных преданий - что происходит на самом деле. Они искали друг друга по Интернету и собирались, принося с собой обрывки информации: кто книгу, кто заклинание, а кто даже чудом уцелевшие артефакты. Были среди них и люди, стоявшие у руля власти, были и известные журналисты, и программисты, и ученые. Вдохновленные перспективами, они не жалели сил и времени, и поначалу хаотичные, редкие собрания стали регулярными. А спустя несколько лет в Британии открылась первая школа магии.
Она ничем не напоминала Хогвартс, занимая несколько этажей офисного здания в центре Лондона. Обучение в ней было поставлено на научную основу: просчитывались формулы, вычислялись параметры, исследовались реакции. Даже детей туда набирали с помощью специальных радаров, которые засекали всплески магии в радиусе пятидесяти миль. Не было в ней и факультетов, а разделение на чистокровных и полукровок и вовсе казалось пережитком прошлого, вроде избиения камнями в Ветхом завете. Да и чистокровных во всем мире едва набралось бы с десяток семей, и они были чем-то вроде диковинок: интересно посмотреть, но привилегий никаких.
Да, все было по-новому, но в холле, рядом с интерактивными мониторами и раритетными волшебными палочками в вакуумных капсулах, висел портрет Альбуса Дамблдора – одного из величайших магов прошлого, а рядом с ним, в одинаковых рамках, портреты Альбуса Северуса Поттера и Скорпиуса Гипериона Малфоя – двух волшебников, которые написали книгу о магии, ставшую символом Возрождения и заложившую основы научного подхода к волшебству задолго до того, как появились первые признаки его возвращения.
Их биографии вошли в первый учебник по новейшей истории магии, о них пишутся книги и снимаются фильмы, построенные на домыслах и полуправде, они изображают Альбуса и Скорпиуса талантливыми учеными и исследователями, но нигде не говорится о том, какой долгий путь непонимания, обид и примирений им пришлось пройти, чтобы стать двумя половинками одного целого и найти, наконец, гармонию между жизнью и магией. Самое важное осталась за кадром, и мы можем только догадываться, что же по-настоящему связывало двух настолько разных и в то же время одинаковых людей».
Из книги Джоан Р. Скитер «Альбус и Скорпиус: друзья, любовники, пророки».
The end