[kroshka-kaprizulya]

эээ...кажется, это я тоже не постила.


Название: Земляничная поляна
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Пейринг: Гидеон Прюитт/Фабиан Прюитт, намек на Фред Уизли/Джордж Уизли
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Disclaimer: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2010 and J.K. Rowling.
Саммари: в то дождливое лето они часто увиливали от домашних хлопот, сбегая на весь день в лес, на свою земляничную поляну. Там они лежали на душистой траве, вслушиваясь в дождь, и в дыхание друг друга, и не задумываясь о том, что за запретным счастьем всегда идет расплата…

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед,—
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли...
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
М. Цветаева


- Так вот вы где! – встрепанная голова Молли показалась в чердачном люке. – А я вас по всему дому ищу! А ну, быстро за уборку, негодники! Гномы половину овощей перепортили, а они тут прохлаждаются. Вперед!
Молли замахнулась на близнецов пыльной тряпкой.
- Да, мама, уже идем, - скучным голосом ответил Фред. Мало радости в том, чтоб вертеть гномов в огороде, под палящим солнцем. Особенно когда на чердаке стоит приятная прохлада, а в старых сундуках полно всяких интересностей.
- А это у тебя что? Дай-ка сюда, - Молли вдруг повернулась к Джорджу и ловко выхватила у него из рук увесистый альбом для фотографий, который он пытался запихнуть под мантию.
Она машинально открыла альбом, пролистнула странички, и вдруг застыла, глядя в маленькое чердачное окошко.
- Ну, мы пойдем, мама? – Фред дернул брата за рукав, призывая побыстрее свалить.
- Да, идите погуляйте, мальчики, - отстраненно пробормотала Молли, крепко прижимая к себе альбом и опускаясь с ним на ближайший сундук. – Идите погуляйте…

***

В то дождливое лето Гидеон и Фабиан бегали на речку каждый день, увиливая от хлопот по хозяйству. Молли сердилась, грозилась выпороть их крапивой или придумать что похуже, но в итоге сама делала всю работу по дому. Помощи ей ждать было неоткуда: мама умерла, когда близнецам не исполнилось еще и года, а отец, сильно сдавший за последние годы, запирался у себя в кабинете, просиживая дни и ночи над пыльными фолиантами. Денег только и хватало на учебники, дешевые мантии да еду. Лето приходилось проводить дома, и в сентябре братья с завистью слушали рассказы однокурсников о том, где кто побывал, да еще и укоряли Молли в своих огорчениях.

Повзрослев, Фабиан понял, как по-свински они поступали, спихнув на сестру все хозяйство. Молли, как и любой семнадцатилетней девчонке, тоже хотелось носить красивые платья, ходить на танцы и встречаться по вечерам со своим рыжим Уизли. Близнецы смотрели на него снисходительно, как молодые, полные сил гончие – на смешного беспородного щенка. Они даже подшучивали над ним не зло, как над школьными врагами, а добродушно, по-родственному. Подбрасывали жаб в сумку, подменяли палочку на трансфигурированные ветки или мазали стул магическим супер-клеем. Артур никогда не обижался: моргал близорукими глазами за стеклами очков и рассеянно улыбался: «Надо же, я опять попался на вашу удочку! Ну, в следующий раз вам меня точно не провести!». А вот отец был настроен далеко не так дружелюбно. Прослышав об их отношениях, он запретил дочери встречаться с «этим нищим магглолюбом» и пригрозил выгнать из дому. Молли только фыркнула: характером она пошла в бабушку, которая держала в страхе свою многочисленную родною и всю округу в придачу, и отцовские запреты ее не пугали. Но уйти, гордо хлопнув дверью, она не могла: вся семья сейчас держалась на ней. Кто еще будет вовремя приносить отцу бутерброды и придумывать, чем накормить братьев, чтоб было и сытно, и экономно? Артур был рядом с первого курса, и пропадать не собирался, а семья всегда на первом месте. Близнецы не понимали этой жертвенности: им, как и любым другим подросткам, казалось, что жизнь дана, чтоб получать удовольствия, - этим они и занимались. Фабиан и подумать не мог, что лет семь спустя будет искать способы, чтоб облегчить жизнь сестры. Денег она в своей гордости и добродетельности не принимала ни от кого, даже от горячо любимых братьев. Но все это было позже, а в то сладкое, ароматное, земляничное лето весь мир для него заключался в глазах брата, таких же синих и задорных, как у него самого.

Они выскальзывали из дома на заре, еще до того, как Молли успевала встать. Задержись хоть на полчаса – пришлось бы мыть полы, поливать кабачки или делать еще что-то, нужное, но жутко скучное. А так они хватали на кухне хлеб и сыр, доставали из подвала холодное молоко и неслись наперегонки к речке, босиком по холодной, мокрой от росы траве. Если обогнуть камыши, можно было перебраться вброд по камням на маленький островок. Там они еще в начале лета устроили шалаш, принесли удочки, котелок и старые одеяла. Они забирались в шалаш, заворачивались поплотнее и спали, крепко обнявшись, до тех пор, пока солнце не прогревало траву. Потом – купались, ловили рыбу, приманивая ее магией, собирали ягоды, а чаще просто целовались, лежа на траве. У их запретной любви был сладкий, с легкой горчинкой земляничный привкус. Они понимали, что Молли была бы, мягко говоря, шокирована такими проявлениями братской любви, но сами близнецы были чрезвычайно довольны наступившим в любовных делах согласием. На прошлое рождество Фабиан почти всерьез встречался со смешливой и кудрявой Дженни Гримбл, а Гидеон, от нечего делать, начал волочиться за ее подругой, серьезной Дороти МакКарти. Но девушки не прошли испытания: они обе пытались разъединить близнецов и вытащить их на свидания по отдельности. Дороти даже плакала в туалете, когда Гидеон вслух объявил, что у нее волосатые ноги и поэтому он ее бросает. А Дженни больше не смеялась: плотно сжимала губы и прижимала к себе подругу, шепча ей на ухо что-то успокаивающее. Глупые, глупые девчонки: они с самого начала не понимали, что два самых близких человека могут любить только друг друга.

***

- Ну что? – быстро спросил Фред, затащив брата в сарайчик для метел.
- Сейчас…да где же она…вот! Есть! – Джордж вынул из кармана слегка выцветшую колдографию. – Люмос!
Фред прижался поближе, чтоб лучше видеть.
- Даже свитера, смотри! – он провел пальцем по фигуркам двух обнявшихся подростков. – И инициалы – такие же, как у нас. Как думаешь, это…
- …в их честь, да, - Джордж медленно кивнул. – Почему мама никогда не рассказывает о них?
- Может, ей до сих пор больно вспоминать? – задумчиво отозвался Фред.


***

Фабиан проснулся на рассвете и долго сидел на подоконнике, вглядываясь в светлеющее небо. Вчера он случайно услышал от Люциуса Малфоя, что Артур погорел на акциях и потерял все свои сбережения. Это было сказано так снисходительно-небрежно, что Фабиану сразу представились и бледная, но решительно поддерживающая мужа Молли, и растерянный, отчаявшийся Артур, и еще не понимающие ничего Билл, Чарли и маленький Перси… Фабиан бессильно сжал кулаки. Они с Молли даже не общались после того случая, не говоря уже о том, чтоб она взяла у них деньги. Как они могли так глупо попасться? Впрочем, сами виноваты: своим бездельем и шуточками довели сестру до того, что она однажды решила за ними проследить.

- Давай же, быстрее…
- Сейчас… сейчас мой хороший… как же я тебя хочу…
Рядом громко хрустнула ветка. Близнецы оторвались друг от друга, и увидели стоящую рядом Молли. У нее было такое лицо, будто она не знала, что делать: расплакаться или холодно сказать, что она их больше не желает знать. Но если у братьев еще и был какой-то шанс оправдаться, может – раскаяться, а может – объяснить все дурацким экспериментом или зельями, то Гидеон все испортил:
- О, привет, сестричка. А мы тут развлекаемся по-семейному… Не хочешь присоединиться?
Молли наконец ожила и, не разбирая дороги, помчалась домой.
- Ну и к пусть. Плевать. Что мы, маленькие? И без нее справимся, правда? – Гидеон старался держаться решительно и раскованно, но дрожащие губы выдавали волнение. – На чем мы там остановились?
- Не сейчас, подожди… Я не могу так сразу, - Фабиан выпутался из объятий брата. – Мы должны решить, что нам делать дальше. Мы не можем здесь оставаться.
- Значит, уйдем из дому, - беспечно улыбнулся Гидеон. – У нас есть немного денег, помнишь? До сентября хватит, а то и напросимся к кому-то в гости. Потом – Хогвартс, ТРИТОНы, поступим в Школу Авроров и – прощай, любимая семья!
- А отец?
- Он часто вспоминает, что у него есть дети? – невесело усмехнулся Гидеон. – Иногда мне кажется, что он помнит только Молли, да и то, когда она приносит ему обед.
- Все будет хорошо. Мы справимся. Веришь мне? – помолчав, тихо добавил он..
- Верю, - Фабиан крепко прижался к брату. – Я тебе верю…

…И все действительно было хорошо: в тот же вечер они ушли из дому, забрав самое необходимое, добрались на Ночном Рыцаре до Годриковой лощины, где пару недель пожили у давно приглашавшего их в гости однокурсника, а потом направились в Хогвартс. Молли не присылала им ни громовещателей, ни обычных писем, - это удивляло, но спустя пару месяцев молчания они решили, что раз она навсегда вычеркнула их из памяти, им следует поступить так же. Сестра не пришла даже на выпускной и на зачисление в Школу Авроров, но Гидеон не задумывался над этим, а Фабиан старательно делал вид, что ему тоже плевать. Все сгладилось, новая жизнь поглотила их целиком, и потом – они ведь до сих пор были вдвоем, а это казалось им самым важным. Они никогда не обсуждали друг с другом оставленную семью: о смерти отца узнали от знакомых и пришли на похороны тайком, под обороткой, на свадьбу Молли они вообще не попали, так как она была скромной и тихой, и все новости вроде рождения детей узнавали от общих знакомых. На свою земляничную поляну они больше никогда не возвращались: Фабиану она теперь казалась оскверненной, а Гидеон не настаивал. Но вот сегодня она приснилась ему, такая же, как раньше как тем летом, и, проснувшись на рассвете, Фабиан почувствовал сладковато-горький привкус земляники…

Гидеон поднялся с постели, подошел к брату и обнял его, уткнувшись носом куда-то в шею.
- Знаешь, мне сегодня снилась наша земляничная поляна. Как в то лето, помнишь? – Фабиан задумчиво нарисовал на стекле ягоду землянки на тонком стебельке.
- Это добрый знак, - улыбнулся Гидеон. Это последняя операция – потом возьмем отпуск, поедем домой, и будем, как в детстве, спать в шалаше и ловить рыбу. Хочешь?
- Хорошо бы, - сказал Фабиан. – Он любил брата за его неугасимый оптимизм, за то, что он всегда верил в лучше, и никогда не терял надежды. Но ему самому казалось, что земляничная поляна во сне была не радостной вестью, а прощанием: с юностью, с любовью, с жизнью?
- Хочу тебя, - он жарко поцеловал брата.
- Опоздаем? – Гидеон мельком глянул на часы.
- Аппарируем, - отозвался Фабиан.
- Опасно?
- Ничего.
Они всегда говорили такими отрывистыми, незаконченными фразами, - зачем тратить время на разговоры, когда можно целоваться вот так, горячо, яростно, настойчиво. Не было времени, но было желание: отчаянное, страстное, безудержное – несмотря на годы вместе. Уходя, Фабиан обвел взглядом комнату, будто осознавая, что расстается с ней навсегда.

* * *

- Вот здесь, - негромко проговорил Фред, остановившись у скоромного надгробия, заросшего плющом. – Гидеон и Фабиан Прюитты. IBI VICTORIA UBI CONCORDIA. В согласии – победа.
Джордж провел пальцами по стертым буквам.
- В один день…Может, даже в один час… Я тоже хочу умереть с тобой вместе, - Джордж покраснел и смутился от глупого пафоса, но Фред не стал подкалывать его.
- Конечно, братишка. Когда мы состаримся и станем похожими на крохотных, покрытых морщинами домашних эльфов, то возьмемся с тобой за руки, выйдем на берег моря и подорвемся на огромной шутихе. Но до этого мы будем жить долго-долго.
- Долго-долго, - эхом отозвался Джордж. – И обязательно вместе…

Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, что старости бремя несли,—
Тех, что мудростью нас превзошли,—
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы,
Разлучить никогда не могли.*

* Э. По, Аннабель Ли в пер. К. Бальмонта