Спасибо  Marciana за баннер!

Спасибо  Lin-X за баннер!

коллаж

песня

Название: Лорд и Ведьм
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Пейринг: Дженсен/Миша
Рейтинг: NC-17
Тип: слеш
Жанр: РПС АУ, фентези, романс/юмор,
Размер: планируется миди
Статус: в процессе
Саммари: Дженсен - сельский ведьм, который живет в глуши и магичит потихоньку, а Миша - упрямый и уверенный в себе будущий лорд. Противостояние и влюбленность предрешены, но чего только не намешано в кипящем зелье их отношений!

От автора: ну вот я и взялась за что-то более-менее масштабное и серьезное На эту травень меня вдохновила "Песенка ведьмы" Канцлера Ги, так что прослушайте ее, а то впечатление будет неполным. Ах, да, еще, разумеется, меня подтолкнула та мысль, что джейтушные АУшки пишут все кому не лень, а мидженсовых я почти не знаю. Буду одним из первопроходцев!

Я который день лью слезы -
Присмирела егоза:
В сердце нож воткнули острый
Лорда синие глаза!

- Говорят, в том лесу такие чудища водятся, что человека живьем съедят и косточек не выплюнут! А заблудиться там и местному легко, – толстый бейлиф запустил пятерню в рыжие волосы и сплюнул на землю. – Вам бы переночевать у нас, а с утречка поедете себе спокойно, мы вам и провожатого дадим. На ночь-то глядя никакой дурак в тот лес не поедет!
- Да ладно если бы чудища! Наш лорд вон какой храбрый, изрубит гадину в куски! – молодой паренек рассек воздух воображаемым мечом. – Но там же ведьм живет, ох и злющий! А глаза у него зеленые, и на кого посмотрит эдак прищурившись – тот сразу в жабу превратиться! Ква-ква!
- Нет такого слова – ведьм, - хмыкнул Миша. – Колдун у вас там что ли деревенский? Шарлатан обычный…
- Слова нет – а ведьм есть, - спокойно заметил один из стариков, прикуривая трубку. – Он у нас один такой. Раньше его бабушка там жила, та настоящей ведьмой была! От нее вся округа дрожала, но чуть что – сразу к ней бежала и в ноги бросалась. Внучок, видать, в нее пошел. Такой же острый на язык, всех в страхе держит, а если помочь просишь – большую цену заламывает, но зато дело свое знает, не пожалуешься.
- Ну и почему его надо бояться? – Миша, которому уже наскучили эти сельские легенды, в которых разнились только имена и количество чудищ на квадратный ярд дикого леса, легко запрыгнул на коня.
- Он приворожить может! – выпалил паренек, округлив глаза. – Да так, что о чем другом кроме его зеленых глаз и думать не сможешь!
- Мне-то какая разница, он же парень! – тут уже пришла очередь Миши удивляться. – На меня не подействует.
- Это вы так думает, - язвительно протянул старик. – А он на то и ведьм, чтоб кого хошь приворожить.
- Ладно, некогда мне тут с вами рассиживаться, - Миша кивнул на прощание. – Я успею проехать лес по краю до вечера, а за ним вроде городок есть, там и заночую.
- Ну, дело ваше лордовское, - пожал печами бейлиф, сладко позевывая. – Вы, главное, езжайте напрямик на север, никуда не сворачивая, если повезет – доберетесь.
- А нет – станет одним лордом меньше, - сдавленно хихикнул кто-то из толпы, и бейлиф шикнул.
- Главное, если ведьма встретите – в глаза ему не смотрите! - крикнул на прощание паренек, но Миша, уже не слушая, пустил коня рысью в сторону леса.

Лес был и вправду пугающим – темный, заросший, дикий. Видно было, что сюда нечасто захаживают за травами или грибами. Чудовищ, правда, не наблюдалось, но Миша их и не боялся, - ему, прошедшему в свои неполные тридцать несколько войн, было прекрасно известно, что люди порой бывают хуже самых страшных монстров. Насвистывая веселенький мотивчик, он пробирался по едва заметной тропинке сквозь густые заросли орешника. Быстро темнело. Конь начал нервно всхрапывать и время от времени останавливаться, будто прислушиваясь к чему-то. Уговоры и угрозы не действовали, обычной мирный и послушный, Энохиан вырывался, мотал головой и вел себя беспокойно. Миша и сам был уже не рад, что не остался заночевать. Ему хотелось поскорее проехать этот лес, и добраться до какого-то жилья. Он успокаивающе похлопал коня по шее, тот фыркнул и прошел с десяток метров, но потом за кустами мелькнула темная тень, Миша не успел даже разглядеть, человека или зверя, и Энохиан взбесился: понес напрямик, сквозь кусты, ломая ветки и запинаясь о корни, пытаясь встать на дыбы и скинуть всадника. Миша пригибался к шее, прикрывая голову и тщетно стискивая его бока. Спустя минуту такого бега они вдруг выскочили на большую светлую поляну, но не успел Миша обрадоваться тому, что сможет спрыгнуть или попытаться остановить коня, как заметил прямо перед ними крутой обрыв. Энохиан, не разбирая дороги, мчался прямо туда… Что происходило дальше, Миша помнил смутно: кажется, он пытался спрыгнуть, но нога запуталась в стремени, и он только прижался изо все силы к горячей, скользкой от пота шее, молясь про себя, чтоб звание удачливого сукина сына осталось при нем и на этот раз. А потом Энохиан скатился со склона, и наступила темнота…

Первым, что Миша увидел, придя в себя, были два мрачных зеленых глаза, смотрящих на него в упор из-под светлых пушистых ресниц.
- Только не в лягушку! – прохрипел Миша, с трудом ворочая языком.
Ресницы удивленно дрогнули, моргнули и отстранились.
- Могу в змею. Или ящерицу – на твой выбор, - сварливо пробормотал обладатель этих самых ресниц. – Что за люди пошли, чуть глаза открыли – и сразу права качать начинают. Нет чтоб спасибо за спасение сказать.
Миша подтянулся, чтоб рассмотреть того самого предположительно ведьма, но тут же охнул от резкой боли в левой ноге, прикрыл глаза и упал обратно на подушки.
- Перелом, а ты чего хотел? Удивительно, что шею не свернул свалившись с такого обрыва, - раздалось откуда-то сбоку. Потом до Миши донеслось мерное постукивание деревянной ложки, плеск воды, шелест сушеных трав и еще какие-то домашние, уютные и успокаивающие звуки. Под них хорошо было бы подремать, но Миша уже выспался, и решил все-таки понять, куда его занесло. Он сдвинул одеяло и, осторожно подтянувшись, посмотрел на ногу – она была аккуратно и профессионально перевязана и уложена в лубки. Хоть с этим повезло. Миша огляделся: помещение было небольшим, но светлым, уютным, и на жилище злобного ведьма совсем не тянуло. Под потолком, правда, висели всякие травки, перевязанные в аккуратные пучки, и над окнами были нарисованы магические знаки, но никаких змеиных чучел, крысиных хвостов, глаз мертвецов и прочей пакости не наблюдалось.
Кровать, на которой он лежал, была застелена свежими, пахнущими лугом простынями, а на полу лежали теплые половички.
- Исследуешь? – раздался мягкий голос прямо над ухом, а потом в поле зрения появился и сам зеленоглазый ведьм с большой кружкой чего-то дымящего и восхитительно пахнущего.
- Угу, изучаю. Ищу слабые места, так сказать. Хоть ты мой спаситель, но не обольщайся: мне тебя еще как колдуну голову отрубить надо. Ну, или на костер отвезти – это уж на выбор. Сам знаешь, как сейчас дела с магией обстоят.
Ведьм фыркнул, чуть не расплескав содержимое кружки:
- Ты на ноги встань сначала, а потом про костер заговаривай. На, выпей лучше, силы восстановит, - ведьм протянул Мише кружку.
- Белладонны или волчьих ягод туда подсыпал? – блеснул Миша своими познаниями в травах.
- Обижаешь, - покачал головой ведьм, и спокойно продолжил. - Ну сам подумай, зачем мне здесь труп? Я грибочков туда накрошил, сейчас сознание потеряешь, а я с тебя крови нацежу, волос состригу, и всякого там по мелочи на зелья.
Тут не сдержался и фыркнул уже Миша, представив, как ведьм выдавливает из него кое-какой другой ингредиент. Интересно, а он в зельях тоже используется? От этой мысли в паху неожиданно разилось тепло.
- Надеюсь хоть не приворотное зелье, - буркнул Миша, и, чтоб скрыть смущение, уткнулся носом в кружку. Напиток, что-то вроде черничного киселя, был густым и вкусным, а руки, осторожно придерживающие его голову, сильными и уверенными.
Ведьм забрал пустую кружку, протянул салфетку, а потом, все так же спокойно, глядя прямо на Мишу, сказал:
- А тебе приворот и не понадобится.
Он пожал плечами и слегка улыбнулся, а Мише вдруг резко расхотелось спрашивать, что имелось в виду. Ведьм еще немного погремел посудой у печи, а потом, взяв большие деревянные ведра, направился к выходу. Миша вдруг вспомнил, что даже не спросил, как там Энохиан, и жив ли он вообще.
- С твоим конем, кстати, все в порядке, - ведьм будто прочитал его мысли, и от этого пугающий холодок пробежал по спине. – Немного связки потянул, несколько дней покоя – и будет как новенький.
- А… спасибо… Кстати, а как…
- Дженсен. Меня зовут Дженсен, - ведьм улыбнулся кончиками губ и скрылся за дверью.
Миша вздохнул, пощупал свой лоб, и, удостоверившись, что у него лихорадка и вообще он почти умирает, плюхнулся назад на подушки и прикрыл глаза. Но только он попытался представить перед собой лицо ведьма, смешливое, зеленоглазое и с какими-то неприлично солнечными веснушками, как в щеку ткнулось что-то мокрое и щекотное.
- Эй! – Миша чуть не подскочил на кровати, решив, что это ведьм все-таки пришел за ингредиентами. Но, к счастью с и каком-то обидному разочарованию, это оказался всего-навсего кот: толстый, рыжий, наглый, и с огромными зеленющими глазами, точно такими же, как и у хозяина. Котяра плюхнулся ему на живот, вытянул лапы, рефлекторно выпуская когти, и утробно замурчал. Миша попробовал спихнуть с себя нахальное животное, но кот только вцепился когтями ему в живот, не собираясь покидать удобное лежбище.
- Ну и лежи, - вслух сказал Миша. – Все равно ты тупое животное, раз не понимаешь, что я тебе говорю.
- Некоторые коты поумнее многих людей будут, - ведьм, то есть, Дженсен, снова появился так бесшумно, что Миша его не заметил. Он поставил полные ведра у печи, накрыл их, и подошел к кровати.
- У меня лихорадка, - заявил ему Миша. – Я весь горю.
- От страсти что ли? – ухмыльнулся Дженсен, и рассеянно пощупал его лоб. – Да все в порядке, жара нет. Просто сентябрь, на дворе тепло еще, а ты под шерстяным одеялом лежишь. Есть что-то будешь?
- Опять грибочки? Магические? – с подозрением уточил Миша.
- А простой курятиной мой лорд не удовлетворится, ему обязательно деликатесы подавай? – язвительно спросил Дженсен. – Могу и грибочков, их во-он сколько по углам сушится.
- Да уж лучше курятини, - широко улыбнулся Миша. - Она выглядит безопаснее.
Дженсен ухмыльнулся и принялся хлопотать у печи, ловко и быстро готовя обед.
- А откуда ты узнал, что я лорд? – спросил Миша, от нечего делать отрывая от ближайшего пучка с растениями мелкие цветочки и швыряясь ими в кота.
- Только лорды могут быть такими нахальными, упертыми и надоедливыми, - неразборчиво донеслось до него от печи.
- Даа, я такой, - самодовольно усмехнулся Миша, наконец попавший коту в кончик хвоста. – Может, еще и как меня зовут угадаешь?
- Я тебя развлекать не нанимался, - недовольный Дженсен оторвался от работы, сдул волосы со лба, и отобрал у Миши растение. – Хотел бы я думать, что ты прекрасный заморский принц, но, к сожалению, ты всего-навсего старший сын старого лорда, который всех достал, но скорой смерти ему никто не желает, потому что не уверены, что старший сын не будет еще худшим правителем, чем его папаша.
Дженсен вернулся к готовке, а Миша, обидевшись, отвернулся к стене. Да он лучший воин на сотню миль вокруг, и правителем будет лучшим! А как власть получит, то первым делом запретит селиться на своих землях всяким шарлатанам, называющим себя ведьмами. Чтоб не повадно было! А Дженсена заберет к себе, поселит в свое спальне, и… И что будет дальше, Миша пока не придумал. Но что-то изощренное и жестокое – это точно! Пусть ему полы моет и сказки на ночь каждый день читает! Вот!
- Злишься? – Дженсен присел на край его кровати. – Да ладно, я не всерьез. Может, ты будешь неплохим правителем. Время покажет.
- Может и буду, - Миша хмуро развернулся. – А ты мог бы оказать мне больше уважение, я твой господин как-никак, и не забывай про костер.
- Есть, мой лорд! – Дженсен иронически преклонил голову. – Отобедать не желаете?
- Давай уже, да поторапливайся, - приказывая и повелевая, пусть даже такому странному парню, Миша снова почувствовал себя в своей тарелке.
Курочка с наваристой кашей таяла во рту, и проголодавшийся Миша проглотил ее в считанные минуты.
- Вкусно, - он удовлетворенно улегся назад. – Кстати, а меня наверное ищут уже…
- Ищут, конечно, - подтвердил Дженсен. – Только не найдут.
- Это еще почему? – возмутился Миша. – У меня люди такие – все прочешут, ни ярда не оставят! Тем более местные знают, как тебя найти.
- Знают, - снова кивнул Дженсен. – Да только кто сказал, что я тебя отсюда выпущу? Вылечишься вот и оставлю тебя помощником, будешь мне дрова рубить, обед готовить, кур кормить, хозяйство-то не маленькое, управляться тяжело, а я лучше полезными делами займусь.
Миша ошалело захлебнулся воздухом:
- А править? Землей кто править будет и воевать? Найди себе крестьянского сынишку, но не меня же! Отец умрет, что с графством случится?
- Ну, пару лет он еще, положим, протянет, - спокойно сказал Дженсен. – А потом я тебя отпущу. Только до этого ты научишься и в городе, и в доме управляться – правитель должен знать все о нуждах своего народа, и не в теории, а на практике. Только тогда он будет понимать, что народу нужно.
Миша не нашел что возразить. Может быть, впервые в жизни красноречие покинуло его, и он подумал, что мысли о Дженсене, моющем полы в его спальне, были преждевременными. Неизвестно еще, кто их них будет это делать…

прода от 16 ноября

Ночью Миша спал беспокойно: то ворочался без сна, постоянно переворачивая подушку на прохладную сторону, то засыпал зыбким, поверхностным сном. Ему снились то кошмары о войне, о том, как сжигаются целые селения и люди страшно кричат в огне, то монстры, то собственная смерть, а под утро привиделось и вовсе что-то несуразное: Дженсена, босого, в кандалах, тащили на костер, и он смотрел перед собой пустыми глазами, а сам Миша порывался спасти его, вырвать, освободить, но что-то тяжелое держало его и не пускало. Миша проснулся в холодном поту, и, кажется, что-то закричал, потому что Дженсен неслышно подошел к нему, положил прохладную, успокаивающую ладонь на лоб, и поднес у губам кружку с холодной водой. Миша выпил и благодарно кивнул.
- Спасибо. Сам не знаю, что со мной. Снятся какие-то ужасы.
- Небольшой жар все-таки есть, - даже в неверном лунном свете было видно, что Дженсен обеспокоен. – Я сейчас дам тебе одно зелье, Выпьешь и уснешь как младенец.
Дженсен отошел, чтоб порыться в своих запасах и найти подходящее зелье, а Мишу залихорадило совсем не от болезни, когда он увидел полуобнаженного Дженсена, освещенного мягким лунным сиянием, красивого совершенно особенно, ведьмацкой, сверхъестественной красотой.
Дженсен, который – Миша в этом уже не сомневался – умел читать его мысли, распрямился, слегка повел плечами, усмехнулся, и потянул кружку с горчащим напитком. Миша глотнул и поморщился:
- Гадость какая. Может, лучше бы ты мне колыбельную спел, чтоб я уснул поскорее?
- А сказку тебе не рассказать? – иронически уточнил Дженсен.
- Я не против, - Миша сладко зевнул. – Спать хочется…
- Зелье действует, - удовлетворенно кивнул Дженсен, и снова коснулся его лба прохладной ладонью. – Спи…
Миша заворочался, закрыл глаза и провалился в сладкую дрему.

Проснулся он от яркого солнца, бившего прямо в глаза, и чьих-то голосов во дворе. Слов было не разобрать, но, судя по интонациям, Дженсен уговаривал каких-то людей, и они с ним, по-видимому, соглашались. От любопытства Миша не выдержал, кое-как сполз с кровати, и доковылял до двери, но когда он выглянул во двор – там уже никого не было, только Дженсен с большой деревянной скалкой в руке чему-то загадочно улыбался.
- Кто это был? – поинтересовался Миша.
- Да вот, тебя искали.
- И что ты им ответил? – спросил Миша, заранее зная ответ.
- Что тебя здесь нет и никогда не было, но карты сказали мне, что ты устал от грешной жизни и решил удалиться в лес, чтоб провести год в аскетизме и воздержании, питаясь только грибами и ягодами, и чтоб тебя никто не смел беспокоить, так как ты пытаешься воспитать в себе духовную стойкость настоящего воина. На обыске они настаивать не стали.
- Ясно, - спокойно кивнул Миша. – А теперь сними лубки, я, пожалуй, отправлюсь в лес, оправдывать надежды.
- Ну я же обещал что оставлю тебя. Да и потом, тебе и правда подлечиться сначала надо. Куда ты таким пойдешь? И вообще, пошутил я! – уже менее уверенно сказал Дженсен.
- Сними, - настойчиво повторил Миша и подпрыгнул на здоровой ноге, вытягивая сломанную, но не удержался, поскользнулся на ступеньках и упал, зашипев от боли.
Дженсен тут же рванулся и плюхнулся на колени рядом с ним:
- Эй, что с тобой? Все в порядке?
- Кажется, я снова ее сломал… - простонал Миша.
Дженсен молча и очень осторожно поднял его на руки и легко понес в дом.
- Эй, я и сам ходить могу, - возмущенно буркнул Миша.
- Лежи лучше, - парировал Дженсен. – Успел уже находиться.
- Мне лежать скучно, - капризно протянул Миша. – У тебя тут глушь, да еще и ходить нельзя. - Что мне делать?
- Ну, вообще тебе не мешало бы помыться, - Дженсен красноречиво поморщил нос. – Но в таком состоянии ты вряд ли сможешь сделать это, и мне придется терпеть…
- Можешь сам помыть, - огрызнулся Миша, и незаметно втянул воздух. И вовсе он не грязный!
- Ну, если ты так просишь, - хитро улыбнулся Дженсен, делая вид, что снизошел к мольбам.

Дженсен помог ему выбраться наружу, удобно устроил на заднем дворе, посадив на скамеечку и укрыв пледом, а сам начал приготовления. Вытащил из сарайчика огромную лохань, в которой и двое смогли бы уместиться, и стал таскать в нее нагретую воду. Добавил в кипяток каких-то травок, пошептал над ними, помешал. «Точно как зелье варит, - пронеслось в голове у Миши. – Сейчас я туда залезу – и все. Сварит меня на ингредиенты». Дженсен тем временем развел воду ледяной, из колодца, принес мыльного раствора в горшочке, и ухмыльнулся:
- Ванночка для леди – ах, простите, лорда! – готова.
- Ну и что мне делать предлагаешь? – Миша развел руками.
- Для начала – раздеться. В этом я тоже могу помочь.
Миша молча кивнул, потому что горло у него внезапно пересохло. Дженсен подошел ближе, и быстро и ловко снял с него рубашку, а потом – осторожно стянул распоротые до колен штаны. Миша вздрогнул от нечаянного прикосновения руки и покрылся мурашками, хотя на дворе было тепло, и даже легкого ветерка не наблюдалось.
Дженсен быстро отвернулся и, кажется, покраснел, но Миша решил не обращать на это внимания. Может, от работы запарился.
Но он не успел додумать, потому что Дженсен снова поднял его на руки, поднес к лохани и осторожно усадил в нее, вытянув сломанную ногу.
- Хорошо, - протянул Миша, откинувшись на бортик и вдыхая ароматную воду.
- Сейчас будет еще лучше, - ухмыльнулся Дженсен, вылил себе на руки немного мыла, растер между ладонями до пены, и начал намыливать волосы Миши. – Обычная предосторожность, мне тут вши не нужны.
Миша решил не реагировать на подколку – слишком уж приятными были руки, ловко и нежно перебирающие пряди его волос. Дженсен намыливал голову, немного массирую кожа, и Мишу от этих прикосновений, от горячей воды и одуряющего лесного аромата совсем разморило. Он прикрыл глаза, представляя, что если бы вот эти руки опустились чуть ниже, и помассировали плечи…
- Даа, вот так, - сказал он вслух, когда руки, будто подслушавшие его мысли, переместились с головы на спину и начали сильно и уверенно разминать затекшие плечи.
- Это какие-то ведьмовские штучки, да? – расслабленно поинтересовался он. – Они вызывают размягчение мозга и лишение воли?
- Вроде того, - прошептал Дженсен прямо у него над ухом, от чего Мише стало так горячо, словно его опустили в кипяток. – Подчиню тебя себе - и все. Я же ведьм, не забыл?
- А массаж гарантируешь? – слабо спросил Миша.
- Хоть каждый день, - еще тише сказал Дженсен тем самым особым хрипловатым шепотом, который слишком сильно и слишком неправильно действовал на его тело.
- Я уже замерз, - нарочито громко сказал Миша, чтоб стряхнуть с себя это оцепенение.
- Хорошо, подожди еще пару минут, я сам сполоснусь, - спокойно сказал Дженсен, и начал раздеваться без малейшего смущения. Миша заворожено наблюдал за тем, как он стягивает с себя рубаху, штаны… пока не осознал, что это становится уже слишком неприличным. Он отвернулся и начал следить за очень интересным деревом где-то вдали, стараясь не реагировать на плеск воды и звуки ладоней, касающихся тела, и не представлять, что там сейчас происходит.
- Можешь поворачиваться, - насмешливо сказал Дженсен. Миша развернулся, и увидел его уже в штанах, но мокрого и смеющегося. Это сочетания было слишком… в общем, во всех смыслах – слишком.
- Я, пожалуй, еще посижу, - заявил Миша, стараясь думать о чем-то очень неприятном.
- Ты же говорил, что замерз, - иронически уточнил Дженсен.
- Ничего, погода теплая, - Миша пожал плечами. – Не простужусь.
- Ладно, тогда я сейчас вернусь. Минут через пять, - сказал Дженсен, и подозрительно быстро скрылся в доме. Судя по солидной выпуклости, подчеркиваемой мокрыми штанами, у него была серьезная причина искать уединения. Миша, недолго думая, опустил руку на член, крепко обхватил его, и начал дрочить быстро и рвано, сжимая слишком сильно и резко. Ему хватило минуты, чтоб кончить, закусив губу, чтоб не застонать, и когда расслабившийся и удовлетворенный Дженсен вернулся, все было в порядке.
- А вот теперь я действительно замерз, - жизнерадостно сказал ему Миша.

прода от 18 ноября

Дженсен все так же ловко и аккуратно вытащил его, помог вытереться, и дал что-то вроде длинной и простой рубахи.
- Это ты меня готовишь к аскетизму? – язвительно спросил Миша. – Я такое не одену!
- А я свои штаны распарывать не буду, - отрезал Дженсен. – Ходи голым. Дитя природы.
Миша для проформы поворчал, но все же с кислым выражением лица расправил рубаху и натянул на себя.
- Да она мне до колен только! – возмутился он. – И вообще, под нее задувает. Откуда ты ее достал?
- От прошлого лорда осталась, - не моргнув глазом ответил Дженсен. – Он как раз любил легкий ветерок вокруг интимных частей тела.
- И много у тебя тут, смотрю, лордов обреталось? – язвительно поинтересовался Миша. – Прямо лордятник какой-то. Может, постоялый двор откроешь? А что, места живописные, природа отличная, да еще и ведьм прилагается. Лорды толпою хлынут, только деньги получай!
- Я ни к кому не прилагаюсь, - резко сказал Дженсен. – Я сам по себе. Ведьмы, в отличие от людей, существа не стадные.
- И даже не парные? – тихо спросил Миша
- Это зависит от ситуации, - глядя в сторону ответил Дженсен, а потом быстро, перебивая себя, спросил:
- Что на обед хочешь?
- Тушеные лягушачьи лапы и вареных змей, - ухмыльнулся Миша. – Но от чего-то вкусного не откажусь.
- Ладно, - Дженсен кивнул. – Да, и пока ты спал…
Дженсен протянул Мише удобный деревянный костыль. – Надеюсь, хоть теперь ты не свалишься. Слушай, мне надо сходить за кое-какими травами, их как раз днем, в самое жаркое время собирать надо. Потом вернусь и приготовлю что-то, а ты пока полежи. Под одеялом. Чтоб не задувало.
Дженсен перемахнул через ограду и скрылся в лесу раньше, чем Миша успел что-то сказать.

Костыль был удобным, и с ним вполне можно было ходить, не падая. Да и вообще, после ванны Миша почувствовал себя значительно лучше, и кто его знает, в чем там было дело: в травах, нашептываниях, или мягких руках Дженсена?
Первым делом он проведал Энохиана: тот встряхивал челкой, тянулся к нему мордой и смотрел умными и понимающими глазами: «Все будет хорошо, хозяин! Вот подлечишься чуток, а потом запрыгнешь мне на спину, и понесу я тебя в даль светлую…».
- Да наносился уже, - проворчал Миша, и прижался лбом к лбу коня. – А знаешь, ты ведь сильный и выносливый. Двоих сможешь увезти?
Энохиан тонко всхрапнул, будто подтверждая: «Не сомневайся! И тебя, и ведьма твоего…»
- Эй, кто тут о ведьме говорил? – Миша возмущенно хлопнул коня по теплому боку. – Я, может, имел в виду прекрасную милую леди, которую я спасу из заточения и она подарит мне свой поцелуй!
Конь фыркнул, скосил фиолетовый глаз, и положил голову ему на плечо: «Да-да, только мне не рассказывай… Леди, как же! Да ты с такой от скуки окочуришься, и побежишь искать приключении на наши…хм…головы. Лучше уж ведьм, он на тебя действует положительно! И еще он меня такой вкусной морковкой подкармливает… »
Миша укоризненно посмотрел на коня, погладил его по шее, и сказал:
- Ну, это мы еще посмотрим. Не скучай тут без меня!
«И не собираюсь, хозяин. Тут такая кобылка, как сам ведьм, ух, чертовка!»

Миша доковылял до крыльца, и, усевшись на теплых ступеньках, с наслаждением вытянул ногу и подставил лицо теплым солнечным лучам. Они ласкали его почти так же нежно и осторожно, как пальцы Дженсена… Тьфу. Опять все мысли о ведьме, словно сглазили его! Миша помотал головой, отгоняя видения, и уже решил было пойти в дом и поискать чего-то съестного, как вдалеке послышались шаги, и веселый мужской голос:
- Дже-енсе-ен! Ты дома? Где жаркие объятия и приветственные поцелуи?
Это был явно не простой селянин, пришедший просить о дожде над огородом взамен на курочку-несушку. Миша, забыв о костыле, вскочил на ноги и скрестил руки на груди, приготовившись защищать свой дом до последнего.
И почему-то это словосочетание даже не показалось ему неуместным.

- Джееенсен, выходи! – снова раздалось весело и требовательно, и за оградой показалась лохматая макушка, а потом и сам двухметровый ее обладатель прошел в ворота, чуть не сшибив верхнюю перекладину.
- Привееет, - чуточку удивленно протянул он, глядя на Мишу, который льстил себе надеждой, что со сломанной ногой и грозно сверкающими глазами он выглядит весьма внушительно. – Ты кто?
- А ты кто? И что здесь делаешь? – перешел в нападение Миша. – Только не говори, что пришел вызывать ведьма на бой как нечисть, а потом на костер тащить. Знаю я вас, охотнички за наживой, вам лишь бы чужое добро получить!
- Я кузнец, мне чужого не надо, - обиженно сказал парень, и ямочки на его щеках поугасли. – И я друг Дженсена. Лучший! Принес ему как обычно из продуктов кое-чего, и мелочей всяких… Так а ты кто?
- Я ваш лорд и его почетный гость, - надменно заявил Миша.
- А я Джаред, - улыбнулся парень и протянул широкую ладонь. Миша хотел было сказать, что он знать не знает никаких кузнецов, но тут из дома выбежал котяря и приветственно замурчал, потеревшись о ноги Джареда.
- Привет, Феликс, - Джаред присел на корточки и рассеяно погладил кота. – Скучал, да? И я скучал, и по тебе и по твоему хозяину…
Кот перевернулся на спину, подставляя под ласки живот, и Миша понадеялся, что из-за мурчания не слышно, как у него скрипят зубы. «Зависит от ситуации», значит. И этот двухметровый тролль – как раз та ситуация? Миша решил расправить плечи и как следует высказать этому кузнецу, чтоб пусть он кует себе счастье в какой-то другой кузнице, миль за сто отсюда, как сзади раздались тихие шаги, и улыбающийся тепло и открыто Дженсен подошел к ним, сжимая в руках пучок каких-то трав.
- А я тебя не ждал сегодня, - у него даже голос стал каким-то мягким, обволакивающим, словно липовый мед. – Ты вроде как через несколько дней собирался?
- Да вот соскучился, - Джаред смущенно улыбнулся, и у него на щеках снова появились ямочки. – Как вы тут с Феликсом?
- Да вот, спасательными миссиями занимаемся, - Дженсен с улыбкой кивнул на Мишу. – Лордов всяких спасаем. А ты?
- Все так же, - Джаред замялся, а потом полез за пазуху. – Я выковал, как обещал… Небольшой, но удобный. Держи подарок.
Он протянул Дженсену кинжал, и на секунду их руки соприкоснулись
- Кхм, ну, вы тут развлекайтесь, - с наигранно веселостью сказал Миша. – А я пойду посплю. А то и правда простужусь. Не думаю, что Дженсен со мной возиться захочет.
Он одернул рубашку, гордо расправил плечи, и, картинно развернувшись, попытался зайти внутрь, но снова споткнулся, и упал бы, если б Джаред, стоявший ближе, не подхватил его.
- Спасибо за помощь, но я и сап справлюсь, - язвительно заявил Миша. – Конечно, я почти калека, и вообще, меня лучше на ингредиенты пустить!
Миша вырвался, снова поскользнулся, и опять упал, но на этот раз – уже в объятия подоспевшего Дженсена.
- Ты блинчики с медом будешь? – мягко спросил он.
Миша посмотрел в зеленые ведьмовские глаза и светло-золотистые веснушки, облизнул пересохшие губы, и ответил:
- Да!

Дженсен в рекордно короткие сроки приготовил восхитительные оладьи, и все было бы замечательно, если бы не одно но – большое такое, двухметровое и ужасно неуклюжее «но». Казалось, что от Джареда и так не слишком просторный дом Дженсена превратился в крохотную кладовку. Он был везде: разбивал посуду, попадал локтем в тесто, ронял ножи, смахивал травы… Мише оставалось только скрипеть зубами и делать вид, что не замечает, как Дженсен спокойно смотрит крушение собственного дома.
Обед прошел относительно мирно: Миша язвил и намекал на особую любовь кузнецов к лошадям, и что своего коня подковать он Джареду точно не доверит, Джаред краснел и старался сдерживаться, а Дженсен, казалось, от души наслаждался разворачивающимся представлением.
Наконец Миша не выдержал, и, громко заявив, что все было очень вкусно, и сейчас ему хочется прогуляться, выполз из-за стола. Опираясь на костыль, он проковылял к выходу.
- Смотри не споткнись, - заботливо предупредил его Дженсен и ухмыльнулся.
Миша молча вышел и отправился изливать свое горе Энохиану, но конь не скучал, активно заигрывая с ведьмовской кобылкой.
- И ты, Энохиан! – воскликнул Миша, и поковылял обратно к дому.
Все было плохо, но когда он заглянул за угол, то понял, что может быть еще хуже. Потому что Джаред притянул Дженсена к себе и поцеловал. А тот, кажется, даже не сопротивлялся…

прода от 27 ноября

* * *
По-хорошему надо было бы вскочить на коня, вернуться в замок, и заняться своими лордовскиим делами: воевать, охотиться и пить пиво, но вся проблема заключалась в том, что на Энохиана ему пришлось бы забираться час, и то – если Дженсен бы подсадил. Так что Миша решил поступить так, как и подобает мудрому и уверенному в себе властителю: объявить голодовку и отвечать угрюмым молчанием на все расспросы.
Миша снова заглянул за угол: Джаред уже ушел, а Дженсен, мечтательно глядящий куда-то вдаль, рассеяно ощипывал листочки на вьюнках.
Сделав вид, что ничего не произошло, он гордо и независимо проковылял в дом, умудрившись даже не споткнуться на ступеньках. Дженсен вернулся только четверть часа спустя, все такой же задумчивый и невнимательный. Она не обратил внимания на мрачно молчащего Мишу, и начал разбирать травы, одни – очищая от корней и листьев, другие – засушивая целиком, в-третьих – оставляя только соцветия. Несмотря на то, что в его мыслях были явно не зелья, он работал быстро и споро, руки с небольшим, но остро отточенным ножом, действовали уверенно, и необработанные заготовки быстро таяли. Миша, как завороженный, следил за работающим Дженсеном: было в этом какой-то непонятный уют и спокойствие.
- Хочешь помочь? – вдруг спросил Дженсен.
- Нет, - Миша стряхнул с себя сонное оцепенение. – Если тебе так нужен помощник – почему ты Джареда не оставил? Он старательный. Деятельный. И настойчивый, как я успел заметить.
Миша старался вкладывать в слова как можно больше яда, но получалась обиженно и по-детски.
- Ты хочешь об этом поговорить? О том, что произошло сегодня? – Дженсен отложил нож, и прямо взглянул на Мишу.
- Пожалуй, если ты мне начнешь объяснять о правилах сбора златоглазок, это и то будет увлекательнее, - съехидничал Миша.
- А я все-таки расскажу, - Дженсен отошел от стола, присел к Мише на кровать, и начал:
- Мы с Джаредом знакомы сколько я себя помню. С самого детства он жил у нас, бабушка взяла его к себе совсем малышом, а где и почему – об этом она никогда не говорила. Я привык считать его своим братом, у нас все и всегда было на двоих: игры, тайны, мысли… Да и как могло быть иначе, если на несколько миль вокруг – только лес, и никаких ровесников. Но лет в тринадцать – сам знаешь, как это бывает – я начал замечать, что мы оба стали вести себя по-другому. Раньше спокойно купались голышом, ничуть не стесняясь друг руга, могли уснуть на одной кровати, или просто сидеть в обнимку. А сейчас начали жутко смущаться, и даже когда случайно соприкасались руками – тут же отдергивались, будто обжегшись. Эти странности тянулись несколько лет, и с каждым разом становилось все хуже и хуже. А однажды Джаред засек меня, когда я за ним подглядывал. Я думал, он даст мне в морду – у него вообще всегда был буйный нрав – но он промолчал и просто ушел. Его не была двое суток, а на третьи он вернулся с подбитым глазом и хмурый, но каким-то шестым чувством я понял: он не только дрался. Бабушка дала мазь от синяков, и ничего не сказала. Я тоже молчал. А ночью он шепотом позвал меня, и сказал, что нужно поговорить. Мы выскользнули в темноту и сели под старой грушей. Джаред рассказал, что был в селении, переспал там с одной девушкой, а ее жених ему глаз и подбил. И что это все было круто, но ему не понравилось. А потом он меня поцеловал. Сам. Первый. И вот это было круто. И понравилось нам обоим.
Сначала казалось, что между нами так ничего и не изменилось: просто у нас одной тайной на двоих стало больше. Но Джаред стал все чаще и чаще пропадать где-то на несколько дней. Бабушка тогда болела, я не мог отлучаться и следить за ним. А вскоре она умерла, сказав перед смертью, что Джареду здесь не место и я должен его отпустить. Так все и получилось: он пошел в обучение к кузнецу, нашел дело по душе, а ко мне приходит время от времени, приносит еду и всякие мелочи, ну, да ты и сам понял. Не знаю, есть ли у него кто, и сегодняшний поцелуй - обычно такого не бывает. Мне кажется, он просто приревновал.
- Приревновал? – Миша нервно усмехнулся. – Уж не ко мне ли?
- Нет, к Энохиану, - насмешливо улыбнулся Дженсен. – Потому что для ревности к тебе у него уж точно никаких поводов нет, правда?
- Неправда, - отчаянно замотал головой Миша, - есть!
И, в подтверждение своим словам, а может – просто проникшись моментам, поцеловал Дженсена. Мягко, влажно и чуточку неуклюже. И очень быстро. Даже распробовать не успел, какой он на вкус. А потом Дженсен как-то странно взглянул на него, вроде спрашивая: «Что мы сейчас вообще делаем?», притянул к себе и поцеловал уже сам. Настойчиво, уверенно и глубоко. Так, что хотелось перестать дышать и только облизывать-засасывать-покусывать, и… Но Дженсен отстранился, и, не глядя на Мишу, вышел во двор. А Миша – впервые плюнув на гордость – пошел за ним.
- Так поможешь мне с травами? – не оборачиваясь, спросил Дженсен. В его голосе было что-то такое мягкое, отчего Миша перехотел спорить и просто кивнул.
- Помогу.

С ножом он управлялся куда хуже Дженсена. Тот все время норовил соскользнуть, и не на стол, а ему на пальцы. Он все-таки умудрился порезаться: нож прошел по касательной, вдоль пальца, но кровь все равно появилась. Дженсен заметил, и, не раздумывая, схватил его за запястье и облизал палец, слегка посасывая.
- Слюна – лучшее обеззараживающее средство, - серьезно сказал он, но в глазах запрыгали веселые чертенята.
- Ну да, ну да, - глубокомысленно кивнул Миша.
А потом они как-то резко и торопливо вернулись к работе, но то и дело то Дженсен, то Миша бросали друг на друга украдкой взгляды.
Вдвоем работа пошла еще быстрее, и к тому времени, как на улице потемнело, и появились первые вечерние звезды они переделали всю работу. Дженсен спохватился, что ужин еще не готов, и начал готовить, а Миша – помогать. То есть, вертеться рядом, отпускать двузначные шуточки и хватать без спросу фрукты. Дженсен каждый раз хлопал его по ладони и просил потерпеть до ужина. Миша полминуты честно терпел, а потом снова начинал таскать продукты со стола и всячески мешать процессу готовки. Джаред был забыт, и атмосфера снова стала по-домашнему уютной.
Пошел дождь. Ветер усилился, и Дженсен поплотнее закрыл все окна. На дворе бушевала сентябрьская буря, швыряя в стены обломанные ветки, и дождь хлестал, загоняя по хозяев по домам, а случайных путников – по трактирам. Но в доме было тепло, светло и спокойно.

Наконец, все было готово, и Дженсен торжественно поставил на стол еду.
- Вот теперь – можно, - улыбнулся он.
Но не успел Миша взять в руки ложку, как раздался громкий и очень настойчивый стук в дверь. У Миши мелькнула страшная мысль, что это вернулся Джаред, поэтому он высочил из-за стола, и, опередив Дженсена, метнулся к двери так быстро, как только мог.
- Я открою, - заявил он, и широко распахнул дверь, готовый драться до последнего.
- Мой лорд! – услышал он неожиданное, и из темного дверного проема появилась мокрая фигура в плаще. Человек упал на колено и снова повторил:
- Наконец-то я нашел вас, мой лорд!
- Мэтт? – выдохнул Миша, глядя на мокрый плащ и преклонную голову. – Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? И давай скорее в дом, тебе надо высохнуть.
- Что здесь происходит, - раздался голос Дженсена, и он вышел вперед, загораживая собой Мишу.
- Это Мэтт, мой оруженосец, - торопливо объяснил Миша. – И он меня нашел.
- Да, мой лорд! – Мэтт поднял сияющее лицо, и, встав с коленей и не обращая ни малейшего внимания на Дженсена, прошел в дом. – И что вы делаете в этой хижине? Никаких удобств… О Боже, мой лорд, со сломанной ногой! Вам срочно надо к лекарю Себастиану, он быстро приведет вас в порядок!
- Все в порядке, Мэтт, - сказал Миша. – Дженсен – прекрасный лекарь, я уже чувствую себя намного лучше!
- Мой лорд, как вы можете доверять сельскому шарлатану-недоучке? – возмутился Мэтт, как ни в чем не бывало снял свой плащ и повесил сушиться, а потом, подхватив Мишу за локоть, довел до постели. – Садитесь, садитесь, вам нельзя ходить. Вот, выпейте, виски. Переночевать придется здесь, а с утра поедем домой.
- Он никуда не поедет, - спокойно и жестко заявил молчавший до этого Дженсен. – Он останется, а вот ты – уедешь. Прямо сегодня. Сейчас.
- Эй, Дженсен, так нельзя, - попробовал протестовать Миша. – Ты же видишь, какая непогода, я не могу позволить, чтоб…
- Ты – не можешь. Зато могу я. Не забывай, что это мой дом, - Дженсен подошел к Мэтту с явным намерением схватить его за шкирку и вышвырнуть за порог.
- Да без проблем, - отмахнулся Мэтт. – Я не хочу задерживаться здесь ни минуты, но без моего лорда я никуда не уеду, а ты же не хочешь отпустить его под такой дождь.
- Его – нет, - покачал головой Дженсен. – А тебя – запросто.
- Дженсен, Дженсен, - Миша схватил его за рукав. – Мэтт останется здесь. До утра. А там посмотрим.
- С какой радости? – Дженсен приподнял бровь, скрестив руки на груди.
- Потому что! – очень доступно пояснил Миша, и умоляюще посмотрел на него, склонив голову набок. Дженсен посмотрел в ответ. Дженсен не выдержал. Дженсен сдался.
- Ночевать пойдешь на конюшню, - отрывисто бросил он. – Ужина не предлагаю.
- Я должен оставаться с моим лордом! – взметнулся Мэтт. – Я хочу знать, что с ним все в порядке.
- Ну, если услышишь громкие крики – прибегай, значит, я начал его пытать, - съязвил Дженсен, и выпроводил его, швырнув вдогонку плащ.
- Ну и зачем ты так? – спросил Миша, сдерживая усмешку. – Такой стиль поведения ему был знаком.
- Он мне не понравился, - емко ответил Дженсен. – Давай ужинать.
- Будем, - Миша сел за стол и с аппетитом принялся за кашу. – Ты ревнуешь.
- Нет.
- Ревнуешь.
- Глупости.
- Ревнуешь.
- Прочисть мозги.
- Ревнуешь.
- Ты идиот.
- Ревнуешь.
- Иди спать!
Дженсен выхватил у него тарелку и ураганом заметался по дому, убирая после ужина.
- Хорошо, - Миша наигранно покорно лег в постель. – Только мне холодно.
- Могу дать второе одеяло, - отрывисто бросил Дженсен.
- Это не живое тепло, - печально вдохнул Миша. – Может, пойти к Мэтту?
- Не вздумай, - зашипел Дженсен.
Миша решил, что хватить доводить его, и послушно завернулся в принесенное одеяло. Перед тем, как заснуть, он подумал, что Мэтт все-таки его оруженосец и друг, он так долго и настойчиво искал его, когда остальные ушли ни с чем, и вообще, по-хорошему следовало бы и правда гордо встать и уйти к нему спать в конюшню. Но Дженсен был рядом, слышно было его мерное дыхание, и Миша понял, что никуда он отсюда не уйдет. Даже завтра утром.

запись создана: 15.11.2010 в 23:04

@темы: спн, РПС, Ведьм, мишедженс, фики, слеш, романс

---

оно так правдиво... нравится ужасно!)))

27.11.2010 в 21:49

Пишет  konstanta:

Название: нет
Автор: konstanta
Бета: Крошка Капризуля, спасибо тебе!
Жанр: затрудняюсь
Рейтинг: нет
Персонажи: всем известный ангел
Саммари: возможное прошлое Каса

Он спускался на землю, раз лет в тридцать примерно.
Для чего? Сам не знал, хотел пообщаться, наверное.
Крылья прятал стыдливо, прикрывал рваным рубищем.
Говорил о прошлом со старцами, и с детьми – о будущем.
Врачевал больных, утешал всех страждущих,
Рыбой и хлебом кормил – жаждущих,
И еще сотворял леденцы – из воздуха,
по воде ходил он как посуху.
Словом, много всего. Не понять, не измерить.
И взамен – ничего. Только б начали верить!
Не бросали б в лицо: «Тебя нет!».
Больно слышать.И за что они так? Да и что им в ответ?
Но ему все равно, что в него не верят.
Он на небе седьмом
и мохнатой звездой
полирует свой нимб,
а кусочком облака чистит перья.

---

Френды! Попрошу ответить!))

Вопрос: Кто лучшая пара для Джареда в РПС АУ?

1. Мэтт Коэн (молодой пападжон)		12	(31.58%)
2. Ричард Спейт (Гейб)		15	(39.47%)
3. Себастиан Роше (Бальтазар)		11	(28.95%)
Всего:		38

---

я всегда говорю, что у если вы слишком серьезно относитесь к моим постам - вы параноик! Зато сегодня, наконец, сбежала последняя нервная фиялка в моем дневе. я ее долго и настойчиво доводила
остались только адекватные ПЧ)

@темы: пч

---

27.11.2010 в 17:53

Пишет  Меланжа:

это специально для кроша))))

---

очередные вкусняшки :)

давно не постила вкусняшки, поэтому здесь - МНОГО

СПН

ГП

@темы: арт, тумблер

---

пишу сейчас Ведьма, и вопрос в ноосферу - никто не хочет сделать мне к нему баннер, ы?

потому что я нашла ТАКОГООХРЕНЕННОГОДЖЕНСЕНА, и боюсь своими кривыми руками его испортить((

такойохрененныйдженсен

@темы: спн, РПС, нужна помощь

---

какие люди нервные однако... И хотелось бы, пока не поздно, найти себе новую песочницу, где авторы - хорошие, а читатели - адекватные, но сделать этого не выйдет по двум причинам:
а) все мы авторы такие: нам нужны авторы хуже нас, чтоб на их фоне чувствовать, что мы пишем лучше, и плохие отзывы, чтоб мысленно (а кто и не мысленно - и это плохо!), вспомнить фразу: если тебе плюют в спину - значит, ты впереди.
б) боюсь, такой просто не существует.
А еще - может, вам и покажется, что я говорю банальные вещи - но все зависит от восприятия.
Если воспринимаешь фест/конкурс/челлендж как праздник, радуешься хорошим отзывам, забиваешь на глупые плохие (как вариант - можно поныть подруге в аське, но не выносить это на публику!), и принимаешь к сведению конструктивную критику - то он и будет праздником. А тех, кто начинает бурления, мне жалко. Портят удовольствием самим себе (хотя доставляют его холивародрочерам с попокорном!)
АПД: черт, как-же я все-таки рада, что была к команде скорпиала. Потому что у нас НЕ БЫЛО внутрикомандных распрей и скандалов. Еще раз - я вас люблю!

@темы: фендомное

---

Первое подарочное порно

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Пейринг: virgin!Гарри Поттер/Рита Скитер
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP

Для  Модо

У Гарри на нее стоит. Но это ничего, возраст такой. Гермиона говорит, что это гормоны бушуют. Нормальная реакция на девочек. Ей-то хорошо, у нее никаких гормонов, и даже стоять нечему! А у Гарри на всех стоит: на Чжоу, на профессора Синистру, на миссис Уизли, на саму Гермиону, и даже – и это похуже Молли! – на Драко, хотя он точно не девчонка.
Гарри утешается тем, что у Рона, когда тот пялится девчонок, стояк виднее. А с другой стороны, может, у него просто член больше? Это мысль он серьезно обдумывает на Зельеварении, пока Снейп не берет его нежно за шкирку и не встряхивает как котенка. Слава Мерлину, хоть на Снейпа у него не стоит!
Хотя это еще вопрос… Всю дорогу до Большого зала, куда Гарри срочно вызвали фотографироваться для Пророка, он размышляет, на кого стоит у Снейпа. На пороге он решает, что ни на кого: тот все гормоны на ингредиенты пустил.
По Залу уже носится Рита, стуча острыми шпильками и ядовито усмехаясь.
- Гарри, милый, - Она подбегает и без просу треплет по щеке. – Ты похудел. В Хогвартсе плохо кормят? Дамблдор экономит на студентах? Вы спите на дырявых простынях?
Прыткопишущее перо носится, за неимением бумаги, по спине фотографа. Тот морщится, но покорно молчит – видимо, привык.
Гарри машет руками, и четко заявляет, что в школе прекрасное обеспечение, и он хочет перейти к делу. Перо ему явно не верит, а Рита сладко улыбается, и снова гладит по щеке.
- Ты прекрасно получишься на фотографии , - острые ярко-алые ногти проходятся по скуле, слегка царапая, задевают мочку уха, и у Гарри встает на раз-два. Хорошо, что мантия широкая.
- Ну, же, Гарри, расслабься, - Рита громко хлопает в ладоши, и Гарри с трудом приходит в себя.
- Можно побыстрее? – хмуро спрашивает он, но из цепких рук Риты не так просто вывернутся.
- Нет, - жестко говорит она, и тут же снова приторно улыбается. – Гарри, милый, я знаю, в чем проблема. Идем!
Она хватает его за плечо и тащит в какой-то чулан. Там темно, тесно и пыльно. Гарри думает, что надо взять себя в руки, и уйти, но ноги как ватные, в голове туман, а в полутьме чулана глаза выхватывают только ярко-красное пятно ее губ. Гарри интересно, на вкус они тоже влажные? И помада – она пачкается? Он всерьез задумывается над этим, и тут Рита его целует. Нет, не так – целует!!! И губи у нее влажные и большие, их слишком много, а свой язык она так глубоко пропихивает ему в рот, что Гарри боится задохнуться. Но потом она чуть отстраняется, Гарри инстинктивно тянется за ней, и – не понимая, зачем, - начинает целовать сам. Оказывается губы, если их прикусить-облизать-пососать, не такие уже и большие, а ее язычок Риты может быть не острым, а скользким, юрким и очень горячим. Он скользит, словно маленькая ящерка, по его губам-зубам-деснам, и сплетается с его собственным. Рита лезет рукой между его ногами и сжимает член через штаны.
- Ого, какой большой мальчик, - горячо и насмешливо шепчет ему на ухо. Это так пошло и развратно, что заводит покруче картинок из журнала, который привез Дин Томас, и который однокурсники распределили по ночам недели – не у всех ведь хорошее воображение!
- Ну же, Гарри, - Рита берет его руку и кладет себе на задницу. Гарри неловко сжимает: мягкая. Теплая. Упругая.
Рита прикусывает мочку уха, а потом резко отстраняется, усаживает Гарри на какое-то перевернутое ведро, а сама, поправив юбку, опускается на колени, быстро и ловко расстегивает его брюки, вытаскивает член и проводит языком по всей его длине. Это влажно, тепло, и чуточку щекотно. Гарри не понимает, что в этом такого, что Дин с восторгом и чуть ли не слюнями об этом говорит, но тут Рита сжимает его член у основания, и берет в рот сразу, глубоко, сжимая ярко-красными губами и выделывая языком такое, что у него вся кровь приливает вниз, а мозги из просто ватных становятся совсем уж какими-то жидко-несуразными, и болтается на дне черепа как кофейная гуща.
Рита двигает губами вверх-вниз, скользит по члену, насаживаясь на него, щеки у нее становятся впалыми, прямо как на картинках в том самом журнале, и Гарри понимает, что он кончит вот прямо сейчас. Рита это, кажется, тоже понимает, потому что начинает двигать рукой, резко и быстро, и Гарри, захлебываясь воздухом и приглушенным стоном, кончает ей прямо в рот. Она проглатывает все и хищно облизывается. Потом поднимается с коленей, отряхивается, и говорит все тем же приторно-липким голосом:
- Гарри, милый, вот теперь ты расслабился! Фотографии должны получиться отличные!

@темы: ПВП, гет, фики, NC-17, Другие пейринги, Гарри Потер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А теперь я объявляю отдых от ГП и настраиваюсь на СПН ))
ну, это не значит, что фики писать не буду, просто - никаких конкурсов по ГП в ближайшее время))

---

Название: Мучительно, неловко, безнадежно
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Бета:  Toriya
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Пейринг: СГМ/АСП, второстепенные - ГП/СГМ, ГП/ДМ
Предупреждения: легкий blood-play
Саммари: Если Ал съязвит, усмехнется или просто спросит: «Почему?» - он встанет и уйдет. Ал молчит. Иногда Скорпиус ненавидит его за понимание.

Стены пахнут плесенью. Ал чувствует сырость и шероховатость камней под ладонью, и теряет сознание. За секунду до этого он слышит, как хлюпает разбитым носом Скорпиус.

«Поттер и Малфой снова подрались!» - новость вяло катится по коридорам скучными после сна голосами. Шоколадные трюфели на десерт вызывают больше интереса. Только Минерва МакГонагалл в своем кабинет поправляет очки перед тем, как сунуть голову в камин.

Спустя полчаса Гарри топчется в центре комнаты, нервно поглядывая на часы, а Драко изображает буддиста в нирване.

- Вы должны повлиять на своих детей, - сурово поджимает губы МакГонагалл. Ей кажется, что войны никогда не было, а Гарри и Драко – всего лишь непослушные подростки. Она слишком стара для волнений.

- У нас с мистером Поттером всегда были особые отношения, - Драко позволяет себе легкую улыбку. - Это не могло не отразиться на сыновьях. Но если Скорпиусу я внушу, что маггловский мордобой – это вульгарно, то сын мистера Поттера слишком похож на отца…

- Я поговорю с Алом, профессор, - вздыхает Гарри. – А теперь извините, мне правда надо бежать.

- А я, пожалуй, провожу мистера Поттера, - Драко кивает и выходит первым.

- Может, хватить намекать на отношения? – резко спрашивает Гарри, несолидно слетая со ступенек. – Для тебя это развлечение, но я не могу попасть на страницы желтых газетенок!

- А если я хочу публичного признания? – Драко притягивает его к себе и со вкусом целует прямо перед директорским кабинетом. Горгульи шипят и отворачиваются. Лестницы вздрагивают. Драко щурится, отстраняясь, и презрительно усмехается. – Я не претендую на твою славу. Разрешите откланяться, мистер Поттер.

Он легко сбегает вниз, махнув горгульям на прощание, а Гарри так и остается стоять у дверей, облизывая пересохшие губы.

* * *
Ночью Скорпиус ворочается без сна, представляя себе Гарри Поттера. В старых, сползающих на бедра джинсах, растрепанного, зевающего, с розоватым следом от подушки на щеке и неуклюжими движениями. Он заходит на кухню, сбивая по пути вазу, и подхватывает ее на лету. Кивает Скорпиусу, улыбается, гладя в окно, и говорит:

- Хорошая погода для квиддича. Полетаем?

Таким Скорпиус видел его только однажды. Теперь он дрочит на эти воспоминания.
Он облизывает свой большой палец, посасывает его с влажными, хлюпающими звуками, потом вставляет в рот сразу три. Проводит мокрой от слюны ладонью по шее, задевая ключицы, спускается к соскам и выкручивает их. С силой надавливает на ребра, грудь и живот, гладит бедра, впивается в них пальцами, стараясь оставить синяки. Обхватывает влажной от пота и слюны ладонью член и медленно проводит вверх-вниз.

Он хочет Гарри Поттера.

Сжимает у основания.

Это ненормально.

Сдвигает тоненькую кожицу на головке, освобождая ее, выставляя под липкий, холодный воздух спальни.

Ему плевать.

Делает несколько резких движений, прикусывая щеку, напрягает ягодицы, выгибается, а потом обмякает. Не сейчас. Не время.

Он снова натягивает штаны и тихо соскальзывает с кровати. Бесшумно проходит пару метров, останавливается, и, вдохнув, приподнимает полог над кроватью Ала. Залезает внутрь. Ал ворочается и открывает глаза.

- Малфой? – в голосе нет ни удивления, ни отвращения, ни ненависти. – Ты пришел.

- Это пора прекращать, Поттер. Изначальная идея стала профанацией. Мы запутались и стали только ближе к ним. Чертов замкнутый круг!

- Что прекратить: драться или трахаться? – насмешливо спрашивает Ал. Как будто ему все равно. Если бы это было правдой…

- Ты знаешь, - выдыхает Скорпиус и тянется к резинке пижамных штанов. Ал незаметно для себя расслабляется и перестает покусывать нижнюю губу.

Не в этот раз.

Скорпиус обхватывает ладонью чужой член и мысленно ищет оправдания.
Он слизеринец, а значит – эгоист. И это нормально. Из правил нет исключений.
Он не может отыметь в задницу героя Гарри Поттера, но может – однокурсника Ала Поттера. Иногда это почти одно и тоже. Синица в руках всегда лучше.

Ал, живой и теплый, отзывчивый, хрипло дышащий, отдающийся, открытый и беззастенчивый – прекрасен. Скорпиус отмечает это где-то на задворках сознания, но ему слишком сильно хочется видеть здесь другого человека. Его образ расплывается, ускользает.

- Перевернись, - глухо шепчет он. Ал молча ложится на живот. Скорпиус проводит ладонями по бедрам, а языком – вдоль позвоночника. Раздвигает ягодицы, гладит темнеющую кожу внутри, обводит пальцем тесное отверстие. Скорпиуса охватывает беспричинная, дикая ярость, ему хочется вбиваться в это тело, жестко, до крови, разрывая, хочется трясти Ала как плюшевого щенка, хочется отхлестать ремнем до ярко-розовых вздувшихся полос на спине, хочется увидеть его кровь, почувствовать боль, страх, ненависть… Но вместо этого он откатывается в сторону и говорит, глядя на тусклый, светящийся ночник:

- Трахни меня.

Если Ал съязвит, усмехнется или просто спросит: «Почему?» - он встанет и уйдет. Ал молчит. Иногда Скорпиус ненавидит его за понимание.

Ал неожиданно нежен, он целует и вылизывает его, как девчонку, обжигает горячим дыханием мочку, прикусывает кожу, обводит языком ореолы сосков. Скорпиус со свистом вдыхает. Он понимает, что Ал хотел этого, но молчал. Всегда молчал и подставлялся, когда хотелось Скорпиусу. Он не понимает, как слизеринец может быть таким бескорыстным. Это исключение не укладывается в голове.

Ал переворачивает его на спину и глубоко вбирает в рот член, сжимая его ладонью у основания. Ласкает языком, неловко, неуклюже, но старательно. Скорпиус закусывает губу и чувствует себя сволочью. Это неправильно, абсурдно и нелепо, ведь плакать можно только от боли, но не от этого, ноющего и скребущего.

- Трахни меня, - повторяет он, и Ал подчиняется. Растягивает тонкими пальцами, смазывает, медленно входит.

Выдержка. Терпение. Самоконтроль.

Скорпиус подается назад, насаживаясь и подставляясь. Он предлагает себя, отдает, бесстыже и зазывно, и ему на это плевать. Ал молчит, и только дышит, хрипло и рвано. Он кончает первым, а потом сползает со Скорпиуса и тянется к нему, чтоб отсосать. Скорпиус отталкивает его, и дрочит сам, быстро и болезненно, почти насухую. Он выплескивается под взглядом Ала, и накладывает очищающие.

Обычно это означает прощание. Но сегодня Скорпиус остается. Подтягивается наверх, устраивается на подушке и смотрит в сторону. Ал молча ложится рядом. Скорпиус кладет руку ему на живот и поворачивается на бок.

- У нас ничего не вышло, - негромко говорит он. – Мы стали как они.

- Мы могли быть друзьями. Просто общаться. Знаешь, и такое бывает, - у Ала влажные губы и глаза доверчиво блестят в темноте.

- Нет, не могли, - мотает головой Скорпиус. – Они все решили за нас. У них был выбор, а у нас – нет. Знаешь, я ненавижу своего отца.

- Эдипов комплекс? – усмехается Ал.

- Нет, просто он трахается с твоим, и это банальная ревность.

Ну вот. Как легко. Скучно даже. И никаких спецэффектов.

- Я хочу Гарри, - имя неловко застревает в горле, и Скорпиус с усилием выталкивает его наружу.

- Я знаю, - просто говорит Ал, и кладет голову ему на грудь. – Я все знаю.

Скорпиус понимает, что сейчас ему нужно встать и уйти. Утром все сгладится. Все будет как прежде. Они снова будут драться и трахаться.


Но он остается.

Призывает с тумбочки значок старосты, колет иголкой палец, выдавливает каплю крови и протягивает Алу:

- Оближи.

Ал послушно слизывает, а потом Скорпиус чувствует на языке кровь Альбуса, теплую и солоноватую, и говорит:

- Теперь у нас общая кровь. Как ты думаешь, это будет инцестом?

- У нас и так слишком много грехов, чтоб задумываться еще и над этим, - улыбается Ал.

Скорпиус смотрит на его улыбку и впервые замечает, что она совершенно не такая, как у Гарри. Обычно сыновья похожи на своих отцов, но из этого правила тоже есть исключение.

The end

@темы: ПВП, Драко Малфой, поколение некст, гарридрака, фики, слеш, NC-17, Гарри Потер

---

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Автор идеи:  Prosto_YA!
Бета: Фиалка Эм
Пейринг: АСП/СГМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst
Предупреждение: смерть персонажа
Саммари: "Все эти «никогда не» цеплялись друг за друга, переплетаясь, как звенья цепи. Я пересчитывал их, присваивая порядковые номера и разделяя на группы, просто чтоб не сойти с ума. Мне казалось, я свихнусь, когда однажды утром Скорпиус умер."


Мы никогда не заведем собаку.
Никогда не увидим падающую звезду.
Никогда не поссоримся.
Никогда не скажем друг другу «Люблю».
Мы никогда не состаримся вместе…

Все эти «никогда не» цеплялись друг за друга, переплетаясь, как звенья цепи. Я пересчитывал их, присваивая порядковые номера и разделяя на группы, просто чтоб не сойти с ума. Мне казалось, я свихнусь, когда однажды утром Скорпиус умер.

И вранье это все о дурных снах и плохих предчувствиях, не было ничего. В субботу мы болтали с ним через камин, он рассказывал о будущих экспериментах, а в воскресенье от него остался только выжженный круг диаметром в несколько метров.

Мне казалось, что меня обернули в толстый слой свето-водо-звуконепроницаемой ваты, и я бродил, как у тумане, натыкаясь на вещи, но ничего не чувствуя.

Я слышал: «Вот до чего доводят эксперименты с темными артефактами. Глупый мальчишка, сам виноват!»

Я слышал: «Шестнадцать лет, совсем мальчик, разве можно таким умирать?..»

Я слышал: «Наследник Малфоев погиб при опасном эксперименте с темной магией. Несчастный случай или…?»

Но смысл не доходил до меня, а в мозгу крутилось только одно: «Я так и не сказал тебе этого, Скорпиус».

А потом я завернулся в одеяло и уснул тяжелым сном без сновидений.

Я проснулся от холода – резкого, пронзительного, пробирающего до костей. Окно было широко распахнуто, и на подоконнике тускло поблескивали капли прошедшего дождя. Холодный пол обжигал ступни. Я добежал до окна и увидел конверт. Он лежал на подоконнике рядом с парой совиных перьев, слегка помятый и вымокший, надписанный угловатым, резким, летящим почерком – «Алу Поттеру».

Это был почерк Скорпиуса.

Мне было страшно, по-настоящему страшно вскрывать конверт. А вдруг это глупая ошибка, дурацкий розыгрыш или я просто все еще сплю?
Но конверт – вот он, шершавый, плотный, материальный, и пара совиных перышек.

«Привет, Ал!
Ты же не поверил в весь этот фарс с моей смертью? Прости, если заставил поволноваться, но цель оправдывает средства. Со мной все в порядке, жив, здоров и даже не голоден. Не спрашивай, зачем я это сделал. Потом все узнаешь. И никому ничего не говори.
Скоро увидимся,
Скорпиус»

И все.

Слой ваты исчез, а мозги будто кто-то вытащил наружу, прополоскал под ледяным дождем, выморозил на ледяном воздухе и вернул обратно. Никаких эмоций, никаких сомнений, осталась только логика и расчетливость. Скорпиус жив. А значит, «никогда не» отменяются.

Теперь можно убрать письмо в конверт, спрятать под ковер и спуститься вниз.

Мама роняет тарелку и бросается обнять меня.

- Ал, мы в так волновались, ты спал почти трое суток!

Скорпиус жив.

- Но колдомедик сказал, что все в порядке, и тебе просто надо выспаться, - продолжает причитать мама. – Извини, мы не хотели будить тебя на… - она мнется, но я и так все понимаю. – Там было просто прощание.

Тела не было. Его и не могло быть.

Я съедаю блинчики, выпиваю все положенные зелья, заверяю поочередно папу, Джеймса и Лили в том, что со мной все хорошо и иду писать ответ. Зачем заставлять Скорпиуса ждать?

У меня красивый почерк: ровный, округлый, чуточку наклонный. Бумага плотная и шероховатая, буквы ложатся на нее легко и плавно. Я пишу как первокурсник первое эссе по зельеварению, старательно выводя каждое слово и стараясь делать строчки ровными. Скорпиус терпеть не может неаккуратности.

«Скорпи,
я знал, знал, знал, что ты жив! Случись что, я бы почувствовал - мы ведь связаны кровью, помнишь, как мы кололи пальцы?
Не знаю, зачем ты сделал это, но тебе виднее. Главное – не пропадай. Я буду ждать. Я буду ждать сколько угодно.
Ал»

Ответ приходит почти сразу, в тот же вечер. Конверт снова лежит на подоконнике, и я вскрываю его моментально. Письмо короткое и почти обидное:

«Помни – никому!»

Он больше не пишет, и я не знаю, что делать. Пишу ему каждый вечер, но последние три письма не решился отправить. Вдруг, я покажусь ему слишком настойчивым. Нет, Скорпиус сам знает, что делает. Я не буду его торопить.

Отец как-то странно смотрит на меня, когда я спускаюсь в кухню пообедать или поужинать. Лили иногда заходит поболтать. Кажется, ей со мной неинтересно. Несколько раз я слышал, как мама плачет. Говорят, матери все такие – чуть что, рыдают.

А потом я нахожу письмо и едва не рву его вместе с конвертом от нетерпения.

«Ал, кажется, я нашел то, что искал. Представляешь, это оказалось совсем легко!»

Я не знаю, что ответить, и сижу над листочком, кусая губы, но тут раздается стук в дверь.

Драко был у нас всего однажды, со Скорпиусом, и странно, почти дико видеть его здесь.

Они запираются с папой в комнате, и я проскальзываю туда в мантии-невидимке. Скорпиус говорит, цель оправдывает средства.

Они молчат и только смотрят друг на друга – тяжело, устало. А потом Драко прорывает. Он мечется по комнате, хватает папу за воротник и шипит:

- Я ненавижу тебя, Поттер! Я потерял сына, понимаешь? Это у тебя их трое и еще с десяток наделаешь, не беда! А у меня был только он, только Скорпиус…

Драко обмякает, падает в кресло и плачет – страшно, сухо, без слез, а папа опускается перед ним на колени, держит за руки.

- Я тоже не хотел такой судьбы – ни твоему сыну, не моему, - тихо говорит он. – Но смерть твоего сына – всего лишь несчастный случай, трагичный, нелепый, но случай. А мой уничтожает себя сам.

- Прости, Поттер, - глухо говорит Драко, - я не могу прийти в себя. Как Ал?

- Все так же, - папа качает головой. – Я боюсь, Драко, я просыпаюсь по ночам в холодном поту, мне хочется биться головой об стену, чтобы выбить из нее мысли. Это мы во всем виноваты, понимаешь? Мы, только мы. У них должно было быть право выбора, а мы – решили все за них.

Драко молчит, а потом хрипло, едва слышно спрашивает:

- Неужели они решили, что мы… мы будем против?

- А что они еще могли подумать? - папа горько усмехается. – Шестнадцать лет, совсем дети.

- Он все еще пишет? – тихо спрашивает Драко.

Я ухожу к себе в комнату и сажусь на кровать. Не может быть. Откуда они узнали?!

Через минуту слышится стук в дверь. Драко – старый, потерянный и очень уставший – смотрит на меня.

- Он умер, Ал. Так получилось. Ничего не изменить, - фразы отрывистые и колючие, как ржавые гвозди. О них можно порезаться. Я сжимаю его ладонь и молчу, забирая его горе, разделяя его пополам. Мне кажется, я на много, много столетий старше.

Драко уходит, а я пишу письмо. Коротенькое, всего пару строчек:

«Они знают, Скорпиус. Возвращайся. Твоему отцу очень плохо»

Ответ приходит ночью, и я снова не успеваю заметить сову.

«Мне жаль родителей, но я не могу ничего сделать. Пока не могу. Мне нужна твоя помощь, Ал».

Конверт пахнет сырыми листьями, землей и чем-то едва уловимым, вроде дыма от костра. Я пытаюсь представить себе, где может быть Скорпиус. В лесу, в палатке? Готовит еду на костре, пьет кофе без молока, спит на жесткой и неуютной лежанке? Это нелепо. Глупо. Я стараюсь отогнать яркие картинки, но они настойчиво лезут в голову, и, схватив пергамент, я царапаю всего два слова:

«Где ты?»

Он молчит двое суток, а я методично перевожу тексты по гербологии из пыльных фолиантов со средневековой латыни на английский. Меня успокаивает скучный, монотонный, изматывающий труд. Родители перешептываются и говорят об отдыхе. Я заявляю во всеуслышание, что, если меня не оставят в покое, я сбегу из дому. Кажется, они мне верят.

Я не сплю все это время, потому что боюсь пропустить сову, но потом от усталости и нервов проваливаюсь в сон прямо за рабочим столом. Мне снится скала над обрывом, я лезу по ней, цепляясь за чахлые кустики, а наверху стоит Скорпиус в развевающейся ярко-алой мантии и протягивает мне руку. Я царапаю ладони до крови, обдираю их об острые камни, но все равно ползу, упрямо сжав губы. Но когда остается какой-то жалкий метр, и его рука уже касается моей, я срываюсь в пропасть.

И просыпаюсь.

На столе снова лежит конверт, на этот раз чистый и аккуратный. Внутри, на белоснежном листочке, всего одно-единственное слово:

«Рядом»

Я вдыхаю глубоко-глубоко, пока голова не начинает кружиться, а потом пишу на обороте:

«Жду»

Но отправить не успеваю – в комнату бесшумно входит Лили. Она ставит поднос с едой на стол, и я едва успеваю прикрыть письмо рукой. Она ведь не успела прочитать? Нет, конечно, нет.

Лили улыбается и со смехом рассказывает о том, как Нелли громко болтала в квиддичной раздевалке о том, что у ее парня маленький член. А этот самый парень подслушивал за дверью, и на особо ярком эпитете не выдержал, ворвался, снял штаны и продемонстрировал всем, какой у него на самом деле, взывая к справедливости.

Мне нет дела до Нелли, но веселая болтовня успокаивает. Главное, Лили ничего не заметила. И только когда она уходит, забрав поднос с нетронутой едой, я замечаю, что конверт с подписью так и остался лежать на видном месте.

За ужином все говорят о Рождестве, строят планы и весело подшучивают друг над другом. Я стараюсь не выпадать из этой предпраздничной суеты, толкаю Джеймса в бок, дергаю Лили за косички, а сам напряженно пытаюсь прочесть по лицам: знают? Не знают?

Перед сном я долго смотрю на звезды. Наверное, никто ничего не заметил. Папа даже не предложил, как всегда, зайти поговорить. Впрочем, по-моему, он заранее знает, что я бы отказался. Я сохраню тайну, пока ты не вернешься, Скорпиус. Даже если они обо всем догадались. Жестоко, но это не моя тайна.

А когда я просыпаюсь утром, то обнаруживаю, что заперт. Палочки нет, и вся бумага и ручки, все, на чем и чем можно было писать, исчезло. Я долго бью кулаком в дверь, но оттуда доносятся только приглушенные мамины всхлипы. Отец молчит.

Я сползаю по стене и утыкаюсь лбом в колени.

Где же ты, Скорпиус?

Весь день я пытаюсь сбежать, продумываю планы, рассматриваю варианты, но все без толку. Антиаппарационные и антилевитационные барьеры, магические преграды, укрепляющие заклинания… Без палочки не справиться, да и с ней было бы тяжеловато. Все-таки папа знает свое дело.

Родители любят меня, но еще больше они любят принимать решения самостоятельно. Они никогда не поймут, что мне нужно.

Когда я открываю глаза, они стоят возле моей постели - потерянные, пахнущие страхом и отчаянием. Я вижу безнадежность в глазах мамы, жесткие морщинки папы, пылающие щеки Лили и сжатые губы Джеймса. Они смотрят на меня, как на умирающего, и мне хочется встать, закричать, спросить: «Что с вами? Я в порядке!», но язык не слушается, а голову словно обхватил тяжелый, докрасна раскаленный металлический обруч. Тело болит, а в глазах жжет от яркого света. Я заставляю себя приподняться и смотрю на маму, но она не видит меня, ее взгляд направлен куда-то в сторону, она качается взад-вперед, как китайский болванчик, беззвучно шевелит губами и побелевшими пальцами стискивает папину руку.

Я с трудом поворачиваю голову и вижу надпись на стене – буровато-коричневые смазанные каракули, совсем непохожие на ровный почерк Скорпиуса. Буквы расползаются, я ничего не вижу из-за слез, но все равно тру глаза и читаю упрямо, по слогам, как ребенок:

«Это легко. Ты ведь уже понял, что я имел в виду?»

Скорпиус. Он был здесь. Он приходил ко мне… Может, у него тоже не было палочки? И поэтому оставил послание своей кровью? Или не своей? Мысли путаются, а тело не слушается, но я медленно, по миллиметру, сдвигаю одеяло и с каким-то отрешенным спокойствием смотрю на свою руку. На левом предплечье в буроватой застывшей корке угадываются жуткие неровные шрамы, будто кто-то пилил руку тупым ножом, а вся простыня и одеяло - в пятнах.

Обычно Скорпиус очень аккуратен…

Но это ничего, это не страшно. Если ему нужна была моя кровь – я готов отдать ее всю, досуха.
А пятна – это тоже ерунда. Кровь смоется, простыня отстирается, и все будет как раньше.

У меня все будет хорошо. Я понял, мама. Я больше не буду ничего писать. Прости, отец, я был не в себе. Лили, ты не принесешь мне апельсинового сока? Джеймс, я потом к тебе зайду. Оставьте меня сейчас. Я переживу. Я знаю, что Скорпиус умер. Знаю.

Ты был прав, Скорпиус. Я знаю, что надо делать. Это действительно легко и вовсе не страшно.

Скоро увидимся.

Fin

@темы: рекомендую, поколение некст, фики, слеш, Старты

---

Последнее время много новых ПЧей, но познакомиться с ними не всегда получается: они подозрительно молчаливы Шучу.

Поэтому вы будете знакомиться со мной!)))
Предлагаю всем френдам (и новым, и старым), заполнить анкетку обо мне, типа старого флешбома, который я под себя модифицировала. За каждый правильный (или тот, который мне понравится )ответ - один балл))

1. Мое официальное имя
2. Моя неофициальное, но используемое в реале имя.
3. Дата рождения.
4. У меня есть домашние животные?
5. Любимые/нелюбимые пейринги (ГП)
6. Любимые/нелюбимые пейринги (СПН)
7. Кто у меня топ в таких парах: гарридрака, динокас, джейту?
8. Какие я предпочитаю носить сережки?
9. Что я люблю больше: суши или жюльен?
10. Единственная политическая партия, которую я поддерживаю.
11. Какой пейринг я НИКОГДА не напишу?
12. Два любимых исторических деятеля.
13. Три любимых писателя.
14. Я предпочитаю юбку или джинсы?
15. Мое любимое число.
16. Чей портрет висит у меня на стене в рамочке? (Подсказка – персонаж ГП)
17. Кем бы я была в параллельной реальности?
18. Я интуит или сенсорик?
19. С чем я никогда не смогу смириться в СПН?
20. Где я живу?
21. Продукт, без которого я не проживу.
22. Фильм, над которым я всегда плачу.
23. Фраза, которой меня можно охарактеризовать.
24. Мой рост.
25. Первый пейринг, который я писала.
26. По каким фендомам я писала? (все!)
27. Какое домашнее животное я бы хотела завести? (но это нереально).

@темы: о себе

---

выложу и здесь...) кто еще не?)

Тема: «Alter ego» – «Мой двойник, другой я»
Название: Магия, миндаль и семь минут
Автор: Крошка Капризуля Хоч
Бета:  Toriya
Пейринг: СГМ/АСП
Рейтинг: R
Жанр: romance
Саммари: Какой бы яркой ни была иллюзия, ей никогда не заменить реальность, но сможешь ли ты пожертвовать мечтой ради самого важного?
Предупреждение: AU
Примечание: написано на ВС-10 для команды скорпиала
Твиттер Скорпиуса



Магия уходила из мира постепенно. Сначала отказала аппарация, потом начали сбоить сложные многоступенчатые заклинания, а простенькие, вроде Алохоморы или Экспеллиармуса, действовали через раз. Дольше всех продержались древние родовые чары, но когда Хогвартс превратился в то, чем был для маггловских глаз, - ничем не примечательные развалины - стало ясно: магия ушла навсегда.

Волшебные существа пропали вместе с ней. Кентавры, прочитавшие судьбу мира по звездам, ушли первыми. Ходили слухи, что они провели древнейший ритуал и погрузились, как Мерлин, в долгий сон, чтобы суметь проснуться, если однажды все станет прежним. Домовики дряхлели и погибали вместе с домами, к которым были привязаны, великаны затаились в пещерах, а может, вымерли. Драконы гибли один за другим. Русалки и тритоны перестали понимать человеческую речь и превращались в обычных рыб. Саламандры, лукотрусы и прочая волшебная живность попала незаметно: их жизнь всегда была короткой, но теперь они не оставляли потомства. Последними исчезли единороги. Однажды ночью маги с побережья проснулись от странной щемящей тоски и видели, как охваченные сиянием, с развевающимися гривами единороги мчались к берегу, вбегали в воду, а секунду спустя на волнах вместо них покачивалась лишь белая пена.

А маги выжили. Как только стало ясно, что через несколько лет волшебные палочки превратятся в бесполезные деревяшки, министры магии всего мира стали собираться на регулярные заседания. Но, несмотря на панические предсказания, все прошло тихо и, в общем, незаметно. Подавляющее большинство волшебников были полукровками, и, когда Империус в связи с чрезвычайными обстоятельствами временно признали законным, им ничего не стоило заморочить голову работодателю и устроиться на непыльную, хорошо оплачиваемую работу. Родители стали отдавать своих детей в обычные школы, а выпускники – поступать в маггловские университеты. Чистокровных семей к тому времени почти не осталось, да и те были достаточно богаты, чтобы обеспечить себе безбедное существование хоть в магическом, хоть в маггловском мире. Для тех же, у кого не было ни родственников-магглов, способных помочь, ни денег, устраивались специальные реабилитационные центры, где пожилым деревенским колдунам объясняли, как платить за проезд и куда обращаться за помощью. Но они и не рвались во внешний мир и коротали свои дни, делясь друг с другом воспоминаниями о том, как хорошо жилось раньше.

Не случилось и той волны самоубийств, которую предрекали газеты. Конечно, были и те, кто, не выдержав отсутствия магии, сводил счеты с жизнью, и кто сбегал в отдаленные уголки планеты - в Тибет или к пирамидам майя, где магия сохранялась дольше всего - но большинство приспособилось к новой жизни.

Малфои ушли из магического мира первыми – просто однажды забрали все золото из Гринготтса и исчезли. На месте Малфой-мэнора остался пустырь. Впрочем, для Уилтшира аномальные круги на земле – вещь обыденная, и новый особой сенсации не вызвал.

Уизли пережили изменения хлопотно, суетливо, но с наименьшими потерями. Молли, правда, ворчала, что теперь на нее свалилось огромное количество работы по дому, но дети подарили ей домашнюю технику, и она даже полюбила смотреть на то, как крутится в машинке белье, и восхищенно восклицала: «Вот молодцы! Как мы могли считать их недотепами?». Что касается Артура, то он был просто счастлив: наконец-то стало возможным безнаказанно коллекционировать любые маггловские изобретения. Да и доставать их стало значительно проще.

Преподаватели Хогвартса теперь работали в реабилитационных центрах для магов, колдомедики переквалифицировались в хирургов, благо, скальпель почти ничем не отличался от палочки, а министерские чиновники изменений вообще не почувствовали, разве что теперь в рабочих записках речь шла о падении фунта да новых выборах, и передавались они не самолетиками, а по е-мейлу.

Герой же магической Британии Гарри Поттер наконец получил то, о чем так долго мечтал: самую обычную семейную жизнь. Никто не спрашивал, понравилось ли ему это, но со стороны семья Гарри выглядела счастливой. Джеймс стал спортсменом, Ал поступил на факультет неорганической химии, а Лили мечтала о театре. Все трое знали, что когда-то в мире была магия, в детстве благоговейно смотрели на палочки и примеривались к сохранившейся Молнии, но чем старше они становились, тем дальше маггловский мир с его циничными и насущными проблемами вытеснял детскую веру в волшебство. И только Алу казалось, что не все еще утрачено, и это вовсе не конец, а начало чего-то нового.

* * *
Ал твердо верил в то, что магию можно вернуть. Он был достаточно умен, чтобы держать свои мысли при себе и не делиться с семьей тщетными надеждами, но не было ничего странного в том, что однажды в ноябре он долго стоял у дверей аудитории, ожидая, когда закончится лекция по криминальному праву. Он поминутно смотрел на часы, рылся в сумке, перевязывал шарф, но никак не мог успокоиться. Слишком долго он ждал этого. Ал прикрыл глаза и представил себе зеркальную гладь озера.

Он лежит на прогретой траве, слушает, как стрекочут кузнечики, солнце бьет прямо в глаза, а вдалеке слышен шум квиддичной тренировки. Мантия валяется рядом, а галстук развязан. По руке ползет крохотная божья коровка – щекотно. Он снимает ее и осторожно пересаживает на травинку. Воздух пропитан пряным, сладким и чуть терпким ароматом трав. За озером – Хогвартс: каменные стены, высокие башни, узкие окна с витражами. Он похож на сразу все замки с картинок в «Истории Британии». Неподалеку раздаются быстрые, уверенные шаги, шелест листьев и негромкий, мелодичный, чуть капризный голос:

- Ал, ты здесь? Я тебя по всему замку искал!

Он, прищурившись, всматривается в кусты: еще секунда, и оттуда выйдет Скорпиус. В своих фантазиях Ал никогда не видел его, разве что иногда, вот как сейчас, слышал голос. Еще мгновение, и…

Резкая трель звонка вернула Ала в реальность. Да, еще мгновение – и он увидит настоящего Скорпиуса, из плоти и крови, того, кого он так долго и упорно искал. Потому что чувствовал: с этим человеком его что-то связывает. Двери распахнулись, и из аудитории вывалилась толпа студентов. Шумные, веселые, смеющиеся – Ал вгляделся и тут же замер, увидев и его. Высокий, красивый и очень серьезный, он кивнул на прощание всем и никому и направился к выходу быстрой, целеустремленной походкой. Ал кинулся за ним, приладился к шагу и, решительно вдохнув, сказал:

- Привет! Я Ал, Ал Поттер. А ты ведь Скорпиус Малфой, да?

- Моя фамилия Гринграсс-Блэк, но отца действительно звали так. Откуда ты знаешь и почему интересуешься? – Скорпиус резко затормозил, развернувшись, и Ал, врезавшись в него, смущенно покраснел и пробормотал извинения. Он замер, вглядываясь в глаза, в черты лица, и мысленно сличая их со старой фотографией.

– Чем могу быть полезен? - Скорпиус нетерпеливо взглянул на часы.

- Я тебе все объясню, - заторопился Ал, - только идем сейчас со мной. Ты сам все увидишь! Клянусь! – он умоляюще посмотрел в холодные серые глаза и улыбнулся. – Это касается тебя и твоей семьи.

- Сожалею, но я очень спешу. Минуту, - Скорпиус достал айфон и выслушал чьи-то эмоциональные объяснения. - Да, я понял. Это неприятно, выздоравливайте. Надеюсь, на следующей неделе мы сможем продолжить тренировки, - сухо сказал он, и, положив телефон в карман, взглянул на Альбуса. – Что ж, у меня освободились два с половиной часа. И если ты убедишь меня, что это действительно важно…

Да, магия исчезла, но только чудом можно было объяснить то, что Скорпиус Малфой, выслушав сбивчивые, но бурные объяснения, оставил мечту спокойно выпить кофе и отправился неизвестно куда с фриковатым зеленоглазым очкариком, который тащил его за рукав и поминутно повторял: «Ты сам все увидишь, так будет лучше!»

«Рейвенкло» отличалось репутацией странноватого, но чутко следящего за рынком издательства. Здесь не печатали ни детективов, ни любовных романов, ни покет-буков с классикой, что не помешало им войти в десятку самых читаемых издательств. Людей всегда привлекает сверхъестественное, и книги о магии и мистике имели огромный успех. Скорпиус и сам пару раз покупал яркие томики. Просто для ознакомления, разумеется. И вот теперь он поднимался на лифте на верхний этаж ярко-желтого офисного здания, а Альбус, который бывал здесь и раньше, нервно теребил браслеты на руке, вжикал молнией на сумке и ежесекундно смотрел на часы.

- Приехали. - Двери открылись, они вышли в просторный, залитый светом лофт, и Скорпиус нос к носу столкнулся с совершенно неземным существом. Он и раньше видел хозяйку издательства на фотографиях в Таймс, но там она выглядела лишь слегка чудаковато. Сейчас же на ней была безумная серебристая мантия, в ушах болтались огромные серьги в форме редисок, а на голове – что-то вроде диадемы из перьев, фольги и цветов.

- Я не знал, что меня пригласили на бал-маскарад, - приподнял брови Скорпиус.

- Это Луна Лавгуд, моя замечательная крестная, - тепло улыбнулся Ал, словно не замечая скепсиса в его голосе. А это Скорпиус Мал…

- Гринграсс-Блэк!

- …фой, сын Драко Малфоя, - спокойно договорил Альбус.

- Рядом с твоим отцом всегда летало много мозгошмыгов – у него, наверное, были очень вкусные мозги, - рассеянно улыбнулась Луна. – А тебе не стоит носить зеленый, это опасно. Ты любишь бланманже? Впрочем, неважно. Это так замечательно – познакомиться с тобой. Альбус долго искал тебя.

Луна и Альбус уставились на Скорпиуса с одинаковым восхищением, будто он был, по меньшей мере, голливудской звездой.

- Мне тоже… ммм… весьма приятно, - выдавил улыбку Скорпиус. Ему начинало казаться, что кто-то из них троих определенно не в себе.

- Не будем стоять в этом углу, я пару раз видела здесь Темные Грибы, - махнула рукой Лавгуд, прерывая неловкую паузу. – Лучше я покажу вам Мимблетонию. Как жаль, что здесь нет Невилла, они ему так нравятся.

Она прошла в дальний угол лофта, где в большой стеклянной пирамиде было устроено что-то вроде теплицы.

- Сегодня зацвела, – Луна выудила из пирамиды донельзя уродливое, покрытое пузырями растение и с задумчивой улыбкой посмотрела на крохотный цветочек. – Вчера я чихнула трижды в полдень, а папа говорил, что если такое происходит, на следующий день надо ждать сюрприза.

Альбус осторожно, как величайшее в мире чудо, принял у нее из рук горшок и повернул, чтобы Скорпиусу было удобнее смотреть.

- Магия не ушла, - наконец выдохнул он. – Она все еще с нами!

- Магия? – Скорпиус уставился на Ала. – Вы что, всерьез? Ты притащил меня сюда для того, чтоб рассказать о какой-то там магии? Или это такой идиотский розыгрыш?

- Ты… ничего не знаешь? – потрясенно спросил Ал. – Но ты ведь Малфой! Я думал… я был уверен, что твой отец расскажет тебе все, и даже больше! Ты ведь чистокровный маг в черт знает каком поколении, не мог же он ничего тебе не сказать?

- Ну, были какие-то сказочки в детстве, - пожал плечами Скорпиус. – Дедушка говорил, что мы ведем свой род чуть ли не от Мерлина, а мне следует жениться только на чистокровной и прочую ерунду, но отец сказал, что все это глупости, и нечего забивать ими голову. Да и у дедушки в конце жизни было не очень хорошо с головой, он все требовал дать ему палочку, и вечно бормотал что-то на латыни.

- Поверить не могу… - прошептал Ал. – Я думал, мы одинаковые – в смысле, наши отцы рассказывали нам о магии, и мы… Так, идем, надо поговорить. До свидания, Луна, я забегу на днях!

Ал дернул Скорпиуса за рукав и бесцеремонно потащил к выходу.

- Ну что опять? – поморщился Скорпиус. – Сначала ты рушишь все мои планы, потом показываешь какой-то облезлый кактус и несешь всякую чушь о чистой крови и магии! Еще скажи, что я могу вытащить кролика из шляпы. С меня хватит абсурда!

- Магия не имеет ничего общего с дурацкими фокусами, - возмутился Альбус. – Это стихия, энергия, это жизнь! Она течет по нашим венам вместо крови, мы ею насквозь пропитаны, неужели ты не чувствуешь?

- Нет, - отрезал Скорпиус и для убедительности мотнул головой. – У меня в венах кровь, а вот у тебя и у твоей Луны там, кажется, переизбыток химических веществ. Странно, что я сразу не догадался.

- Подожди, - Ал схватил его за руку и прижал ладонь к его ладони. – Вот. Прислушайся к себе. К своим ощущениям. Чувствуешь? – он затаил дыхание и прикрыл глаза.

Против воли Скопиус тоже замер, прислушиваясь непонятно к чему, и вдруг почувствовал странное теплое покалывание на коже и необычное, тянущее ощущение в груди. Он вздрогнул, и Ал, открыв глаза, счастливо улыбнулся.

- Ты ведь чувствуешь! Я не могу предоставить более существенных доказательств, но дай мне еще полчаса. Если я не смогу тебя убедить, мы разойдемся и больше никогда не увидимся. Всего полчаса. Пожалуйста.

Скорпиус помолчал, смерил Альбуса задумчивым взглядом и в конце концов кивнул.

– Пожалуй, у меня есть еще немного времени. Я знаю здесь неподалеку неплохую кондитерскую, мы можем выпить кофе и поговорить. Но только полчаса, ни минуты больше.

- Веди, - облегченно улыбнулся Ал.

Кондитерская оказалась дорогим, но уютным ресторанчиком, никакого сравнения с сигаретно-пивными студенческими забегаловками. Они заскочили туда, промокшие под хмурым осенним дождем, сели за столик в углу, и улыбчивая девушка принесла меню в кожаной папке.

- Все, что рассказывал тебе дедушка – правда, - Ал встряхнул влажной челкой, как щенок, и с прядей сорвались крохотные брызги. – Малфои были одним из самых древних и чистокровных родов, то есть, у вас не было примесей маггловской крови. А у тебя в жилах течет еще и кровь Блэков и Гринграссов – они все тоже чистокровные. Я сам – маггл на четверть, моя мама чистокровная, а папа – полукровка, но он тоже из очень древнего рода. И если бы лет пятнадцать назад магия не исчезла окончательно, мы с тобой сейчас уже закончили Хогвартс, школу для магов.

- Слизерин… - задумчиво протянул Скорпиус. – Дедушка говорил, что я бы обязательно попал туда. Я даже помню их девиз…

- Конечно, почти все Малфои учились там, - кивнул Ал. – Мы бы с тобой были на одном курсе, и, может быть, даже на одном факультете. Но магия ушла, все волшебные существа погибли, а палочки сохранились только как сувениры на память. Люди уверены, что магия просто исчезла, но я знаю, что это не так! То растение, которое мы видели у Луны – магическое. Оно не смогло бы вырасти без магии. Значит, она где-то здесь. Она ушла из предметов и животных, но осталась в воздухе и в нас самих, в своем изначальном виде, а не в том, к которому мы привыкли. Луна уверена, что ее можно использовать, просто мы пока еще не знаем, как. Но это не важно, главное, что у нас есть шанс, понимаешь? Шанс не вернуть все обратно, но начать заново. Новый мир!

- Где-то я это слышал, - скептически хмыкнул Скорпиус. – Уж не в курсе ли политической истории двадцатого века?

- Я серьезно, - не смутился Ал. – Да, все не так просто, и шанс у нас, возможно, один на миллион, но он есть.

- Время вышло, - Скорпиус взглянул на часы и поднялся. – Мне пора.

- Ты… ты уходишь? – тихо спросил Альбус.

- Можешь меня проводить.

Когда они вышли на улицу, вместо дождя шел снег – снежинки, влажные и тяжелые, падали на асфальт, на деревья, на прохожих.

- Первый снег в этом году…

Ал потянулся, чтобы смахнуть с челки налипшие снежинки, но Скорпиус остановил его:

- Не надо, так… красиво. Контраст… - он вдруг сбился, закусил губу, помолчал, а потом спросил:

- Почему именно я? Думаю, древность рода здесь ни при чем.

- Ну, просто Луна говорила, что все должно быть традиционно: две стороны одной монеты, черное и белое, огонь и лед, сам понимаешь, - смущенно забормотал Ал.

- И ты в это веришь? – усмехнулся Скорпиус.

- Ну ладно, - сдался Ал. – Я не хотел тебе говорить, потому что не знал, как ты к этому отнесешься. Просто между нашими родителями давно, еще до нашего рождения, было что-то. Что-то большее, чем просто дружба.

- Ну, в это легко поверить – мама никогда не отличалась верностью.

- Да нет! – замотал головой Ал. – Она тут ни при чем! Я имел в виду наших отцов.

- В смысле?.. – округлил глаза Скорпиус.

- Да, в то самом смысле, - кинул Альбус, отчаянно краснея. – Я… читал письма. Это вышло случайно, честно! И в одном было фото. Папа любил твоего отца, точно, иначе он бы не стал хранить... Но он почти никогда не упоминал о нем, только однажды дядя Рон сказал, что у них в школе была серьезная вражда, а папа резко оборвал его и заметил, что, возможно, он сам виноват, и если бы он пожал твоему отцу руку на первом курсе, то все могло быть по-другому. Мы связаны, понимаешь? Вот я и решил найти тебя. Ну, чтоб замкнуть круг, как-то так.

- Ох, даже в средневековых романах меньше пафоса, - закатил глаза Скорпиус. – И что, я теперь должен в полнолуние заняться с тобой ритуальным сексом на черных простынях?

- Достаточно просто пожать руки, - улыбнулся Ал. Он протянул ладонь, и Скорпиус на мгновение сжал ее.

- Ну, и где всплеск стихийной магии? Я-то думал, сейчас вокруг запляшут гремлины, а феи будут осыпать нас лепестками роз.

- Это только первый шаг, - очень серьезно сказал Альбус. – Мы стоим в начале пути, и я сам не знаю, что будет дальше. Но теперь ты так просто от меня не избавишься.

Он снова улыбнулся, ясно и тепло, и Скорпиус неожиданно для себя ответил улыбкой.

- То есть ты предлагаешь заменить мои спокойные и уютные вечера погонями за древними артефактами и приключениями в духе Индианы Джонса? Что ж, я подумаю на досуге над твоим предложением.

Он чопорно кивнул на прощание, и ушел, а Ал остался стоять, ловя снежинки ладонью и улыбаясь.

- Дай руку, - Ал завертелся, перевернувшись на живот.
-Зачем? – сонно пробормотал Скорпиус, но руку протянул. Ал приложил свою ладонь к его и улыбнулся:
- Одинаковые.
- Все меряешься? – хмыкнул Скорпиус.
- Мы одинаковые… - задумчиво протянул Ал. – Равные.
- Давай лучше кое-чем другим померяемся, - перебил его Скорпиус, и Ал потянулся за поцелуем. Как бы Скорпиус ни насмешничал, Альбус был твердо уверен, что уж мысли у них – точно одинаковые.

Ал тряхнул головой и, посмотрев по сторонам, перебежал через дорогу - пора было возвращаться домой.

Впервые в жизни Ал чувствовал, что наконец-то нашел человека, которому сможет доверить все, и который это все поймет и поддержит. Скорпиусу просто нужно время.


Год спустя

- Черт, всю неделю… ждал… когда закончится, - Скорпиус набрасывается на него с порога, целует, лезет в штаны, задирает рубашку. Он жадный, властный и пьяный. Ал сонно моргает и не сопротивляется, молчит, даже когда Скорпиус пересчитывает его спиной углы-шкафы-столы в квартире.

- Скучал… - жарко шепчет Скорпиус. – Думал о тебе…

Они путаются в разбросанных книгах, одежде и своих вздохах. Валятся на пол, целуясь, и Скорпиус вырывает с мясом неподдающиеся пуговицы. Он ударяется головой о стол, ваза с нарциссами падает и с мелодичным звоном разлетается вдребезги. У Ала вырывается машинальное:

- Репаро!

- Снова? – истерично взвизгивает Скорпиус. – Опять ты это говоришь?! Неужели не понимаешь - нет больше этой хреновой магии, не существует ее, ясно тебе? Ясно?!

Он хватает Ала за плечи, трясет, как тряпичную куклу, прикладывает головой об пол и шипит:

- Ненавижу… Ненавижу, слышишь! Прекрати!

Ал молчит, и это выводит из себя, хочется ударить его, больно, выбить всю эту дурь, стереть с лица равнодушие и отстраненность.

Скорпиус кричит что-то, не слыша ни себя, ни Ала, кусает губы, до крови, до солоноватого вкуса, бьет наотмашь, а потом – темнота.

И яркий свет, режущий глаза. Ванная – светлая, привычная. На голове – холодный компресс. Ал рядом, на бортике, промывает глубокие порезы на руке антисептиком.

- Это… я? – во рту сухо, и Скорпиус быстро облизывает губы. - Ал, это... из-за меня?

- Пустяковый порез, не волнуйся, - преувеличено весело улыбается Ал. - Просто ваза разбилась, но я уже выбросил. Ты как, в порядке?

- Нет, - Скорпиус медленно качает головой, морщась от тупой ноющей боли. - Нет, я не в порядке. Мы не в порядке, Ал. Так не должно быть, я... Прости. Не знаю, что на меня нашло.

- Все нормально, правда, - Ал улыбается и ласково проводит ладонью по его щеке. - У тебя была тяжелая неделя, практика, незнакомый город, но сейчас все закончилось, и ты дома.

- Дома… - эхом откликается Скорпиус и трется щекой о теплую ладонь. – Мне тебя не хватало.

- Пойдем? – Ал протягивает руку, и они идут в спальню. Кровать, мягкий свет, теплое одеяло. На этот раз все нежно, вдумчиво и неторопливо. Скорпиус скользит языком по изученному маршруту: мочка – скула – шея – ключицы – соски – пупок – тазовые косточки. Господи, как будто пятнадцать лет женаты и отбывают супружескую повинность. Скорпиус с силой проводит ладонью по спине Ала, резко тянет на себя, впивается губами в плечо - хоть что-то, чтоб стряхнуть эту теплую сонность.

- Горячий... ты не заболел?

- Нет, все хорошо, - Ал мотает головой, притягивает к себе. - Я тоже скучал.

Они целуются медленно и тягуче. Языки лениво сплетаются, слюна смешивается, и тела вжаты друг в друга - не разнять. Скорпиусу кажется, что даже сердце у них - одно на двоих. Или они просто стучат в унисон? Идеальная совпадаемость - как кусочки мозаики: у каждого свои изгибы и неровности, но, соединяясь, они вкладываются друг в друга, прилаживаются, становятся единым целым.

- Хорошо, - шепчет Скорпиус, спускается ниже, вдыхает, смотрит изучающе, хотя чего он там не видел?

Ему кажется, что член Ала он знает лучше чем свой собственный - в любом случае, свой он не знает на вкус.

А у Ала он... правильный. Всего намешано, не различить, не разложить на составляющие.

Ему нравится ощущать на языке приятную тяжесть, чувствовать Ала настолько внутри, в себе, - это тоже кажется правильным. Он лижет-сосет-ласкает, закрывает глаза, погружаясь в ощущения, и пропускает тот момент, когда Ал берет его за плечи, отстраняя.
Скорпиус выпускает член изо рта, обрывая прозрачную ниточку слюны.

- Кончай, ну же? - он вопросительно поднимает глаза на Ала, но тот бормочет что-то непонятное, отодвигается, встает с кровати, и, завернувшись в покрывало, берет с тумбочки ноутбук.

Скорпиус все еще непонимающе, растерянно смотрит:

- Ал, ты чего?

- Прости, я... мне просто в голову пришла одна идея, надо записать, а то забуду, - он нетерпеливо дергает головой и ныряет в себя, закрываясь от внешнего мира.

- Хорошо, - спокойно кивает Скорпиус. Слишком спокойно, чтобы это было естественным. – Работай, не буду мешать. Я ложусь, мне завтра вставать рано. Спокойной ночи, Ал.

- Да… ага… спокойной, - Ал отрешенно кивает, погруженный в свои идеи. Отсутствующему, оторванному от реальности, ему и в голову не приходит спросить, зачем Скорпиусу вставать в воскресенье.

Постель все еще пахнет Алом и сексом. Скорпиус сдергивает простыню, комкает, швыряет под кровать. Потом, подумав, достает, и относит в корзину для белья. Стелет новую, аккуратно расправляет складки, меняет наволочки и съеживается у стены, пряча голову под крахмальной свежестью одеяла.

Раньше ему было холодно спать одному – мерзли руки и ступни оказывались ледяными даже под десятком одеял. Потом привык – Ал все чаще засыпал прямо за рабочим столом, уткнувшись носом в сенсорную панель ноутбука или какой-то древний фолиант. Утром Скорпиус обнаруживал его, скрючившегося в неудобной позе, с затекшей спиной, переносил на кровать, укрывал и шел варить кофе. Потом будил, разминал плечи, целовал в висок на прощание и уходил в университет. Ал приходил ко второй паре – в лучшем случае. Иногда и вовсе оставался дома, и когда Скорпиус возвращался, то заставал его все в той же позе – за столом, с покрасневшими от усталости глазами и неизменной чашкой кофе.

Иногда – редко – они шли куда-то пообедать, но чаще на вопрос, не голоден ли он, Ал бормотал что-то вроде «Я пожевал чипсов, валялась пачка» или «нет, но там осталось что-то в холодильнике, поешь один».

Потом Скорпиус садился за свои бесконечные переводы или разборы судебных дел, а вечером засыпал, не дождавшись Ала.

Были и хорошие дни – когда они ходили в кино, на вечеринки или просто занимались любовью. Но все чаще они жили в параллельных мирах: Ал – в науке, Скорпиус – в своей учебе и работе. Это утомляло и разочаровывало. Скорпиус все чаще думал, что они ошиблись, и нет у них ничего общего. Никакого «Ты – мое второе я». Чужие друг другу люди.

Скорпиус зажмурился, прижимая к себе подушку. Утром он проснулся в шесть, по будильнику – Ала рядом не было. Опять заснул за столом. Скорпиус перетащил его, спящего и взлохмаченного, на кровать и укрыл одеялом. Потом быстро собрал вещи, только самое необходимое, и осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал Ала в макушку. Уже закрывая дверь, вдруг вспомнил, вернулся, и быстро написал маркером на холодильнике несколько телефонов и список важных дел. Подписался, скользнул пальцем по черным линиям, и, не оборачиваясь, ушел.
Ал говорил, магия – созидательна. Но Скорпиус познал только ее разрушение.


5 лет спустя

Ал представляет его себе так ясно, как будто он сидит напротив: строгий костюм, яркий галстук, сосредоточенный взгляд, в руках – стильный нетбук, на столике – молескин. Последнее время снова входят в моду бумажные блокноты – дань традициям. Внешне ничуть не изменился, а внутренне… Он стал тем, о ком Ал мечтал всю жизнь: самым близким другом, тем, кто понимает не с полуслова – с полумысли, тем, с кем вся жизнь –пополам.

Ал разговаривает с ним: мысленно, разумеется. Когда становится грустно, холодно или неуютно, он приходит на солнечную полянку возле озера, где все еще есть Скорпиус – тот самый, прежний, который был до знакомства.

- Скучал? – он улыбается насмешливо и нежно.
- Даа, - Ал сонно трет глаза и тянется за приветственным поцелуем. – Я ждал-ждал, а ты…
- А я тоже ждал, - Скорпиус легко целует его, а потом тянет за руку:
- Идем, у нас полно дел. Мне пришла в голову такая идея! Ведь трансфигурационные чары, можно легко оптимизировать, если только…

Кроме Скорпиуса-из-грез у него есть Скорпиус-из-интернета. Ал подписан на него на Твиттере, Тумблере и Майспейсе. Читает с разных ников и айпи-адресов, но никогда не комментирует, довольствуясь наблюдением. Жизнь мелькает в окошке браузера, складываясь из символов в картинки, видео и фразы. Эффект присутствия: невидимка по ту сторону монитора порой ближе, чем сидящий рядом с тобой человек из плоти и крови.

blackscorpion
Сегодня я выиграл первое дело. Предупреждали, что безнадежное. Ну разве я не волшебник?
12 oct

В горном санатории алкоголь входит в длинный список запретов, и Ал не может откупорить бутылку шампанского. Но вечером, отказавшись от приема таблеток, пьет за здоровье Скорпиуса яблочный сок.

blackscorpion
Вынужден завести девушку. Это правда, что блондинки выглядят аристократичнее?
11 feb

Ал вскоре увидел ее на фотографиях: красивая, холеная, с сияющей улыбкой. Она наверняка знает несколько языков, разбирается в дизайне и занимается благотворительностью. Именно такова идеальная девушка для Скорпиуса Малфоя?

blackscorpion
Приснилось фамильное древо: предки громко аплодировали, посылали воздушные поцелуи, и просили стереть пыль с портретов.
26 jul

А у них со Скорпиусом даже фото совместных нет. Оба фотографироваться не любили, вот и не сложилось как-то. Ал теперь очень жалеет - у него было бы хоть одно материальное воспоминание.

blackscorpion
Скучное Рождество. До невозможности скучное Рождество. Семейные торжества – это всегда так уныло?
26 dec

То самое Рождество, первое совместное, они проспали: в обнимку, на узком диванчике, даже не дойдя до кровати. И все-таки оно было лучшим в жизни Ала.

blackscorpion
Отправляюсь на конференцию по семейному праву. Кто-нибудь, придумайте причину, почему я не должен туда ехать. Ненавижу Ньюкасл.
30 minutes ago

У Ала на мгновение останавливается дыхание. Полчаса назад. Ньюкасл. Скорпиус никогда не летает на самолетах – у него серьезная аэрофобия. Паддингтон, Кингс-Кросс или Виктория стейшн?

Найти в сети расписание поездов – мгновение. Еще секунда, чтоб прошептать мысленно: «Пожалуйста, пусть все получится», а потом решительно открыть глаза и найти строчку:

12:30 Newcastle On time 9А

Его собственный поезд прибывает в 12:23. На 12В. Семь минут, какие-то семь минут в лучшем случае! Но это его единственный шанс на случайную встречу.

Ал нервно крутит пуговицы на пиджаке, завязывает узелки на кисточках шарфа, возит пальцем по сенсорной панели – детская привычка, Скорпиус столько раз пытался отучить.
Воспоминания мелькают со скоростью пейзажей за окном.

Дом с жимолостью у входа и вертушками на крыше. У них была только квартира. Лофт, просторный и воздушный. Растения – Скорпиус любил, книги, много книг, и старые фолианты, и новые – их любили они оба. Тома валялись вперемешку на полу, столах, креслах. Каждый входной Скорпиус с его одержимостью порядком пытался все расставить по местам, но на следующий день они снова спотыкались по пути кровати, падали, переплетясь руками и ногами, и хохотали, как безумные. А потом занимались любовью прямо там, на полу, среди разбросанных книг.

Маленький пруд, заросший тиной. Однажды они кормили уток в Гайд-парке. Февраль был теплым и влажным, утки никуда не улетели, и они со Скорпиусом скармливали им кусочки свежего, одуряюще пахнущего багета. Толстые, наглые, крикливые, птицы подплывали к берегу и выхватывали хлеб прямо из рук. Скорпиус смеялся и говорил, что у него в роду были лебеди, а вот у Ала – точно утки. Ал запомнил его таким, как в тот день: серое пальто нараспашку, ярко-синий шарф, растрепанные ветром волосы, сияющие глаза и покрасневший нос – Скорпиус был болезненным, и всегда легко подхватывал простуду.

Бигборд с рекламой «Адвокатская контора «Нотт и сыновья». С 1896. Готовы оправдать самого дьявола».
Скорпиус работает в Клиффорд Ченс, и, судя по всему, генеральный директор готовит его себе в преемники. Но Скорпиус всегда хотел открыть свою собственную адвокатскую контору, просто в двадцать три – это как-то несолидно. Скорпиус стесняется того, что выглядит очень молодо: он носит очки в тонкой серебристой оправе, зачесывает волосы назад и хмурит брови.

Ал мельком смотрит на часы – самые обычные, пластиковые, он так часто их теряет-ломает-разбивает, что просто не видит смысла тратиться на дорогие: 11:30. Еще пятьдесят минут. Он берет салфетку и начинает машинально складывать журавлика.

Пополам.

Интересно, он до сих пор хрустит пальцами, когда нервничает?

Еще пополам.

И все также аккуратно складывает фантики от конфет, прежде чем выбросить?

Наметить сгибы, развернуть, сложить.

Пользуется ванильным гелем для душа?

Перевернуть на другую сторону, разгладить.

Терпеть не может беспорядок и расставляет книги по алфавиту?

Вложить половинки внутрь, отогнуть крылья, расправить.

И у него до сих пор вечно мерзнут руки и от ветра слезятся глаза?

Ал ставит журавлика на стол и ловит на себе любопытный взгляд малышки слева.

- Держи, - он протягивает ей фигурку.

- Спасибо, сэр, - серьезно кивает девочка и запускает журавлика в полет.

Еще полчаса.
Еще четверть часа.
Еще десять минут.

Время, время, почему так медленно? Ал уже стоит в тамбуре, готовый спрыгнуть, как только откроется дверь. Вот наконец множество путей сходятся вместе, появляются длинные заборы и семафоры. Ал напряженно вглядывается в окно. Состав останавливается, и он, не разбирая дороги, бежит на соседнюю платформу. Поезд на Ньюкасл уже прибыл, и на мгновение Ала охватывает ужас: Скорпиус ведь такой пунктуальный, а что, если он уже в вагоне, и ему опять не успеть? Горькая, противная паника тошнотой подступает к горлу, и руки начинают мелко подрагивать. Ал еще раз обводит взглядом платформу и захлебывается воздухом. Метрах в десяти от него, сосредоточенный, с пижонским саквояжем…

- Скорпиус? – Голос предает в последний момент, и получается какой-то писк, но Скорпиус слышит. Вздрагивает. Оборачивается. - Ты просил придумать причину, почему тебе не нужно ехать в Ньюкасл, - быстро, проглатывая буквы, начинает Ал. – Мы можем покормить уток. Купить им багет – ты ведь знаешь, это их любимое – а потом погулять по Гайд-парку. Мне вдруг жутко захотелось горячего шоколада с имбирными пирожными. Ты ведь любишь имбирь?

- Ты считаешь это весомой причиной? – Скорпиус скептически приподнимает брови, но костяшки пальцев, сжатых на кожаной ручке, побелели – волнуется, тоже волнуется!

- Определенно, - кивает Ал. И вот теперь ему уже ни капельки не страшно. – Кстати, а мы сейчас на девятой платформе Кингс-кросса. Правда, на девять и три четверти не попасть.

- Опять магия? – устало и как-то обреченно спрашивает Скорпиус. – И дурацкие традиции? Пять лет, Ал, мы не виделись пять лет. Я думал, все прошло, но ты до сих пор не вырос. Я больше не верю. И не хочу снова затевать детские игры.

- Нет, нет! – отчаянно мотает головой Ал. - Никакой магии, никаких игр и никаких традиций. Кроме наши собственных.

- Поезд на Ньюкасл отправляется, - раздается равнодушный голос из динамиков.

- Идем? – Алу кажется, что в его взгляде сейчас можно прочитать все – и не нужна никакая легиллименция. Но Скорпиус медлит.

- Назови мне хоть одну стоящую причину, почему я должен пропустить конференцию и пойти с тобой? – Волнения в голосе почти не слышно, но Ал ощущает его как свое собственное. Он хочет сказать все самое важное, самое нужное, самое главное, и на языке вертятся сотни настоящих, правильных причин, но вырывается только беспомощное:

- Я тебя люблю.

И Скорпиус расслабляется. Едва заметно, но больше нет скованности и напряженности ни во взгляде, ни в осанке.

- Я люблю миндаль, - насмешливо говорит он. - Но так и быть, я дам тебе еще один шанс это запомнить.

* * *
«Магия возвращалась постепенно. Не сразу, не в один день или даже год. Просто снова появились всплески стихийной магии: одних это пугало, они бежали к своим психологам и глотали разноцветные таблетки, другие ударялись в эзотерику, объявляли себя пророками и создавали секты, но были те, кто знал – из книг или семейных преданий - что происходит на самом деле. Они искали друг друга по Интернету и собирались, принося с собой обрывки информации: кто книгу, кто заклинание, а кто даже чудом уцелевшие артефакты. Были среди них и люди, стоявшие у руля власти, были и известные журналисты, и программисты, и ученые. Вдохновленные перспективами, они не жалели сил и времени, и поначалу хаотичные, редкие собрания стали регулярными. А спустя несколько лет в Британии открылась первая школа магии.

Она ничем не напоминала Хогвартс, занимая несколько этажей офисного здания в центре Лондона. Обучение в ней было поставлено на научную основу: просчитывались формулы, вычислялись параметры, исследовались реакции. Даже детей туда набирали с помощью специальных радаров, которые засекали всплески магии в радиусе пятидесяти миль. Не было в ней и факультетов, а разделение на чистокровных и полукровок и вовсе казалось пережитком прошлого, вроде избиения камнями в Ветхом завете. Да и чистокровных во всем мире едва набралось бы с десяток семей, и они были чем-то вроде диковинок: интересно посмотреть, но привилегий никаких.

Да, все было по-новому, но в холле, рядом с интерактивными мониторами и раритетными волшебными палочками в вакуумных капсулах, висел портрет Альбуса Дамблдора – одного из величайших магов прошлого, а рядом с ним, в одинаковых рамках, портреты Альбуса Северуса Поттера и Скорпиуса Гипериона Малфоя – двух волшебников, которые написали книгу о магии, ставшую символом Возрождения и заложившую основы научного подхода к волшебству задолго до того, как появились первые признаки его возвращения.

Их биографии вошли в первый учебник по новейшей истории магии, о них пишутся книги и снимаются фильмы, построенные на домыслах и полуправде, они изображают Альбуса и Скорпиуса талантливыми учеными и исследователями, но нигде не говорится о том, какой долгий путь непонимания, обид и примирений им пришлось пройти, чтобы стать двумя половинками одного целого и найти, наконец, гармонию между жизнью и магией. Самое важное осталась за кадром, и мы можем только догадываться, что же по-настоящему связывало двух настолько разных и в то же время одинаковых людей».

Из книги Джоан Р. Скитер «Альбус и Скорпиус: друзья, любовники, пророки».

The end

@темы: рекомендую, поколение некст, фики, слеш, Старты, романс

---

ЧЕРТ...
это ноу вордз онли леттерз.
я ж еще стебалась по этому поводу! я была уверена, что это шутка!!! Но...
автор Дзисая (да-да, самого худшего фика на Стартах!) - Барон какая офигенно веселая вещь - эта анонимность)))

@темы: Старты

---

Уже - МОЖНО!!!

Мы бежали, бежали… и, наконец, ПРИБЕЖАЛИ!
Старты закончились, с чем в поздравляю всех-всех-всех: организаторов, авторов, и, разумеется, наших читателей!

А теперь перейдем ближе к теме снятия масок
Ну разумеется, я была в Heirs team - команде скорпиала! Нексты – вперед! Мы – будущее фендома! Все лучшее – детям, в общем! Наша команда – сейчас могу заявить об это смело! – самая подроcтковая в лучшем смысле: веселая, ненапряжная, пофигистичная, хипповая и оторванная! Скорпиальки, дорогие мои, люблю вас всех ужасно!!!

Судя по результату голосовалки, многие были уверены, что я – в команде дракорона. Да, я туда действительно собиралась – но увидела состав, подумала и решила не лезть. Гелльбус – тоже недалек от истины, и туда я хотела. Да даже в гареджини – и такие мысли были. Но, скажите, кто додумался отправить меня в снарри??? Я ж его ни разу в жизни не писала и не собираюсь!

А теперь – самое главное! Фики! Итак, я сделала на Старты всего-то четыре работы: два конкурсных фика, один внеконкурсный фик и один внеконкурсный коллаж.

*фанфары*

Я писала:
1. Магия, миндаль и семь минут



Тема: «Alter ego» – «Мой двойник, другой я»
Бета:  Toriya
Рейтинг: R
Жанр: romance
Саммари: Какой бы яркой ни была иллюзия, ей никогда не заменить реальность, но сможешь ли ты пожертвовать мечтой ради самого важного?
Предупреждение: AU
История написания, как обычно, веселая. Все лето я была уверена, что напишу эпичный фик о том, как Джеймс любил Скорпиуса, но ничего у них не было. А потом Джеймс умер, и – остался призраком, видимым только Алу. Просто у него осталось незавешенное дело. И он свел Ала со Скорпиусом, так как был уверен, что они – настоящая пара, хотел, чтоб оба были счастливы. После смерти нет ревности, есть только любовь.

Я писала этот фик, честно писала, и у меня есть уже приличный кусок, но… Но за несколько дней до выкладки, поздно ночью, мне вдруг пришла в голову фраза: Магия уходила из мира постепенно… И я поняла: хочу. Хочу написать об этом фик. А потом я разбудила сестру, и час рассказывала ей этот фик: в диалогах, описаниях эмоциях. Она сказала – пиши. И я написала – но только вступление и первую часть. Перечитав написанное, я ужасно расстроилась: то, что было в мыслях красивых, воздушным и легким, на бумаге оказалось скучным, плоским и каким-то неинтересным. Я снова начала писать фик о призраке, но, накануне выкладки, поняла – хочу об ушедшей магии. В итоге он дописывался в день выкладки и бетился героической Торией со спринтерской скоростью. А потом мы час с ней придумывали название… Это было весело! Зато как звучит – Магия, миндаль и семь минут… Ммм… Какая аллитерация! Просто как мелодия. Обожаю такие названия. И вообще, если бы не Тория – этого фика просто бы не было, или был бы, но совсем не такой.

2. Никогда не…
Автор идеи:  Prosto_YA!
Бета: Фиалка Эм
Пейринг: АСП/СГМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst
Предупреждение: смерть персонажа
Саммари: "Все эти «никогда не» цеплялись друг за друга, переплетаясь, как звенья цепи. Я пересчитывал их, присваивая порядковые номера и разделяя на группы, просто чтоб не сойти с ума. Мне казалось, я свихнусь, когда однажды утром Скорпиус умер."
Этот фик писался на замену – так получилось, что изначальному автору пришлось уехать, не успев написать. И я написала его в день выкладки за два часа. Ну не герой? Хотя еще больший герой – Фантом, который самоотверженно превращал его во что-то удобоваримое и логичное. А еще меня конкретно вштырила идея! Правда, некоторые противные фригидные тетки дамы "глубоко за 30" заявили, что Ал "противный" и "вызывает отвращение", а сам фик - слишком "подростковый". Наверное, они уже успели забыть о том, как это - быть подростком и сходить с ума от невозможности любви.

3. Коллаж к фику "Магия, миндаль и семь минут" - "Магия Кинг-Кросс"


В коллаже использовался Твиттер Скорпиуса - так вот, он реальный и он ведется Твиттер


4. Мучительно, неловко, безнадежно

Тема: "Nulla regula sine exceptione – Нет правил без исключений"
Бета:  Toriya
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Пейринг: СГМ/АСП, второстепенные - ГП/СГМ, ГП/ДМ
Предупреждения: легкий blood-play
Саммари: Если Ал съязвит, усмехнется или просто спросит: «Почему?» - он встанет и уйдет. Ал молчит. Иногда Скорпиус ненавидит его за понимание.
А этот фик мы запостили всего пару часов назад! Последний фик остался за нами!

Вот, собственно, и все Точнее, нет, не все. Учитывая, что меня так никто и не угадал (и не особо стремились! ), а отметить окончание мне все-таки хочется, то - первому отметившемуся в комментах я напишу рейтинговое ПВП с ЛЮБЫМ ЕГО КИНКОМ (кроме жесткого нон-кона) и ЛЮБЫМИ ПЕРСОНАЖАМИ (кроме Вольди и Фенрира)! Отмечать - так хорошим сексом!)))

@темы: рекомендую, о себе, фендомное, поколение некст, фики, слеш, Старты

---

уже можно, да???

---

Ну и я присоединюсь к флешмобу))) Я в разные годы)))

@темы: флешмоб, о себе, жизненное_отрывки

---

учитывая, что в предыдущем посте аж восемь человек проголосовало за то, что вычислили в какой я команде, но, тем не менее, не хотят сказать об этом - то опять-таки устроим голосовалку)) поскольку можно только 10 пунктов. то я исключила самые очевидные, где и так понятно, что меня нет.
АПД: меня наконец-то упомянули в угадайке!!! и какой классный текст мне отдали... дракорон! *гордицца*

АПД 2: между прочим, кое-кто уже сделал ставки на то, что я писала!
 Карта. - на дракорон "...одной цепью"
 Levian- на скорпиалы Гиппогриф и Заговорщики.
Комментировать ставки я не буду, только порошу еще раз: френды, ну ткните интуитивно пальцем в любой фик, даже если вы его не читали! Мне ведь интересно, а вам - несложно порадовать Крошу))

буду поднимать, пока хотя бы половина ПЧей не проголосует!

!!!ВНЕЗАПНО!!! Люди, а ведь осталось-то всего минут сорок! Кто еще не? Давайте, ваш последний шанс сказать, ЧТО я написала!!!
Ну? Ну? Ну??? Ну назовите что угодно!!! Порадуйте Крошу, а?)))
АПД: я как всегда протупила. Еще целые сутки!!! до 24ого включительно... *расплакалась и убежала*

запись создана: 10.11.2010 в 21:10

Вопрос: Итак?

1. гельбус		4	(4.82%)
2. гареджини		6	(7.23%)
3. дракорон		22	(26.51%)
4. люцисса		1	(1.2%)
5. флинтвуд		9	(10.84%)
6. скорпиал		27	(32.53%)
7. снарри		8	(9.64%)
8. снюциус		2	(2.41%)
9. сневилл		2	(2.41%)
10. снюпин		2	(2.41%)
Всего:		83