Блюз падающих листьев (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Блюз падающих листьев
Рейтинг: пока PG-13
Жанр: романс
Размер: мини
Пейринг: ЛМ/ГП, ДМ/ГП
Тип: слеш
Статус: в работе
Саммари: Гарри страдает от измен Драко, а Люциус пытается удержать молодость. Все, что их связывает, - это обрывки осенних разговоров...
Дисклеймер: пишу исключительно из любви к искусству.
От автора: моя первая попытка написания гаррилюца. Все претензии - к  Души романтиков, вдоховившей меня на этот подвиг) ООС наверняка присутствует.

Часть 1.

- Дышите свежим воздухом, мистер Поттер? – Гарри вздрогнул, услышав негромкий голос Люциуса – тот всегда подкрадывался не слышно. – Не замерзнете? Давно не было такой холодной осени, не удивлюсь, если скоро выпадет снег.

Гарри пробормотал в ответ что-то невнятное: близость мистера Малфоя всегда его напрягала. Он поднялся с ледяной мраморной скамейки и оглушительно чихнул.

- Ну вот, Гарри, вы уже простудились, как я и предполагал, - Люциус тонко улыбнулся, призвал из особняка небольшой флакончик темного стекла и протянул его Гарри. – Вот, выпейте, это антипростудное.

- Спасибо, но я не простужен, со мной все порядке, - Гарри попытался улыбнуться, но снова чихнул, и, досадливо поморщившись, взял у безмолвствующего Люциуса лекарство. Он отвинтил крышечку и принюхался к содержимому:

- Скажите, почему все зелья пахнут так отвратительно?

- Северус когда-то говорил, что сладкими бывают только яды… - Люциус, будто вспомнив о чем-то, вздохнул, и устало произнес. – Выпейте, Гарри, это хорошее зелье, все симптомы как рукой снимет. Клянусь, я не собираюсь травить вас, даже не смотря на то, что не одобряю выбор своего сына.

Гарри взъерошился, как всегда, когда Люциус упоминал об их отношениях с Драко.

- Вы не станете меня травить только потому, что сюда примчится отряд вооруженных авроров и толпа моих фанатов, а в газетах появятся статьи с огромными заголовками: "Гарри Поттер был отравлен в Малфой-мэноре".

- Вы чересчур самонадеянны, мистер Поттер, как, впрочем, и всегда, - Люциус положил ему руку на плечо, притянул к себе поближе, и шепнул почти на ухо, - есть множество способов весьма незаметно отправить вас на тот свет. Пара капель в бокал с соком – и через месяц вы скончаетесь в своей постели, оплакиваемый моим сыном и всей рыжеволосой семейкой Уизли, которую, я правда, сюда не допущу, а через месяц безутешный Драко отправится под венец с милой, скромной и не задающей лишних вопросов девочкой.

- Жалеете, что не отправили меня на тот свет раньше? – Гарри сверкнул глазами на Люциуса. – так вот, я люблю Драко, и мне плевать, что вы меня ненавидите. Вы наши отношения не разрушите!

Люциус небрежно качнул головой, и поправил упавшую на глазу длинную светлую прядь с почти незаметными нитками седины:

- Кстати, о Драко. Вы случайно не знаете, где мой сын проводит субботнее утро?

- У него работа! На бирже какое-то падение, что-то связанное с акциями… - Гарри воинственно посмотрел на Люциуса.

- Мистер Поттер, я сорок лет занимаюсь финансами, и поверьте, если бы сейчас был какой-то более-менее серьезно кризис, я не стоял бы здесь с вами, а спасал свое состояние. Может быть, вы просто не хотите признать ту мысль, что Драко вам изменяет?

- Может быть, вы просто не хотите признать ту мысль, что Драко пошел против вашей воли, и он счастлив? С меня хватит. Извините меня, мистер Малфой, но я себя плохо чувствую, - Гарри швырнул флакончик на мраморную скамейку, и почти побежал по дорожке к боковому входу в особняк, а Люциус неслышно расхохотался и продолжил свою предобеденную прогулку по парку Поместья.

Было холодно и сыро, как, впрочем, и обычно осенью. Листья, густым слоем покрывающие землю, пахли влажностью. Люциус шел вперед по дорожке, покрытой белыми мраморными плитами. Ему казалось, что жизнь проходит мимо, и если он немедленно, прямо сейчас не сделает что-то из ряда вон выходящее, то рискует своим психическим здоровьем. Люциус решительно развернулся и пошагал назад, к особняку. Там кроме него с Гарри и домовых эльфов больше никого не было: Нарцисса уже неделю гостила у кузины, а Драко пропадал неизвестно где. Когда начались отношения Гарри и его сына, Люциус не могу понять только одно: почему? Он видел, что Поттер действительно был влюблен в Драко, он прощал ему все его капризы, истерики, выходки, говорил, что это все тяжелые последствия войны, и он все понимает. Люциус только недоуменно качал головой: ему не дано было понять гриффиндорский альтруизм. Зато мотивы своего сына он видел прекрасно: тот Поттера не любил, но с удовольствием принимал обожание. Возможно, он был привязан к нему, возможно, даже испытывал какие-то нежные чувства, но Драко Малфой любил в это жизни только одного человека – себя. Более того, практически сразу Драко начал изменять Гарри. Сначала он делал это осторожно и деликатно, так, что даже Люциус не догадывался, с кем, где, и когда, а потом обнаглел до такой степени, что мог вот так вот спокойно проводить субботнее утро в постели своего любовника, пока Гарри терзался сомнениями в Малфой-мэноре. Не то чтобы Люциусу было жаль Поттера, конечно, нет. Просто иногда его пронзала жгучая зависть: его никто не любил так, как Гарри любил Драко. Нарцисса была превосходной женой, замечательно матерью, но когда она смотрела на него, то в ее взгляде не светилась такая пронзительная нежность пополам с теплом и восхищением.

Люциус поднялся в свою спальню, и достал старое фото. Он долго смотрел на него, а потом, не глядя, левитировал назад в тумбочку, и потребовал у эльфа бутылку огневиски. Драко так и не появился. Ему необходимо было подумать.

@темы: ГП/ДМ, Драко Малфой, люциус малфой, гарридрака, слеш, Другие пейринги, романс, Гарри Потер

---

Странно, правда? (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Странно, правда?
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: ЛЛ/РС, намек на ДМ/ЛЛ и на ЛП/СМ, и другие канонные
Тип: гет
Саммари: О чем думает обычная девушка накануне своей свадьбы? О платье, подарках и первой брачной ночи. О чем думают друзья и родственники этой девушки? О пиршестве, гостях, друг о друге. Только в роли невесты – Луна, а ее гости – Гарри, Гермиона, Рон, Невилл, Драко и их дети. Так о чем же думают они все? Сиквелл к "С любовью, Луна"
Дисклеймер: пишу исключительно из любви к искусству.

А я завтра замуж выхожу. За Рольфа. Я ведь и целоваться толком не умею, а тут – замуж. Странно, правда? Но я уже привыкла. Вся моя жизнь – череда разных странностей и нелепостей. Папа рассказывал, что в день моего рождения расцвела Клевертинка Оранжевая. Вообще-то, о ее существовании знает совсем немного людей, и те уверены, что это выдумка. Но она ведь существует и растет у нас в садике: папа сам ее посадил. Как же можно думать, что ее нет? Это странно, правда? А может, люди ее просто не замечают? Это очень-очень плохо, когда смотрят сквозь тебя, будто тебя и на свете нет. А ты – есть. Но я ведь не об этом хотела рассказать, а о любви. О ней ведь нужно думать накануне свадьбы, да? Я до сих пор не знаю, как это – любить. Я у всех спрашивала, но никто не смог объяснить. Единственное, что я точно знаю: любишь всегда в настоящем времени. Я люблю маму и папу, хотя их уже нет, и люблю Драко, который есть, но не со мной рядом. И Рольфа люблю. У него добрые глаза и теплые ладони. Он очень-очень хороший, и всегда отпускает пойманных рыбок. Мне нравится сидеть с ним рядом, смотреть на звезды или разыскивать Пушконосых Хлюпиков. Это ведь любовь? А теперь я выхожу за него замуж, по-настоящему, не в мечтах! Это странно, но так весело! Я счастлива, правда-правда!

* * *
- Рольф – мой двоюродный брат, Драко. Мы росли с ним вместе, он был рядом, когда умерли мои родители, и это самый близкий мне человек. Мы не можем не пойти, - Астория решительно отставила в сторону изящную чашечку китайского фарфора.

- И ты согласна ради кузена быть подружкой невесты на свадьбе? На свадьбе Луны Лавгуд? – Драко ехидно изогнул бровь. Долгие годы тренировок перед зеркалом принесли результат.

- Я не отрицаю того, что Луна несколько…эксцентрична, но она чистокровна, бывшая рейвенкловка, а главное – она невеста Рольфа. Моего брата. – крохотная серебряная ложечка жалобно звякнула о фарфор блюдца.

- Астория, надеюсь, ты понимаешь, что там будет целый выводок Поттеров-Уизли-Лонгботтомов-и-Мерлин-знает-кого, включая младшее поколение? - Драко раздраженно поковырял взбитые сливки на нежнейшем медовом бисквите со смородиновым вареньем. Когда родители представляли его этому воздушному созданию с голубыми глазами и хрупкими запястьями, он и представить не мог, что брак по расчету, лишь бы спасти семью, перерастет в нечто большее… И вот теперь Астория Малфой, в девичестве Гринграсс, сидит напротив и…спорит?

- Тем более. Скорпиусу полезно пообщаться с ровесниками. Иногда мне кажется, что он недолюбливает детей Гойла, Паркинсон и Забини, - Астория непринужденно промокнула губы салфеткой и спокойно посмотрела на опешившего Драко. Это было уже слишком.

- Ну конечно, ему лучше общаться с грязнокровками и осквернителями рода! Прекрасная компания для наследника рода Малфоев. – Драко протянул это, медленно и язвительно. Он с детства ненавидел, когда кто-то говорил то, что ему не нравилось.

- Драко, война закончилась, - Астория была не из пугливых, и давно привыкла ко всем интонациям мужа. Она встала из-за стола, подошла к нему, и мягко положила руку на плечо. Драко никак не отреагировал.

- И я пару раз очень мило пообщалась с миссис Поттер.
Снова молчание в ответ. Тяжелое и гнетущее, липкое, его можно пощупать. Астория посмотрела на светлые волосы, в идеальном порядке спускавшиеся на плечи, на ровную прямую спину, на светло-серую мантию…

- Скорпиус постоянно говорит о Луне. Ты не можешь уступить даже ради сына?

Драко даже не шевельнулся, и лишь проронил слегка небрежно, будто речь шла о чем-то давно договоренном и само собой разумеющимся:

- Наденешь то бриллиантовое колье с изумрудами, которое я подарил тебе на прошлую годовщину, и, пожалуйста, не забудь тщательно причесать Скорпиуса. Он должен выглядеть идеально.

* * *
Драко будет завтра на свадьбе. Так получилось. А Астория – подружка невесты. Я ее видела только один раз, но точно знаю, что она хорошая. И очень красивая – у нее такие замечательные золотые волосы, и очень красивая шея. Она совсем как сказочная принцесса. Рольф говорит, что я тоже принцесса, но это ведь неправда. Если бы мы все жили давным-давно, в Средневековье, то Драко был бы прекрасным принцем, а потом – молодым королем, Астория – его королевой, и Скорпиус – маленьким принцем. А мы с Рольфом? Наверное, такими смешными алхимиками, которые вечно что-то изобретают. И, быть может, мы с Драко и виделись бы всего раз или два в жизни. Вот и вся история. Не имеет значения, где и когда мы живем – люди ведь всегда одинаковы.

* * *
- Мы правда завтра пойдем на свадьбу к Луне, да, папа? – Скорпиус поерзал под одеялом, не собираясь засыпать.

- Ты должен говорить "мисс Лавгуд", Скорпиус. Точнее, завтра она уже станет миссис Скаламандер, - поправил Драко. Отец недавно сделал ему замечание, что внук слишком разбалован.

- А этот Рольф – он красивый, да? И он настоящий принц? И он ее любит, правда? – Драко мысленно усмехнулся – его знакомые находили Скорпиуса мрачным, замкнутым и неразговорчивым, но он прекрасно знал о способности сына задавать шестьдесят вопросов в минуту.

- Принцев в магическом мире не бывает, Рольфа ты видел, когда был малышом, просто не помнишь, а о любви тебе еще слишком рано думать. Все, тебе пора спать. – Драко поморщился и устало потер виски; ему уже не семнадцать, и переутомления не проходят бесследно, а отец как всегда прав – мама и Астория совершенно разбаловали Скорпиуса.

- А как же сказка на ночь? У меня сегодня ведь получилась Перечная настойка! Ты сам сказал, что я заслужил. – Скорпиус, хмуря тонкие светлые брови, посмотрел на отца.
- Что ж… только недолго. Какую ты хочешь? О Поросенке-Полтора-Сикля, Фонтане Желаний или Маггле в Маске? – Конечно, Драко согласился. Он всегда соглашается с сыном. Он и Люциус – единственные люди, которые умеют вить из него веревки. К тому же, Перечную настойку он действительно сварил идеально. Профессор бы гордился таким учеником…

- Нет, я хочу про Принца! Ту, которую мне Луна рассказывала, - Скорпиус вздернул подбородок.

- Мисс Лавгуд, Скорпиус. Принцев не бывает. И такой сказки я не знаю.

- Ну папа! – Скорпиус засмеялся и снисходительно пояснил. – Это же сказка, там все бывает! И ты не мог ее слышать, потому что Луна эту сказку специально для меня придумала! Там про Героя, смелого и доброго, про одинокого Принца с серыми глазами, и про Принцессу, нежную и голубоглазую. И чтоб обязательно Принц нашел Принцессу, они поженились, у них родился сын, и жили они долго и счастливо в своем замке.

- Ну и зачем тебе сказка? Все ведь так и случилось: я нашел твою маму, а потом у нас родился ты, и мы живем в Малфой-меноре. Чем не замок? – Драко тоже улыбнулся. Усталость прошла, и теперь ему просто хотелось подразнить сына.

- Ну вот и расскажи мне про нас! Только не как дедушка рассказывает, начиная со всех наших пра-пра-пра, и не как бабушка – она все равно только про дедушку говорит. Расскажи, как ты. Только сначала дай мой портрет и поставь сюда, чтоб я мог его видеть.

- А ты его никому не показывал, Скорпиус?

- Папа, ну я же не маленький! Интересно, кто на нем нарисован? Это Принц, но иногда мне кажется, что он на меня похож. А ты как думаешь?

- Это ведь не я рисовал. Вот ты завтра у мисс Лавгуд и спроси. А потом мне скажешь. По секрету. Только маме ничего не говори, хорошо? Итак, когда-то давным-давно…

* * *
Я почему-то уверена, что у меня будут близнецы. Не знаю, мальчики или девочки, но мне так хочется, чтоб они всегда-всегда были вдвоем, и доверяли друг другу свои тайны, и помогали в беде, и вместе радовались успехам. Когда я была маленькой, то всегда мечтала о братике или сестричке, но их не было, и придумывала добрых и веселых волшебных существ, которые жили вокруг меня. Я так привыкла общаться с ними, что постепенно поверила в них. Вы скажете, что я странная? Многие так думают. Кроме Рольфа. Он ведь тоже умеет видеть то, что недоступно другим. Мне кажется, он будет очень-очень хорошим папой.

* * *
- А ты на свадьбе был, Ал? – не отрываясь от альбома спросила Лили.

- Лили, я старше тебя на год. Если гипотетически предположить, что в это год родители меня брали куда-то, то, поверь, я ничего не запомнил.

- Ал, ну не будь занудой. Я вот свадьбы только на колдографиях и по телевизору видела. Это же так классно – огромный-преогромный торт, куча гостей и платье, такое белое, длинное, пышное… Вот когда я вырасту – то каждый день буду устраивать себе свадьбы.

- И за кого же ты будешь выходить замуж? – скептически приподнял бровь Альбус. Все-таки имя давало о себе знать, и любовь к сладостям сопровождалась изрядной долей сарказма, неуместного в столь юном возрасте.

- За Тедди, конечно! И тогда в один день можно будет выйти замуж за темноволосого, как папа, а на другой – за рыжего, как дядя Рон, - Лили, прикусив от усилия кончик языка, старательно закрасила фламинго оранжевым цветом, а потом произнесла задумчиво:
- Но вообще-то мне больше блондины нравятся.

- Лил, не вздумай позорить семью, - Джеймс незаметно прокрался в комнату, и теперь стоял, наслаждаясь произведенным эффектом. – Блондинов у нас никто не любит. Дядя Рон вообще хорьков терпеть не может. Говорит, что они как яблоки – снаружи гладенькие и чистенькие, а внутри – одна гниль.

- Джеймс, ну что ты все повторяешь за ним? – Альбус оторвался от толстенного фолианта. – Тетя Гермиона абсолютно права, когда говорит, что это у него детские комплексы остались.

- Так-так-так! А кто такие эти хорьки?! Почему все знают, а я ничего не знаю! – Лили вскочила с пола, встала перед братьями, и обиженно топнула ножкой.

- Лил, не обращай внимания. Они не хорьки, они Малфои. Между прочим, Джеймс, папа тебе запретил их так называть, так что будь воспитанным мальчиком.

- Ой-ой-ой. Ну и что? – Джеймс презрительно фыркнул. Он не обладал язвительностью младшего брата, и не смог сходу придумать ответную колкость. – Ты их завтра сама увидишь, Лил, и согласишься мо мной. Наверняка этот Скорпиус – такой же хорек, как и его папаша. Ну ничего, поступит в Хогвартс – там он у меня попляшет. – Бросив последний уничтожающий взгляд на Ала, он с гордо поднятой головой вышел из комнаты.

- Ой, Ал, а Скорпиусу сколько лет? И почему я про него не слышала? И он тоже блондин? – Лили присела на диванчик к брату и дернула его за рукав. – Ну расскажи, расскажи!

- Он мой ровесник – так папа сказал. Я его не видел, но не брюнетом же ему быть. Малфои все такие, я про них в "Истории древних колдовских родов" читал. Все, а теперь не мешай, видишь – я занят! – Ал запустил руку в большую коробочку с карамельками, стоящую перед ним, и с отсутствующим видом вернулся к своей книге.

Лили немного побродила по комнате, а потом решительно вернулась к своему альбому, открыла его на чистой страничке и принялась рисовать проект свадебного торта. В конце концов, собственная свадьба – дело нешуточное, такие важные вещи нужно планировать заранее. Интересно, Скорпиусу нравится малиновое безе?

* * *
Как было бы замечательно, если бы все-все люди в мире подружились, и не было бы ненависти, зависти и презрения. Я ненавижу войну, честно! Она не позволяет остановиться и заметить капельку росы на листочке, сверкающую всеми цветами радуги; добрую улыбку старушки и кота, облизывающего усы; протянутую руку и шаг тебе навстречу… Не думайте, я тоже видела войну, и понимаю, что даже самые-самые красивые вещи не могут спасти мир. Но иногда мне так хочется в это верить… Странно, правда?

* * *
- Ради Мерлина, Гарри, зачем тебе красно-белый полосатый зонтик??? – Рон с досадой отбросил в сторону кожаное портмоне.

- Луна сказала, что это единственный способ защититься от крюхоцапов. Они ведь всегда пытаются расстроить свадьбы. Разве она тебе не рассказывала? - Гарри сосредоточенно взял очередной зонтик, раскрыл его и повертел над головой, а затем потянулся за следующим, висящим над прилавком в лавке "1001 одна волшебная вещичка".

- Гарри, это же Луна! Полоумная Луна Лавгуд! Которая до сих пор носит эти редиски и верит в морщерогих кизляков! И ты правда пойдешь на свадьбу с полосатым зонтиком???

- Вот этот заверните, пожалуйста… Рон, если бы ты попросил меня прийти на твою свадьбу в трусах с сердечками, я бы согласился. Если полосатый зонтик на свадьбе сделает Луну счастливой, то я согласен простоять под ним всю церемонию. - Гарри рассчитался и дружелюбно улыбнулся продавцу. - Спасибо, да, конечно, я подпишу фото вашей внучке, да, дела замечательно, да, да, Джеймсу уже скоро в школу пойдет, спасибо, обязательно передам.

- Ладно еще зонтик, Мерлин с ним, но Гарри, ты ведь в курсе, кто будет подружкой невесты? – Рон шарахнул дверью магазинчика, и колокольчик над входом жалобно зазвенел.

-Конечно, - Гарри беззаботно пожал плечами. – Астория Малфой, кузина Рольфа Скамандера и супруга Драко Малфоя. У нее, кстати, тоже будет зонтик – если тебя это утешит.

Рон шокировано посмотрел на друга и даже задохнулся от возмущения:
- Жена хорька, Гарри! Этого мерзкого слизеринского ублюдка! И он сам там наверняка будет!

- Да, и он, и его сын, Скорпиус. Ровесник, кстати, Ала.

- Я оставлю Рози и Хьюго дома. Не позволю им якшаться с этим уродом, - Рон отвернулся, и, сжав кулаки, мрачно пошагал в противоположную сторону.

- Рон, не глупи, - Гарри нагнал его и схватил за рукав. – Джеймс, Ал и Лили идут с нами, и я уверен, что Гермиона тоже захочет, чтоб дети пошли.
Рон вырвал руку и молча пошел вперед.

- Рон, Луна – наш друг.

- Вот именно, а Малфой – враг!

- Война закончилась. И я не хочу о ней вспоминать. Прости.
Гарри развернулся и аппарировал. Рон с досадой посмотрел на пустую улицу, где только что стоял его друг, и пробормотал про себя:
- Подумаешь…хорек. И сын его наверняка такой же хорек. Бледненький и кволенький. Слава Мерлину, Рози и Хьюго – настоящие сорванцы, не бледные моли, как некоторые… Хорьки. Вот пойду и куплю сейчас Хью новую мантию… Пусть знает…

* * *
У меня нет совсем никаких талантов. Это чуточку обидно. Я всегда мечтала уметь сочинять стихи, но почему-то рифмы у меня не выходит. Знаю, глупо, но я не могу писать, когда меня что-то ограничивает. Рольф говорит, что я хорошо рисую, но я у меня получаются только зверюшки всякие и цветы. Он просил, чтоб я нарисовала его портрет, только я отказалась. Я всего один раз нарисовала Драко, но потом отдала эту картинку Скорпиусу. Мне кажется, это правильно.

* * *
- Ну, дорогуша, неужели ты все еще веришь в большую и чистую любовь? – мистер Смит, новый редактор "Пророка", насмешливо усмехнулся молоденькой журналистке и покачал ногой, поймав дорогой кожаной туфлей отблеск лампы.

- Ну почему бы и нет… Ведь не только деньги правят миром! Может, они друг друга любят! – светловолосая девушка моментально покраснела.

- Девочка моя, вот если я сейчас признаюсь тебе в любви, а потом перестану выплачивать зарплату – ты будешь счастлива? Можно прожить без любви, без дружбы, без семьи, без признания… Но без денег ты в этом мире не выживешь.

- Ну я же не говорю про выжить, - Мэри сдула со лба челку. В подобных перепалках Захария Смит всегда брал верх – она ничего не могла поделать, и ее горячность, искренность и наивность разбивалась о стену из цинизма и язвительности. – Просто откуда вы знаете, что Рольф не любит Луну? Я видела их вместе – они же счастливы!

- Детка, Скамандеры по уши в долгах, а "Придира", как бы мне не было неприятно это признать, продается большими тиражами и приносит огромный доход. Не знаю, как Лавгуд это удается – спорю на что угодно, она вообще слабо разбирается, сколько сиклей в галеоне, - но денег у нее достаточно, чтоб обеспечить ее будущему мужу комфортную жизнь с бессмысленными исследованиями и псевдонаучными изысканиями.

- Это вы о свадьбе Лавгуд и Скамандера? – Рита Скитер неслышно опустилась на подлокотник дивана. Быть незаметной, когда тебе это необходимо – профессиональный навык. – Говорят, Рольф заразился тритоньей почесухой, и поэтому не выходит из дому, а на свадьбе его будет заменять брат-близнец, он сквиб, и гей, кстати.

- Мерлин, вы сами-то верите в эту чушь? – У Мэри от возмущения покраснела даже шея, а пальцы неосознанно впились в кожаную обивку. – Он единственный ребенок в семье!

Рита Скитер снисходительно окинула репортершу профессиональным взглядом, отметила про себя дешевенькую мантию, простенький макияж, тоненькое колечко и внезапно рассмеялась резким, злым смехом:
- Захария, милый, где ты раздобыл такое чудо? – она обернулась к вжавшейся в диван Мэри, и неприятно улыбнулась. – Деточка, я в это не верю. Я это пишу. Чувствуешь разницу? Запомни на будущее: хороший журналист пишет, используя только достоверные факты, а журналист известный, знаменитый и гениальный – эти самые факты выдумывает. Так что делай выбор, дорогуша. А на свадьбу хотелось бы попасть… Вы только представьте, какие люди…

Захария масляно улыбнулся и поддержал:
- Да-да, свадьба сама по себе интересна, а гости… Все семейство Поттеров, Уизли, да еще и Малфои! С сыном! Они ж его дома держат, в архивах даже его фото нет! Только вот туда попасть – без шансов. По слухам, миссис Уизли сама позаботится о защите – кто ж ее заклинания обойдет?

- Миссис Уизли, говорите? – в глазах Риты зажглись мстительные огоньки. – Ну, у меня с ней свои счета… Захария, я попаду на эту чертову свадьбу и напишу о ней статью – чего бы мне это ни стоило. Учитесь рисковать, милочка. – Рита бросила последний ехидный взгляд на Мэри и скрылась за дверью.

* * *
А платье у меня будет желтое. Папа говорил, что этот цвет – самый лучший для свадьбы, он приносит удачу. Я люблю все цвета, что есть в природе. Голубой – цвет неба и воды, он дарит вдохновение и свободу. У Астории голубые глаза, нежные, как капелька росы, а у моей мамы они были как полевые колокольчики. Зеленый – такого цвета глаза у Гарри и ленточка, которой мама повязывала мне волосы, а еще – луговая трава и мех лимишиков. Золотистый – как колосья, и солнце, и волосы у Драко и у Скорпиуса. А еще медовый, как веснушки у Джинни, и белый, как молоко в блюдечке. Малиновый, оранжевый, желтый… Еще – серый. Как туман. Как глаза у Драко. И у Рольфа. Это все так странно, правда?

* * *
- Она счастлива, как ты думаешь? – Джинни бесцельно поворошила короткие стебли белых роз, и рассеяно провела пальцем по чуть влажным бутонам.

- Ну наверное, она ведь замуж выходит, - Гермиона умудрялась одновременно общаться с Джинни и флористом, перебирать цветы и вычеркивать что-то в длинном списке.
Конечно, она взяла на себя все хлопоты по устройству свадьбы подруги – у Луны нет ни родных, которые бы занялись организацией, ни многочисленных друзей. Гермионе искренне хотелось, чтоб все получилось как надо, чтоб Луна запомнила этот день как самый счастливый в своей жизни.

- Знаете, мне кажется, невесте подойдет букет из вот этих молочно-белых хризантем, - девушка-флорист привычным движением направила палочку на цветы в большой прозрачной вазе. – Они превосходно сочетаются с белыми платьями.

- Невеста будет в желтом, и цветы к платью уже подобраны. Необходимо лишь подобрать композиции для стола, - голос Гермионы прозвучал по-деловому жестко, девушка смутилась и замолчала.

- Как ты думаешь, она его любит? – Гермиона оторвалась от своего листочка и посмотрела на подругу.

- Джинни, конечно, любит. Ее ведь не насильно под венец тащат, - Гермиона вдруг нахмурилась. – Слушай, как там у вас с Гарри? Все хорошо? Вы случайно не поссорились?

- У нас все замечательно, Гермиона, честно! – Джинни попыталась улыбнуться. – Все хорошо, не стоит постоянно он нас беспокоиться: мы ведь не дети – сами разберемся.
Гермиона недоверчиво покачала головой, но настаивать не стала – действительно, она не имеет права вмешиваться: каждый сам разберется со своей жизнью.

- Знаешь, мне кажется, она его очень любит, - Гермиона решительно повернулась к Джинни. – И у них все будет хорошо.

- Правда? – Джинни посмотрела на нее вопросительно, как когда-то давно, в детстве, когда точно так же ожидала от взрослой, умной и уверенной в себе Гермионы ответов на все вопросы. Только тогда она всегда находила время, чтоб помочь ей, а сейчас у Гермионы не было ни единой свободной секунды на просто поговорить.

- Правда, - кивнула Гермиона, и поправила выбившуюся из прически прядь. – Кстати, у сегодня тебя очень красивая мантия. И ты мне так и не рассказала, что там еще Джеймс затеял.

- Но…тебе же надо доклад в Министерство готовить? – Джинни слегка недоуменно глянула на подругу.

– Ничего, поработаю над ним попозже. Кстати, с цветами мы закончили. Еще надо разобраться с подарками, я знаю один интересный магазинчик, но сначала… Давай кофе выпьем, а?

Джинни посмотрела на нее, сначала удивленно, а потом позволив появиться на губах лукавой усмешке:
- А потом зайдем, посмотрим новые мантии у мадам Малкин?

Гермиона слегка нахмурилась, но потом расплылась в беззаботной и совсем не гермионистой улыбке:
- Хорошо. Только чур ты заберешь Рози с Хьго на выходные! Мы с Роном уже триста лет никуда не ездили вдвоем…

* * *
Когда Рольф впервые подарил мне букет розовых тюльпанов, у него была такая смешная и смущенная улыбка… Мне вообще-то мало кто дарил цветы. Первый букет был от папы – огромные волшебные подсолнухи на мой пятый день рождения, такие желтые-желтые, смеющиеся и слепящие. В школе мне цветов никто не дарил, только один раз – на седьмом курсе – Невилл принес мне букетик фиалок. Он тогда почему-то очень смущался, и что-то говорил о нас и о Ханне. Честно говоря, я ничего не поняла. Ханна – она очень хорошая! Я Невиллу так и сказала, а он покраснел и чмокнул меня в щечку. Он такой смешной иногда, похожий на плюшевого медвежонка. Как замечательно, что у меня есть такой друг. Я до сих пор храню его засушенным в книге. Странно, правда? А Гарри часто дарит мне цветы. В последний раз это были нежные, ароматные лилии. Я его очень люблю! Вы знаете, у его дочки второе имя – Луна. Она моя крестница. Я за них всех так рада!
Интересно, какие цветы мне подарит Драко?

* * *
- Нев, ну я думаю, мы обязательно должны пойти. Это ведь наши друзья. – Ханна поглаживала Невилла по плечу, а тот смотрел куда-то в окно, вдаль, туда, где солнечный июньский день, и прозрачное небо, и белые астры… Это – там, где пушистые облака и звонкие трели птиц, а тут – дом. Такой привычный, уютный, спокойный. С вязаными ковриками, фотографиями на каминной полке и разбросанными детскими игрушками на лестнице. А в доме – и дети, и Ханна. Все такие живые, загорелые, веселые. Это счастье, наверное. Но только в юности ли, в детстве ли, остался июнь - и она. Воздушная, рассеянная, немного сонная – прекрасная. То есть, она и сейчас – есть. И приглашает на свадьбу. Искренняя в своем дружеском порыве. Друзья. Они ведь правда только друзья.

- Ханни, я не знаю, у меня там мандрагоры подрастают, в теплицах, ну, ты же понимаешь…

- Невилл Лонгботтом! Какие там мандрагоры! Слушай меня внимательно – на свадьбу мы принесем букет самых лучших и красивых цветов – тех, золотисто-розовых, как они там называются, не помню. Изволь их достать! – Ханна Эббот сердито посмотрела на мужа, и спустилась вниз, в главный зал "Дырявого котла".

Она ведь ничего не понимает – хорошая, добрая, милая, уютная Ханна. Она прекрасно готовит, и заботится об их детях. Она делает замечательный глинтвейн и печет чудесные пироги. Она даже его суровой и отнюдь не сентиментальной бабушке понравилась.

- Папа, будешь шоколадку? – Невилл подхватил на руки вбежавшую в комнату дочку.

- Ну, разве что кусочек. Спасибо, Кудряшка. А у меня тут мармеладная мышка есть – будешь? О, даже две, держи. Беги, поделись с братом.

- Конечно, пап, спасиб! А ты знаешь, мне мама новое платье купила! Такое….оно такое….и голубое, и с блестками, и… – Мари, не сумев сдержать эмоции, закружилась на одной ножке.

- Покажешь?

- Нет, пап, только завтра! – малышка засмеялась и показала язык. – И у мамы тоже новое платье, только это секре-е-т!

Невилл заговорщически подмигнул и прижал палец к губам:
- Я маме ни-ни!

- Ага! Ладно, пап, я гулять пойду! Мы с Джесси договорились! Я ненадолго – на пару часиков.

- Мама знает?

-Ага, - Мари нетерпеливо постучала ножкой по полу, ладная, быстрая, с солнечными бликами на волосах.

- Ну, беги.

Невилл послушал затихающий топот ножек по лестнице и прижался лбом к стеклу. Конечно, он пойдет завтра на свадьбу. С букетом. Только не циклиниями, о которых говорила Ханна. Он возьмет астры – молочно-белые, с жемчужно серебристым отливом – он сам их вывел. Такие сонно-растрепанные, с чуточку недоуменными лепестками. Их занесли в Каталог магических трав и растений под названием Лунных Астр. Так их назвал Невилл – не решаясь даже себе признаться, почему. Конечно, он пойдет завтра на свадьбу – его жена всегда добивается своего, этим она очень похожа на Гермиону Грейнджер. Он пойдет на свадьбу, подарит цветы и поцелует невесту – как странно звучит это по отношению к Луне – в щечку. И – отпустит на волю тот пахнущий цветами и солнцем июнь, нежный, сероглазый и чуточку сонный…

@темы: Луна Лавгуд, Драко Малфой, Скорпиус Малфой, гет, джен, Невилл Лонгботтом, Гермиона Грейнджер, романс, Гарри Потер

---

С любовью, Луна (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: С любовью, Луна.
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: СМ, ЛЛ, намек на ДМ/ЛЛ
Тип: джен и немного гета
Саммари: когда маленькие дети капризничают и убегают из дому им везет, и они попадают не к злобных ведьмам, а добрым волшебницам, которые напоят горячим шоколадом, расскажут сказку и еще и помогут помириться с родителями. И все у этих детей заканчивается хорошо, но никто никогда не задумывается о судьбе добрых волшебниц… Приквел к "Странно, правда?"
Дисклеймер: написано исключительно из любви к искусству.

В день своего семилетия Скорпиус Малфой решил сбежать из дома. Во-первых, вместо обычной горы подарков он обнаружил на прикроватной тумбочке лишь одинокую записку, сообщившую нежным маминым голосом, что "Скорпи теперь уже большой мальчик и вполне может подождать до вечера, пока соберутся гости". Во-вторых, родители исчезли, оставив его на попечение эльфов. И это в такой-то день! И, в-третьих, он вспомнил, что вечером к ним придет толпа противных людей, напудренные дамы будут сюсюкать с ним, и говорить, что «у него мамин носик, такой хорошенький, а глаза ну совершенно папины», а высокопарные джентльмены – трепать по волосам и заявлять, «ну как же быстро он вырос». Еще они приведут с собой своих таких же противных и глупых детей, и те будут лазить в его детской и без спросу брать его игрушки, а он вынужден будет «вести себя прилично», как требует мама, и «как истинный аристократ», по словам папы.

В общем, от сегодняшнего дня нельзя было ожидать ничего хорошего. Из-за глубокой жалости к себе Скорпиус заплакал, потом зарыдал громче, и, наконец, бросился на пол и забился в образцово-показательной истерике. Когда он поднялся, злой, словно сотня шотландских пикси, его покрасневшие глаза были полны холодной ярости, а голове четко созрел план: сбежать из дома. И вот тогда-то они все пожалеют, и вот тогда они все еще заплачут и поймут. Но поздно – он в это время уже будет сидеть и есть мороженое далеко отсюда, в Косом переулке. Папа несколько раз брал его туда с собой, и Скорпиус прекрасно помнил прохладный зеркальный зал, запотевшие вазочки и нежнейшую сладкую, тающую во рту разноцветную массу…

Как истинный Малфой, Скорпиус предусмотрительно подумал о деньгах и достал из крохотного кошелечка сверкающий золотой галеон, подаренный тетушкой Дафной. Затем он, зная, что домовым эльфам приказано присматривать за ним, бесшумно прокрался в гостиную. Там, взяв с каминной полки Летучий порох, он бросил его в камин, залез туда сам и уже собирался четко, как его учили, произнести: Косой переулок, как в комнату зашел эльф и, увидев Скорпиуса, быстро засеменил к нему, чтоб остановить. Малыш запнулся, но Летучий порох уже начал действовать. Его подхватило, завертело, закружило, вокруг началось бешеное мелькание, затем все затихло, и Скорпиус, закашлявшись, вывалился из камина.

То место, куда он попал, было совершенно непохожим ни на золотисто-мраморный особняк тетушки Дафны, пахнущий фиалками, ни на грациозно-серебристый родной Малфой-мэнор, весь в аромате ландышей, ни на что-либо, напоминающее Косой переулок. Нечто подобное он видел лишь на картинке в сказке о злой ведьме и пряничном домике, куда она заманивала глупых малышей, чтобы – о, ужас! – съесть их. Здесь пахло ванильным печеньем и корицей, а таинственный сиренево-прозрачный предмет на лимонно-желтом столике с фиолетовой скатертью был таким аппетитным на вид, что Скорпиус не удержался и лизнул его. Увы, на вкус он оказался далеко не карамельным и совсем не пряничным, а всего лишь стеклянным, но это еще не доказывало отсутствия здесь старой ведьмы. А вдруг хозяйка этого дома – тоже зловредная старуха, которая только и мечтает сварить его нежное, мягкое, бело-розовое тельце в огромном закопченном котле?! И тут Скорпиус услышал тихое шуршание… от ужаса у него даже дыхание перехватило, и он юркнул за длинную портьеру с кучей лент и шнуров. Там было темно, и Скорпиус стоял не дыша, прижавшись к стене и дрожа от страха, когда услышал негромкий мелодичный и слегка рассеянный голос:
- Ты решил поискать шухриков? Но они ведь водятся только под диванами, если хочешь, полезем туда вместе, и я покажу тебе их гнездо.
Затем штора отодвинулась, и Скорпиус, ожидавший увидеть страшную каргу с уродливой волосатой бородавкой на кривом носу, теперь изумленно рассматривал молодую хрупкую женщину в мантии с пятнами краски и незабудками в светлых спутанных волосах. Она спокойно улыбалась и смотрела на него большими прозрачно-серыми глазами.
- Я как раз собралась варить горячий шоколад, составишь мне компанию? – спросила волшебница.
И хотя Скорпиус прекрасно знал, что именно такими словами злобные колдуньи заманивают глупых детишек, он не устоял перед искушением попробовать свой любимый напиток. В конце концов, может, это будет последняя чашка перед его съедением... Грустно вздохнув, малыш, наконец, выбрался из угла и с опаской подошел чуть поближе, а волшебница, словно не замечая его смущения, уже призывала из кухни бирюзовый столик, смешно подпрыгивающий на коротеньких ножках, и большие чашки в виде зеленых яблок. Проделывая все это, она представилась:
- Кстати, я Луна. А ты ведь Скорпиус, верно?
- Скорпиус Гипперион Малфой, очень приятно, - юный аристократ поклонился, как его учили, хотя эта странная леди совсем не походила на шелково-кружевных подруг мамы и сдержанно-бархатных друзей отца. Но кто знает, эти злые ведьмы страшно обидчивые, вдруг она его сейчас возьмет и съест?
- А откуда вы меня знаете? – секунду спустя, подозрительно спросил он. Вдруг она на жертву сначала подробное досье собирает?
- Мы с твоим папой когда-то учились вместе, а ты на него очень похож, - чуть нахмурившись, ответила Луна, сосредоточенно помешивая палочкой шоколад в маленьком серебристом котелке и добавляя туда корицы.
- Он о вас не рассказывал, - надменно ответил юный Малфой, скрестив руки на груди. – Правда, папа вообще о школе мало рассказывает, - помолчав, тихо добавил он.
- А вы с ним на одном факультете учились? - еще минуту спустя спросил малыш, с любопытством наблюдая, как волшебница поджаривает зефир и взмахом палочки отправляет его на взбитые сливки, посыпая все это тертым шоколадом.
- Нет, я была на Рейвенкло, - рассеянно отозвалась Луна, украшая сливочно-шоколадное великолепие в чашках листочками мяты. – Ума палата дороже злата, - улыбнулась она, жестом приглашая мальчика к столу.
Скорпиус сел на низенький мохнатый пуфик, который протестующе зашевелился под ним и сонно фыркнул.
- А ты скоро идешь в Хогвартс? – протянула ему чашку Луна.
- Я вообще туда не хочу! – резко ответил он.
- Почему? Ведь там ты сможешь встретить много новых друзей…
- Вот именно, - искривил губы Скорпиус, – родители тоже считают, что я должен общаться с такими же как я детьми. А я их ненавижу, ненавижу! И эту зануду Эстель Забини, которая только и говорит о своих платьях, и придурка Хайзела Гойла, которого интересует только еда… Они вламываются в мою комнату, хватают мои вещи, и вообще мне мешают! Зачем мне друзья, если мне так хорошо играть в одиночестве! А в Хогвартсе еще хуже будет! Хаффлпафцы – заторможенные тупицы, гриффиндорцы – неуравновешенные сумасшедшие, рейвенкловцы – заумные зануды, а слизеринцы… Я уже заранее знаю, кто попадет на Слизерин – такие же, как Хайзел и Эстель! Родители этого не понимают, они вообще ничего не понимают, и я их ненавижу. Всех ненавижу! - уже кричал Скорпиус, снова превращаясь в избалованного, капризного и истеричного мальчишку.
- Знаешь, когда-то давным-давно жил мальчик, который рассуждал точно так же, как ты, - задумчивый голос Луны отвлек Скорпиуса, и он поневоле начал вслушиваться. – Он был весь в изумрудах, бриллиантах и рубинах, а у его отца в Гринготтсе лежали груды галеонов. Принц был надменным, капризным и очень-очень одиноким, ведь друзей у него не было. Конечно, вокруг него всегда толпились люди, привлеченные блеском его славы и богатства, но для Принца они были всего лишь свитой, не стоящей внимания. Принц не доверял людям, он видел в них лишь плохие черты, и поэтому настоящих друзей у него не было. Он был очень самоуверенным и думал, что ему никто не нужен, ведь все проблемы можно уладить с помощью денег. Но случилось так, что в той стране появился Злой Колдун, который убивал всех на своем пути. Началась война, и родители Принца поддерживали его, но оказались на стороне проигравших. Разом Принц лишился всего, что ценил так высоко: богатства и славы, а вся его свита разбежалась. И когда он сидел в своем холодном, неуютном замке, одинокий и несчастный, к нему пришел Герой, которого он ненавидел больше всего на свете, и предложил свою помощь. "Зачем ты это сделал?" - спросил Принц, - "я ведь причинил тебе так много зла". "Может, я просто хочу, чтоб ты поверил в людей", - ответил Герой. Вот и вся сказка.
- Сказки так не заканчиваются, - возмутился Скорпиус. - Что же было дальше?
- О, дальше все было хорошо, - улыбнулась, Луна, почесывая изумрудный мех странного существа размером с мышку, усевшегося ей на плечо. - Принц смог вернуть себе славу и богатство, а потом он нашел свою Принцессу, они поженились, у них родился сын, и жили они все вместе долго и счастливо в своем волшебном замке, где по двору летали мармеладные колибри, в пруду плавали кувшинки из сахарной глазури, а в саду росли конфетные деревья, на которых вместо вишен или яблок – драже Берти Боттс.

При упоминании замка Скорпиус вдруг вспомнил свой дом и родителей. Правда, сахарных кувшинок, равно как и других чудес, там не было, но сейчас даже классический английский сад с аккуратными зелеными лужайками и строгими квадратными клумбами и кустами жасмина показался ему таким родным и любимым... А в это время папа обычно пьет чай и смешно комментирует статьи из «Ежедневного пророка». Будучи еще ребенком, Скорпиус, конечно, не понимал, почему Министру нужно разводить гуппи в аквариуме, а Гарри Поттеру пора бы уже отправиться к Вольдеморту в гости, а то он заскучал что-то... Но все это звучало так таинственно, а главное – это говорил папа, и Скорпиусу вдруг ужасно захотелось услышать негромкий высокомерный и такой язвительный папин голос, и увидеть, как мама примеряет двадцать шестое бриллиантовое колье у зеркала, левитируя рядом остальные двадцать пять. Да что там, малыш готов был даже вытерпеть ежедневную пытку: мытье и расчесывание его волос домовиками! Но врожденная малфоевская гордость не позволяла признаться, что он соскучился, но и терпеть это он больше не мог, и поэтому юный аристократ сказал слегка надменно:
- Знаете, а я сбежал из дома.
Чуть подумав, он добавил, тщательно скрывая волнение:
- Как вы думаете, мои родители тревожатся, что меня нет?
- Думаю, очень тревожатся, - серьезно ответила Луна, грозя палочкой расшалившимся цветочным горшкам, у которых вдруг отросли длинные щупальца. - Они ведь не знают, что ты у меня, и боятся, как бы ты не попал к горным троллям, или тебя не похитила свирепая венгерская хвосторога, и разыскивают тебя по все Великобритании.
- Глупости какие, драконы только принцесс похищают, а я же не девчонка! – обиженно вздернул подбородок Скорпиус, и, недоверчиво нахмурившись, спросил:
- Откуда вы знаете, что меня ищут?
- Есть только один способ проверить это – спросить у них, - сказала Луна, возвращая горшки, которые устроили на подоконнике боксерский ринг, в привычное состояние.
- Спросить…. – задумчиво протянул Скорпиус. – Но тогда мне надо вернуться домой, а то папа такой, что и к профессору МакГонагалл отправится, а мне в Хогвартсе еще учиться! Вечно проблемы с этими родителями, - ворчливо добавил он, встал из-за стола и вежливо поклонился. - Спасибо вам за шоколад. И за сказку.
- Сегодня утром она точно была здесь, - забормотала Луна, разыскивая что-то на каминной полке. – Подожди, трансгрессируем вместе… Ах, вот она! – радостно улыбнулась девушка, протягивая Скорпиусу портрет светловолосого и сероглазого мальчика с капризным лицом и высокомерной ухмылкой.
- Это тебе, просто подарок, - повернулась к нему волшебница.
Мальчик в квиддичной форме, сжимавший метлу, был похож на него самого и еще на кого-то очень знакомого, но на кого именно додумать Скорпиус не успел, потому что Луна взяла его за руку, и мгновение спустя они уже стояли на парадной лестнице такого родного и любимого Малфой-мэнора. Дверь распахнулась, оттуда выбежал ужасно встревоженный Драко, подхватил его на руки и крепко прижал к себе. За его спиной уже толпились мама и дедушка с бабушкой, и Малфой небрежно бросил эльфам, стоящим рядом:
- Твигги, отмени статью в «Пророке» о пропаже Скорпиуса, а ты, Мисси, - запрос в Министерство.
И Скорпиус вдруг раздумал спрашивать родителей. Ему показалось, что он и так все понял.
Драко, услышав странные звуки, повернул голову и увидел Лавгуд, сидящую на корточках рядом с тремя павлинами. Он отдал сына на руке жене, и задремавший малыш уже в полусне чувствовал, как его гладят по голове, несут в детскую и укладывают спать.
Малфой-средний неловко повернулся к девушке, которая уже стояла, склонив голову набок и отвлеченно разглядывая лепнину на портике:
- Спасибо По…Луна, что привела его. Не знаю, как он оказался у тебя, но ты вернула мне сына. – Потом, будто устыдившись минутной слабости, уже надменным голосом Малфой произнес:
- Я никогда не забываю долги. Обращайся, если что-то понадобится.
- Конечно, Драко, спасибо. У вас здесь мозгошмыгов ужас сколько летает, - она рассеянно помахала руками в пространстве.
- Приму к сведению, - холодно кивнул Драко. – Еще раз спасибо и до свидания.
- До свидания, - улыбнулась Луна, и, плавно развернувшись, как балерина, на одной ноге, трансгрессировала домой.

Там, споткнувшись о некстати разлегшийся на полу поднос с блюдцами, она задумчиво отправила посуду на кухню, грустно посмотрела на опустевшую каминную полку и подумала: «Как жаль, что в жизни сказки случаются так редко…»
Усевшись прямо на пушистый ковер, девушка написала записку переливающимися радужными чернилами:

«Знаешь, Рольф, я вдруг вспомнила, что у тебя серые глаза. И я согласна выйти за тебя замуж. Что ты делаешь в среду? Расцветают солнцеглазки, и, мне кажется, это подходящий день для свадьбы.
P. S. Только давай поедем в свадебное путешествие на Амазонку: я слышала, там обнаружили новый вид хрюконосых андунаргусов.
С любовью, Луна»

Волшебница подозвала взъерошенную сову, отдала ей записку, и, забравшись на подоконник, задумчиво посмотрела куда-то вдаль.
«…но, в конце концов, каждая принцесса находит своего принца. Пусть и не совсем того, о ком мечтала».

@темы: Луна Лавгуд, Драко Малфой, Скорпиус Малфой, generation next, поколение некст, гет, джен

---

Двое (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Двое
Рейтинг: G
Размер: мини
Пейринг: ГП/ГГ
Тип: гет
Саммари: Можно очень долго себя уговаривать, что человек рядом с тобой - всего лишь твой друг. POV Гермионы.
Дисклеймер: Стихи – Цветаевой, герои – Роулинг, моя лишь фантазия.

Предупреждение: гет! немыслимый флафф и розовые сопли.

В мире, где всяк
Взгорблен и взмылен,
Знаю – один
Мне равносилен

- Это уже все, да, Герми? Мы победили? – сияющий взгляд из-под очков, изумленная улыбка. Как мне хочется, чтоб ты навсегда остался в моей памяти именно таким.
- Да, Гарри, это все, - отвечаю. – Это победа.
- И не нужно больше искать крестражи, и гонятся за Вольдемортом, и спать в палатке, и… мы теперь отдохнем, правда, Герм? – вот и неправда, что глаза у тебя изумрудные. Они зеленые, как свежая весенняя трава. Когда ты злишься, они темнеют, а когда радуешься – сверкают золотистыми искорками.
- Правда, Гарри, отдохнем, - улыбаюсь я в ответ. Мне так хочется сказать ему что-то теплое, родное, что-то по-настоящему важное, но в горле стоит комок, и слова все никак не произносятся, да они и не нужны. Достаточно взгляда – мы ведь уже столько лет понимаем друг друга без слов.
- Знаешь, о чем я сейчас думаю? – мечтательный голос и взгляд куда-то вдаль…
- О хорошо прожаренной отбивной и бокале сливочного пива? – пытаюсь пошутить я.
- Я хочу в Диснейленд, - он поворачивается ко мне, а глазах прыгают смешинки.
- Опять шутишь? – качаю головой я.
- Вовсе нет! Я совершенно серьезно, Гермиона! Дурсли меня туда никогда не брали, и приходилось довольствоваться рассказами Дадли о том, как он наступил на ногу Микки-Маусу и раздавил сиденье на карусели.
Мы в унисон смеемся.
- А ты когда-то была там? – спрашивает меня увлеченно.
- Нет, не пришлось как-то, - правдиво отвечаю я. – Я и в детстве была слишком серьезной для подобных развлечений, а потом в Хогвартс поступила и уже было как-то не до того.
- Так поехали туда, Герм, поехали вместе, ну давай, а? – Гарри подхватывает меня за талию, кружит в воздухе и весело кричит: «Диснейленд ждет нас!». А я смотрю в его смеющиеся глаза, и мне так хочется верить, что мы и вправду поедем туда вдвоем, и будем плавать на крохотных лодочках по подземным тоннелям, весело визжать, мчась на поезде сквозь скалы, и кружится на гигантском Чертовом колесе.
- Это что еще за Ленд такой? – голос Рона грубо вырывает меня из мечтаний в реальность, и вся моя веселость сдувается, словно проколотый воздушный шарик. Гарри ставит меня на землю, и начинает ему что-то объяснять, а мне почему-то вспоминаются эти сцены из диснеевских мультяшек. Ну, знаете, когда двое главных героев наконец остаются вдвоем, тянутся друг к другу, и вот-вот произойдет первый поцелуй, как тут врывается кто-то назойливый и ужасно нетактичный, и – все. Все очарование момента уже нарушено. Мы с Гарри, понятное дело, целоваться не собирались, но все равно как-то обидно. Я, конечно, очень люблю Рона, но просто вместе с ним я обязана быть сильной, так же, как и Гарри рядом с Джинни. Да, я сильная, и Гарри тоже, но вот парадокс – когда мы вдвоем, то можем быть сколько угодно слабыми, и беззащитными, и не храбриться отчаянно, а рассказать друг другу все наши глупости и горести. А потом, обнявшись, вытирать друг другу слезы и делиться жалкими крохами еще оставшихся веры и надежды. Не любви, нет! Мы ведь просто друзья, правда?

В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю – один
Мне равомощен.

- Гарри, вынуждена признаться, что Министра Магии из меня до сих пор не вышло, - делаю я скорбное лицо.
- Подожди-подожди, эту обязанность вроде как на меня возлагали? – смешно хмурится он.
- Нет, ты ведь должен был стать самым молодым главой аврората, - мягко упрекаю я его, сдерживая улыбку.
- Ах, да, как же это я запамятовал! Старость не радость, Герми, - горестно вздыхает он, но в его глазах прыгают смешинки, и мы, по старой привычке, весело хохочем в унисон.
- Все как раньше, правда? – он улыбается своей мягкой и открытой улыбкой, переводя меня через лужу.
- Да, Гарри, все как раньше, только у тебя уже сын, а у меня – дочка.
- Но ведь война закончилась, и мы живы, и все хорошо, правда, Герм? – он с тревогой заглядывает в мои глаза, а мне почему-то становится грустно. И еще хочется плакать.
- Ни черта не хорошо, неужели не видишь? - срываюсь на крик я. – Нам с тобой умереть надо было, вот тогда бы нас увековечили на какой-то стелле, подносили туда венки раз в год, и тогда все действительно было бы хорошо! А так мы у всех как бельмо на глазу – и деть некуда, и хвалить больше не за что. Рону – хорошо, и Джинни хорошо, а нам с тобой – паршиво, потому что это не наш мир, и сколько бы мы тут не прожили, все равно останемся чужими, слышишь?!
- Не надо так, Герми, успокойся, - Гарри обнимает меня и гладит по спине, тепло его щеки успокаивает, и я теперь только всхлипываю и вздрагиваю, судорожно прижимаясь в нему поближе.
- А в Диснейленд мы с тобой так и не попали, - задумчиво говорит он, и вдруг оживляется – А давай махнем прямо туда прямо сейчас, а?
- Но мы ведь не планировали, и потом… - растеряно отзываюсь я.
- Да к черту все эти «потом», Гермиона! – смеется он. – Мы ведь в юности и не в такие авантюры встревали, так что, неужели теперь и правда постарели?
- А давай и правда махнем! – вдруг охватывает меня какое-то буйное безудержное веселье, и мне кажется, что я сейчас могу создать хоть целую сотню замечательных патронусов. – И вправду, к Мерлину все! У тебя ведь лицензия на межконтинентальную аппарацию есть?
Гарри кивает, и мы, обнявшись, переносимся во Францию, в центр Диснейленда, прямо к фургончику со сладкой ватой. Гарри покупает нам по порции, и весело хохочет, а я, глядя на его сияющее лицо, вижу в нем того счастливого одиннадцатилетнего мальчишку, и мне вдруг кажется, что все-все в этой жизни могло быть совсем по-другому.

В мире, где все –
Плесень и плющ,
Знаю: один
Ты – равносущ
Мне

- Я подала на развод, - сухо говорю, а в глазах ни единой слезинки.
- Может, не стоит так сразу, а? – неуверенно говорит Гарри. – вдруг все еще наладится, а, Герм?
- Нет, Гарри, не наладится. Я и так терпела слишком долго, только ради детей. Но теперь, когда Рон стал на людях появляется с этой…Кристиной, - выплевываю я ненавистное имя, - теперь все кончено.
Я устало сажусь в кресло и беру протянутую кружку со свежезаваренным зеленым чаем. С запахом жасмина и мандариновыми корочками. Мой любимый. Во всем Лондоне его можно купить только в одном крохотном магазинчике. Мне приходит в голову, что дома у Гарри никто не пьет зеленый чай, и от такой трогательной заботы становится тепло и чуточку неловко, а к глазам почему-то подступают слезы. Наверное, чаем обожглась.
- Ты специально за ним ездил, Гарри? – серьезно смотрю на него.
- Неа, - весело отвечает он, и взлохмачивает пятерней свои волосы. – Я просто заранее купил огромное банку – все ждал, когда ты придешь.
Рон не мог запомнить даже, пью я чай или кофе, а на Валентинов день всегда дарил приторно-сладкие молочные шоколадки, которые я ненавижу. Я вспоминаю все это, и мне вдруг хочется остаться навсегда здесь, и сидеть в этом уютном плюшевом кресле, вытянув усталые, после целого дня беготни на каблуках, ноги, и греть замерзшие руки о ярко-красную кружку с горячим чаем.
Я спрашиваю Гарри осторожно, чтоб не задеть больное место:
- Как там Джинни?
Да все так же, - морщится он. – уехала в Канаду, на очередной квиддичный чемпионат, и я даже не знаю, с кем она там: Джимом, Томом, Диком…да, впрочем, и не хочу знать.
Он молчит, и я вдруг быстро, чтоб не передумать, говорю:
- Знаешь, меня тут попросили прочитать лекции в Мехико, а у детей все равно скоро каникулы, и я тут подумала... Нам ведь всем нужен отдых, правда?
Гарри умеет ценить мужество. Он укрывает меня пледом и говорит:
- Поехали все вместе: мы вдвоем и дети. У Джин очередной чемпионат на носу, так что она вряд ли сможет вырваться. И, кстати, Герм, что тебе дома сидеть, оставайся лучше сегодня здесь, посидим, вспомним молодость, да и от меня к Министерству ближе.
Я тоже умею ценить мужество.
Мы повсюду зажигаем маленькие синие огоньки в бокалах, а сами сидим на полу у камина, укрывшись пледом.
- Совсем как раньше, помнишь, там, зимой, в палатке? – Гарри улыбается, а на его очках пляшут отблески пламени. Какой же он все-таки замечательный.
- Да, Гарри, совсем как раньше, - улыбаюсь я в ответ. – Мы только вдвоем.
А потом я почему-то засыпаю прямо у него на плече, и сквозь сон чувствую, как он относит меня вместе с пледом на кровать, и, прежде чем уйти, шепчет:
- Мы теперь и вправду только вдвоем, Герм. Только вдвоем.

@темы: памкинпай, гермиона грейнджер, гет, романс, Гарри Потер

---

Приветствие :)

 Leesska добро пожаловать!)

 tigrapolosataya рада вас видеть!)




цветочек, чтобы жизнь была яркой!)

@темы: пч, приветствие

---

Приветствие :)

 Пинк Флойд добро пожаловать!))

@темы: пч, приветствие

---

Синее платье для Розы Уизли (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Синее платье для Розы Уизли
Рейтинг: РG
Размер: мини
Пейринг: Роза Уизли/Тэдди Люпин, ГП/ГГ, намек на ГП/РУ
Направленность: гет
Саммари: Роза Уизли переживает свою первую влюбленность и мечтает, а у Гарри - кризис среднего возраста и ностальгия. Может ли один рождественский вечер изменить их жизни?
Дисклеймер: пишу из любви к искусству
От автора: да простят меня истинные слешеры, но этот фик - один из моих любимых. Посвящаю своей сестре, даже в большей степени, чем когда
либо.



картина называется Girl in Blue Dress. автор - Jean C. Cohn, и к фику подходит идеально.)


Платье было действительно удивительным: серо-синее, из какой-то плотной переливающейся ткани, с открытой спиной и расшитым серебром корсетом. Первое взрослое платье Розы, подаренное мамой на день рождения. Гермиона тогда поцеловала дочку и пожелала исполнения самого-самого заветного желания. Обычно волшебном мире не верят в чудеса: какой смысл, если даже аппарации можно найти логическое объяснение? Роза, привыкшая во всем полагаться на стройные ряды формул и аккуратные строчки в книгах, тоже не верила, но четырнадцать лет – это возраст, когда точно знаешь, что весь мир можно покорить с помощью пары шелковых перчаток и синего платья. Весь мир, правда, ей был ни к чему – хватило бы одного человека, только самого-самого желанного, такого близкого, родного и нужного. Роза поправила завитую прядку каштановых волос, улыбнулась своему отражению и, глубоко вздохнув, шагнула на первую ступеньку. Внизу, весело болтая с Хьюго, стоял Он, ее Принц, ее Тэдди.

- Привет, Рози, малышка! Как же ты выросла – я чувствую себя стариком!

Тэд схватил ее за талию и закружил, по комнате, радостно улыбаясь.

- Тэд! Тебе всего 22. И поставь меня на пол!

- О, мадмуазель Розалинда, ваш ничтожнейший раб просит смилостивиться и не отрубать ему голову! – Тэд наконец поставил Розу на пол и опустился на одно колено, трансфигурировав из диванной подушки алую розу.

- Тебе язык надо подкоротить, Тэдди, а не голову. Как там дела в Министерстве? Что с законопроектом по реорганизации Гринготтса? Я слышала, гоблины опять протестуют?

- Рози, девушкам в таких платьях надо запретить рассуждать о всяких глупостях – оставь болтовню о законах скучным стариканам из Министерства.

- О, Рози, замечательно выглядишь, - Виктория, прелестная в своем нежно-персиковом шелковом платье, грациозно подплыла к Розе и коснулась ее щекой, изображая сестринский поцелуй. – Тэдди, милый, тебя папа разыскивал. Рози, не поможешь мне на кухне? Джинни попросила разлить пунш.

Рози, неловко сжимая в руках цветок, проводила взглядом Тэдди до двери гостиной и пошла за кузиной. Виктория уже хозяйничала на кухне, набирая половником густой рубиновый пунш из огромной чаши, и разливая его по бокалам. Она обернулась и посмотрела на Розу тяжелым злым взглядом:

- Мон шер ами, повторяю только один раз: не вздумай приближаться к Тэдди, он – мой. Ты его никогда не получишь. Запомнила, детка? – Виктория вплотную подошла к Розе и, будто бы случайно, опрокинула ей на платье полный бокал. – Ах, я испортила твое платье? Какая жалость! Надеюсь, ты меня простишь! Попробуй постирать – может, пятно и сойдет. Тебе ведь нельзя пользоваться магией!

Ехидно улыбнувшись напоследок, Виктория выскользнула из кухни и хлопнула дверью. Роза осмотрела безобразное пятно и зарыдала от боли, обиды и безысходности. Можно было пойти к маме и попросить убрать пятно – секундное дело, но она сейчас просто не могла никого видеть. Роза безжалостно выдернула из высокой прически серебряную заколку вместе с волосами, и побежала к черному выходу, стягивая по пути перчатки. Холодный воздух обжигал щеки и грудь, накинутая на плечи мантия не давала тепла, а слезы и ветер разъедали глаза. Роза села на старые детские качели, заскрипевшие под ней, и сжалось в комочек. Ей хотелось умереть, вот прямо здесь, прямо сейчас. Или нет, не умереть! Лучше – убить. Она ненавидела Викторию Уизли, ей хотелось вцепиться в ее светлые волосы, расцарапать лицо, выкрикнуть что-то злое и обидное, унизить так же, как она унизила ее.

Соседние качели тихо скрипнули; Гарри опустился на узкую деревянную скамеечку и затянул потуже шарф. Он молчал, и только горячее дыхание вылетало изо рта плотной белой дымкой. Пошел снег. Крупные белые хлопья кружась, падали на землю, освещенную слабым лунным сиянием.

Роза не выдержала первой:

- Ничего не спрашивайте, хорошо? – Она смахнула с щеки застывшие слезинки, развернулась к Гарри, и железные прутья поручней больно впились ей в бедро. – У меня все в порядке, все прекрасно, правда! Я только подышу свежим воздухом чуть-чуть и вернусь назад, буду веселиться и радоваться празднику.

Гарри молча стянул с себя мантию и завернул Розу в нее. Она попыталась вывернуться, но крепкие руки удержали ее на месте.

- Не надо. Вы же замерзнете.

- Ничего, мне не страшно, я закаленный, я в такую погоду как-то в озере купался.

Роза нахмурилась:

- Как беспечно с вашей стороны! Купание в такую погоду – это же самоубийство! Вы могли умереть от переохлаждения!

- Ох, Рози, я за свою жизнь мог умереть столько раз, что по мне уже можно медицинский справочник составлять. Или криминальный? – Гарри весело улыбнулся. – А ты так похожа на свою маму в ее возрасте…

- Вовсе я не похожа, - Роза грустно опустила голову, - мама никогда не была такой дурой.

- Если бы все были бы такими «дурами», как ты, то люди б уже давно на Луне жили.

- Ничего вы не понимаете! Я самая настоящая распоследняя дура! Вы просто не знаете!

- Так расскажи. Тебе легче, и я знать буду, - Гарри ласково посмотрел на племянницу. Так получилось, что Хью и Рози, еще с тех пор, как были детьми, привыкли делиться всеми своими тайнами, горестями и бедами именно с ним, доверяя своему дяде больше, чем отцу, а его собственные дети – с Гермионой. Джинни злилась, пыталась разговорить их, но и Джеймс, и Лили, и, особенно, Ал, ждали пока придет тетя и обступали ее кругом, каждый норовя первым получить совет.

Роза, вначале смущаясь и краснея, а потом все оживленней, перебивая саму себя, выложила Гарри всю свою историю: самую обычную историю по уши влюбленной девочки-подростка. Она все говорила и говорила о том, какой Тэдди замечательный, сколько у них общего, и как все было бы хорошо, если б не это жуткая дура Виктория.

Гарри смотрел на свою племянницу, и пытался понять, когда она так повзрослела. Казалось, совсем недавно Рози щеголяла смешными косичками и сбитыми коленками, отчаянно пыталась влезть во взрослые разговоры, и доказывала своим кузенам, что нельзя плавать в озере сразу после еды. А сейчас она говорит о любви, и решает такие серьезные жизненные вопросы. Гарри вдруг вспомнил другую девочку, с такими же пушистыми каштановыми волосами и строгим взглядом, которая когда-то давно верила, что один рождественский вечер может изменить жизнь, а голубая мантия и снадобье для волос – покорить планету. Она была так прекрасна в своей вере, что вся светилась изнутри, а он, поглощенный своими проблемами, этого не заметил. Сколько лет они прожили друзьями, деля все радости и горести? Двадцать, тридцать? Они понимали друг друга не с полуслова – с полувзгляда! Как же так получилось, что теперь все их разговоры свелись к погоде и детям? Может, потому, что за все эти годы он ни разу не удосужился спросить ее, о чем она мечтала, чем жила, чем грезила. А сейчас уже поздно. Выросшая девочка посмотрит на него, устало потрет виски, и скажет, что ностальгия – это первый признак кризиса среднего возраста; потом улыбнется тепло, и, быть может, предложит выпить чаю. Она все время куда-то спешит, и эти драгоценные полчаса на чаепитие – уже счастье. А ведь у них могла бы быть целая жизнь… Внешне благополучные, они – потерянное поколение. Гарри подумал, что, быть может, этой девочке повезет больше. Он встал с качелей, протянул ей руку, и, склонившись в легком полупоклоне, произнес:

- Разрешите пригласить вас на вальс?

Роза трогательно покраснела, но не опустила взгляд, и уверенно протянула свою тоненькую, полудетскую еще ладошку. Падал пушистый снег, но холода не чувствовалось. Они шли, преисполненные торжественного волнения, и предвкушения чего-то необычайного. В ярко освещенной, полной людей гостиной, Роза легко сбросила мантию и положила руки на плечи Гарри. На ее волосах сверкали растаявшие снежинки, словно крохотные бриллианты. Гарри взмахнул палочкой, и зазвучала негромкая мелодия. Они закружились в танце, отдаваясь ему целиком, забыв о времени и пространстве, проживая в этом вальсе ту, другую жизнь, которой у них никогда не было. Затихли последние аккорды, и Гарри поцеловал Розе руку, а она присела в изящном реверансе и смущенно улыбнулась. Раздались аплодисменты: сначала одинокие – Тэда Уизли, а потом к ним присоединились все остальные, разве что Виктория делала вид скучающий и безразличный. Роза убежала наверх, а Гарри продолжил стоять посреди гостиной: он искал глазами один взгляд, прямой и спокойный, и, найдя и прочитав в нем что-то, улыбнулся светло и нежно. Он подошел к Гермионе, наклонился и прошептал на ухо:

- У меня в кармане есть мантия-невидимка. Сбежим отсюда?

Гермиона едва заметно кивнула в ответ, и Гарри подумал, что если очень-очень верить в чудо, то оно обязательно произойдет, пусть даже на один вечер.
А может, и на всю жизнь?


Бонус: еще несколько картин с предполагаемой Розой













ссылка на еще одну img.wallpaperstock.net:81/fantasy-girl---blue-d...

и с красивенным Гарри (хочу себе такого) www.greenmama.ru/dn_images/00/94/87/85/12210988...

и с кроликом media.photobucket.com/image/blue%20dress/kimand...

@темы: Роза Уизли, Виктория Уизли, памкинпай, гет, Гермиона Грейнджер, романс, Гарри Потер

---

Приветствие :)

 7gea, добро пожаловать!))



Это вам, чтоб отдыхать часто и с удовольствием ))

@темы: пч, приветствие

---

О преимуществах простуды (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: О преимуществах простуды
Рейтинг: PG-13
Тип: слеш
Жанр: флафф
Размер: драббл
Пейринг: ГП/ДМ

По заказу LinX на слова: вино, ромашки, одеяло

В детстве, когда мои ровесники частенько притворялись больными, чтоб не пойти в школу и вдоволь покапризничать, я ненавидел даже обычные простуды. Просто у этих детей были родители, которые ежеминутно мерили им температуру, щупали лоб ладонью, укладывали в кровать, ставили рядом кучу вкусностей и читали вслух. Я знаю, у Дадли всегда так было. Когда же заболевал я, то тетя Петуния впихивала в меня омерзительно горький сироп, и велела идти в школу или заниматься домашними делами. Ничего веселого, одним словом.

Но за последнее время в моей жизни поменялось очень многое, поэтому, почувствовав першение в горле и подступающий жар, я отпросился пораньше с работы и, довольный и счастливый, отправился домой. А дома меня ждал Драко. Правда, услышав мое приветственное чихание, из доброго, домашнего и пушистого Драко, он немедленно превратился в Драко злобного и язвительного.

- Поттер, я всегда знал, что ты идиот, но не до такой же степени, чтоб умудриться заболеть!

Я виновато потупил глаза и опустил голову, что завело его еще больше:

- Живо в кровать, раздевайся и под одеяло, я сейчас приду. И не ухмыляйся так грязно, пока не вылечишься – на метр к тебе не подойду!

- Ну прости, на улице сам знаешь какая погода, а нас в Девоншир гоняли по делам, - попытался оправдаться я, но Драко посмотрел на меня так грозно, что я замолчал, и покорно поплелся в спальню.

Лежать под одеялом и рассматривать потолок было довольно скучно, поэтому я уже начал рисовать в голове картинки того, что мы можем сделать сегодня вечером… На той стадии, когда воображаемый Драко уже хрипло постанывал, реальный открыл дверь пинком ноги, поставил поднос на тумбочку, и хмуро посмотрел на меня:

- Ну что, Поттер, лечиться будем?

Я покивал головой:

- Будем, будем, только ты же мне температуру не измерил!

Он на секунду прикоснулся губами к моему лбу, и удовлетворенно хмыкнул:

- Есть небольшой жар, как я и полагал. Вот, выпей, это антипростудное, - Драко протянул мне огромную кружку с чем-то дымящимся и пахнущим травами.

- Это что? – прохрипел я.

- Поттер, ты семь лет обучался зельеварению, и до сих пор не можешь определить напиток по запаху? Это всего лишь ромашковый чай. Не беспокойся, если я решу тебя отравить, то сделаю это менее заметно. Так что давай, герой, маленькими глоточками.

Я послушно выпил чай, который оказался не таким уже и противным. Может, из-за взволнованного взгляда Драко?

- А глинтвейн ты мне приготовишь? – я решил чуточку покапризничать, раз уж представилась такая возможность. – Горячее вино прекрасно помогает при простуде!

- И не надейся, Потти. Можешь рассчитывать разве что на модифицированный вариант Перечной настойки, - он ехидненько улыбнулся, вернул пустую чашку на поднос, и присел рядом на кровать.

- Снотворное давать, или сам уснешь?

- А я спать, может, не хочу! Я, может, секса хочу! – я попытался воспротивиться такому беспардонному поведению.

Драко навис надо мной, и прошептал куда-то в щеку:

- Больному организму секс вреден, так что спи давай.
Спорить с ним нереально, и я решил подчиниться неизбежному, выторговав себе кое-какие привилегии:

- Только при условии, если ты расскажешь мне сказку. Ну, или колыбельную споешь…

Драко посмотрел на меня слегка недоуменно, а потом у него в глазах заплясали веселые чертики:

- Сказку, значит? Будет тебе сказка, Поттер… - он призвал из библиотеки какой-то толстенный том, открыл его посредине, и красивым, мелодичным, хорошо поставленным голосом начал:

- Глава двадцать третья. Фискальная политика. Связующим звеном государства и экономики является бюджет, который…

Я переложил голову с подушки ему на колени, и прикрыл глаза, прислушиваясь к убаюкивающим фразам. Действительно, посплю немного, а завтра на работу не пойду. Выздоравливающему организму секс очень даже полезен.

@темы: ГП/ДМ, Драко Малфой, домашнее, гарридрака, слеш, флафф, Гарри Потер

---

Приветствие :)

 Kalte Seele, добро пожаловать!)

 Сенбон рада видеть!)

 Даренка приятно, что вы здесь!)




шарики вам для хорошего настроения!)

@темы: пч, приветствие

---

Апельсиновый сок в воскресное утро (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Апельсиновый сок в воскресное утро
Рейтинг: РG
Пейринг: ГП/ДМ
Размер: драббл
Жанр: романс/драма?
Дисклеймер: Пишу исключительно из любви к искусству

Для  emrees на слова: не любовь, обязательства, безопасность


Он говорит: "Это не любовь, Поттер. Это просто секс". Я согласно киваю головой, и бесцельно брожу по комнатам, помогая собирать ему вещи. Такое ощущение, что они повсюду: его фотографии в серебряных рамках, тяжелые бархатные мантии, расчески… Наши жизни слишком срослись, чтоб разрывать их. Зачем же он это делает? Я не знаю. Я никогда не мог понять его логику.

Он говорит: "У нас есть обязательства. Мы не принадлежим себе, пойми". Я механически улыбаюсь, и подбираю рассыпавшиеся фотографии из его альбома, украдкой запихнув одну из них под покрывало. Конечно, все понятно: у него есть обязательство перед семьей, а у меня – перед всей магической Британией. Он должен продолжить род Малфоев, а я – жениться на Джинни, чтоб явить свету образцовую героическую семью. Все просто, как рецепт перечной настойки: даже первогодка разберется. У каждого из нас есть свой долг, только вот за его исполнением можно пропустить жизнь.

Он говорит: "Это ради твоей же безопасности", а я вручную делаю ему апельсиновый фреш, который он так любит. Горка ободранной кожуры растет, и это странно: вот был огромный оранжевый апельсин, а что теперь от него осталось? А еще мне интересно: больно ли апельсину, когда его режут на части? Драко над всем этим не задумывается, торопливо пьет свой сок, и снова продолжает сбор вещей. Я не понимаю, при чем тут моя безопасность: война же закончилась, и максимум, что может мне угрожать – это вопиллеры от миссис Уизли и моих фанаток. Разве это можете напугать победителя Вольдеморта?

Он, наконец, закрывает свой чемодан, и заклинанием уменьшает его. Странно, вещей оказалось так мало, а мы провозились все утро. Целое воскресное утро, которое мы могли бы провести лежа в постели и болтая о всякой чепухе, или прогуливаясь по осенним улицам, или… Почему вообще все так получилось? Если бы знать.

Он открывает дверь, и оборачивается напоследок: "Знаешь, Поттер, я тебя ненавижу. Ты испортил мне все шесть лет в школе, и даже сейчас не даешь покоя. Не-на-ви-жу!" Он захлопывает дверь, а я иду на кухню заваривать чай. На полу валяется какая-то бумажка, я поднимаю ее, и набрасываю список покупок на неделю. Первым пунктом вношу апельсины, чтоб дома всегда был свежий сок. Он вернется. Он всегда возвращается. Я знаю. Это расставание - уже шестое по счету.

@темы: драббл, ГП/ДМ, Драко Малфой, гарридрака, слеш, Гарри Потер

---

Приветствие :)

 emrees Добро пожаловать, очень рада видеть!)

Картинка вам, чтоб жизнь была такой же сладкой

@темы: пч, приветствие

---

Гаредрака :) (арт)

навеяно хиппи и шикарнейшим гарридрачным мультом. Идея - оттуда

@темы: ГП/ДМ, Драко Малфой, фанарт, гарридрака, слеш, Гарри Потер

---

Приветствие :)

Terve!) или moi!
Привет, в общем.))
 Gella von Hamster оч рада тебя видеть!))) (ничего, что я на ты?)
Вот тебе цветочек.))
Просто так.)

@темы: пч, приветствие

---

Малютка Энни (фанфикшн)

Название: Малютка Энни
Рейтинг: G
Размер: виньетка
Жанр: романс/драма
Пейринг: СБ/другой персонаж (догадайтесь сами)
Примечания автора: пожалуйста, читайте стихи, вынесенные эпиграфом. В них – вся идея, вся квинтэссенция фика.
Посвящение: моему режиссеру и Дабо

…Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон
Старинных часов — как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды —
Флейта,
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня не любили…
__________

Посреди комнаты — огромная изразцовая печка,
На каждом изразце — картинка:
Роза — сердце — корабль. —
А в единственном окне —
Снег, снег, снег.

Вы бы лежали — каким я Вас люблю: ленивый,
Равнодушный, беспечный.
Изредка резкий треск
Спички.

Папироса горит и гаснет,
И долго-долго дрожит на ее краю
Серым коротким столбиком — пепел.
Вам даже лень его стряхивать —
И вся папироса летит в огонь.
Марина Цветаева

В это году Вы заканчиваете Хогвартс. Еще месяц – и я больше никогда Вас не увижу, но сама еще два года буду бродить по тем коридорам, по которым ходили Вы, и, возможно, за обеденным столом сидеть на Вашем месте. Хотя, это вряд ли: я всегда сидела с краю, у дверей, а Вы – в центре, и к вам было не пробиться. Вокруг Вас всегда были люди, и, верно, родись вы в XIII веке, то были бы прославленным рыцарем, принцем, а я – всего лишь одной из последних фрейлин королевства
* * *
А вы ведь даже не знаете моего имени. Но и правда, зачем оно Вам? Меня зовут всего лишь Энн, Малютка Энни, как называет меня папа, а мама моя умерла. Ваше имя – яркое и сверкающее, Ваше имя – звезда на небесном склоне. Ее видно сразу, как и Вас. А для меня там места нет – я слишком земная и невзрачная для Вас. У Вас глаза синие, как сапфиры, и пронзают насквозь, и освещают все вокруг, а у меня - обычные, серые, ничего особенного. И волосы у меня мышиные, а у вас – длинные, волнистые, темно-каштановые, словно у Зигфрида или Беовульфа.
* * *
А я Вас влюбилась сразу, еще на перроне, на платформе 9 ¾. Вы толкнули меня тележкой и что-то пробормотали, скользнув равнодушным взглядом. Ну а я – вот тогда – полюбила. Знаете, Распределяющая Шляпа хотела отправить меня на Рейвенкло, а я попросила – туда, где Вы. Оно фыркнула и сказала: "Жалеть будешь, глупышка". Только я не жалею, вот правда, ничуточки, ведь я могу видеть Вас. Если сесть в углу гостиной, где темно, то я могу часами наблюдать, как Вы веселитесь со своими друзьями и улыбаетесь девушкам. Я не ревную Вас, что вы! Я просто вами живу.
* * *
Вы, верно, не помните, как однажды дали меня записку и попросили отнести в больничное крыло, одному из Ваших друзей. И наши руки на мгновение соприкоснулись… А потом я неслась со всех ног, и, забежав в кладовку, сделала копию записки. В школе этому не учат, я придумала заклинание сама. И ту, копию, я отдала Вашему другу, а сама в медальоне ношу обрывок пергамента, всего пару строк Вашей рукой: "Луни, скоро повеселимся. Мародеры на тропе войны". Наверное, это глупо, но тогда я решила, что если у меня родится дочка, я назову ее Луной.
* * *
Гриффиндор и вправду не для меня – я ведь совсем не смелая. Я только раз, тогда, на втором курсе собрала всю храбрость и отправила Вам валентинку. Я так надеялась, так мечтала, что вот Вы прочитаете, и все поймете, и Ваш взор, равнодушно блуждающий по стенам гостиной, остановится на мне, и в нем будет – о, нет, не любовь, на это я и надеяться не смела! – но хоть какое-то чувство кроме вечного безразличия. Но Вы, даже не взглянув на подпись, отправили мое сердечко к сотне других, присланных Вам же, и заставили летать их ярко-красными бабочками по гостиной. Кажется, я заплакала, но Вы этого даже не заметили.
* * *
С тех пор, знаете, я осмеливалась лишь тихо любить. Сидеть все в том же темном углу и бесконечно вглядываться в ваш профиль: в нем есть что-то от древних римлян и байроновских героев. Давно, еще в детстве, мама читала мне Чайльд Гарольда – в Вас тоже есть какая-то трагедия, какой-то надлом… да о чем это я! У Вас все будет хорошо, и Вы будете счастливы, Обязательно! А я буду мечтать о Вас – это все, что мне позволено. Гриффиндорская смелость проявляется лишь в моих сладких грезах – там я вижу, как мы – вместе, и мы – счастливы. О, нет, я не прошу Вашей любви – только присутствия! Вашего ленивого, тягучего и чуть небрежного голоса, Ваших изящных сильных рук и шелка волос с отблесками огня в камине, Вашей тяжелой бархатной мантии, небрежно брошенной в углу, и Вашего гордого, пленяющего взора, устремленного туда, вдаль, всегда на север, где вдали виднеются горы…
…Мечты – это все, что останется мне, когда вы уйдете…

* * *
Мне говорят, что я храбрая, когда я выдумываю новое заклинание и испытываю его на себе. Но, право, болтаться в воздухе в трех метрах над землей – ерунда. Посмотреть в Ваши глаза куда страшнее. И это ведь чудо, самое настоящее волшебство, когда Вы вдруг отвлекаетесь от беседы и бросаете мне небрежно: "Эй, малышка, как ты это сделала? Покажи еще разок." И я готова хоть сотню раз подвешивать себя за лодыжку, лишь бы услышать обращенное ко мне: "Спасибо, крошка, мне это пригодится".Теперь я выдумываю еще десятки новых заклинаний и безжалостно испытываю их на себе, рискуя жизнью… Впрочем, на что она мне, если Вас в ней не будет?
* * *
Еще месяц – и Вы покинете Хогвартс и мою жизнь, унеся с собой всю мою душу. Она не нужна Вам, я знаю, но и мне она теперь ни к чему. Быть может, в будущем кому-то достанется мое тело – пустая оболочка! – а я буду жить, день за днем мечтая о Вас и играя в игры со смертью. Я ее не боюсь, ведь души у меня уже нет, а тело – всего лишь прах, что рассыплется в просторах Вселенной. Меня не волнует, успею ли я создать что-то гениальное. Честолюбцы, в погоне за славой, заполняют свою жизнь новыми достижениями, а казановы – любовниками. Мне это все не нужно, ведь моя жизнь наполнена до краев – и переполнена – Вами, и, когда бы она не закончилась, я точно знаю, что прожила ее не зря.

@темы: виньетка, сириус блэк, гет

---

Горный хрусталь (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Горный хрусталь
Рейтинг: PG - 13
Размер: мини
Пейринг: ДМ/РУ
Жанр: драма/романс
Направленность: слеш
Саммари: "Горный хрусталь - это бесцветный идеально прозрачный кварц без посторонних примесей и неокрашенный с ярко выраженной кристаллической структурой".
Дисклеймер: пишу исключительно из любви к искусству.

Я опаздываю ровно на пять минут. Максимум, разрешенный правилами хорошего тона. Иду по такой знакомой аллейке в полузаброшенном маггловском парке, и уже издали вижу его одинокую нескладную фигуру на скамейке. Он пришел раньше. Он всегда приходит раньше и ждет, с какой-то грустью глядя в пространство.
Я иду спокойно, не ускоряя шаг и не замедляя его. Так учил отец – это помогает продемонстрировать твою уверенность и превосходство над противником. Привычка уже. Уизли, наконец, замечает меня и вскакивает, а я все иду и делаю вид, что…
Я всегда делаю вид. С детства. Лет в семь я делал вид, что нисколько не боюсь высоты, и, зажмурив глаза от страха, выписывал на метле крутые виражи, потому что внизу стоял отец и смотрел на меня с плохо скрываемой гордостью. С первого по шестой курс я старательно делал вид, что мне плевать на Поттера. Плохо получалось, надо сказать. Целый год, когда мне было семнадцать, я делал вид, что предан Лорду, и меня нисколько не смущают сцены пыток в столовой. Я делал вид, что Малфои никогда не плачут, что я могу убить человека, что мне безразлична смерть Северуса Снейпа… И вот сейчас я иду навстречу Рону, и делаю вид, что меня ни капельки не волнует его тщательно скрываемая, но такая искренняя улыбка…
Мне хочется обнять его, провести ладонью по щеке, взъерошить рыжие волосы, чтоб убедиться: он здесь, во плоти, живой и настоящий, рядом со мной…
Но я лишь киваю небрежно и подаю ему руку для совместной аппарации:
- Ну что, Уизли, как насчет путешествия?
* * *
В просвете между домами виднеется набережная.
- Где мы, Малфой?
- В Вене. Шпрехен зи дойч, Уизли?
Он отрицательно помотал головой.
Я люблю Австрию. Я люблю Вену. Это – что-то из детства, вместе с шоколадным тортом, австрийскими кузинами и вальсами Шопена. Мне кажется, я открыл ему всю душу, приведя в город своего детства. Только он все равно не поймет. Грифферы не замечают намеков, предпочитая прямой ответ в лоб.
- Малфой, куда мы идем? – недовольно спросил он.
- Вперед, затем свернем налево, а потом по каштановой аллее. Такой ответ устроит?
Он остановился и посмотрел на меня как-то странно:
- Малфой. Ты всегда такая сволочь или просто притворяешься?
- Уизли. Ты меня знаешь с десяти лет. Я хоть когда-нибудь давал повод подумать о себе как о Свелиусе Милосердном?
Он улыбнулся с неожиданной горечью, такой искренней, что у меня свело скулы:
- Как приятно, что в этой жизнь хоть что-то остается неизменным.
Когда он научился язвить?
Было бы правильнее давно прекратить эту бессмысленную связь. Малфой и Уизли: что может быть бредовей? В прошлом мы враги, в настоящем – неудавшиеся любовники, а будущего у нас нет. Но я не умею действовать решительно. Мне легче отрубать хвост кошке по кусочку, и язвить, издеваться, оскорблять его в надежде, что когда-нибудь он уйдет сам, с праведной ненавистью к ублюдочному слизеринскому хорьку. А он не уходит. Пытается, со своим дурацким гриффиндорским альтруизмом, наладить отношения.
Может быть, именно по этому я еще здесь.
Зайдя в подъезд какого-то маггловского дома, мы аппарировали в центр, недалеко от собора св. Штефана. На первых этажах домов размещены десятки маггловских лавчонок, торгующих разной туристической дребеденью. Среди них очень странно выглядит потемневший от старости магазинчик с выбитой над входом датой: 1324 г. На деревянной вывеске – лютня, две скрещенные волшебные палочки и надпись "Магия музыки".
Мы зашли внутрь, и Уизли восхищенно открыл рот магазинчик. Ну да, есть чему удивляться. Крохотное помещение битком набито различными музыкальными инструментами со всех концов земного шара: и маггловскими, и магическими. Вообще этот магазинчик – аналог "Дырявого котла", такой себе коридор между маггловской и магической частями города. Интересно, здесь еще работает тот смешной старичок, который называл меня "герр Дракониус"?
Я нажал на колокольчик у кассы, и все помещение заполнилось звуками арии из "Волшебной флейты". Через мгновение за прилавком появился молодой симпатичный парень с разноцветными волосами. Метаморф?
- Чем могу помочь? Провести вас в магический квартал, или вы хотите что-то купить?
- Скажите, вы знаете герра Браумштюллерра? Она работал здесь раньше.
- Ну конечно, это мой дедушка. Несколько лет назад он практически ототшел от дел, вот я ему и помогаю.
- Можете провести меня к нему?
Я не должен этого делать. Со мной Уизли. Моя привычка изображать из себя невесть что еще никогда не произвела ожидаемого эффекта.
- Да, конечно. Правда, последнее время он плохо видит и слышит, но по-прежнему в твердом сознании. Кстати, меня зовут Отто.
Он протянул руку сначала мне, потом Уизли. Рыжий нахмурился, но на рукопожатие ответил и пробурчал:
- Приятно познакомиться.
Мы поднялись по скрипучей деревянной лесенке наверх. Старичок, сидящий в уютном плюшевом кресле, посмотрел на нас слезящимися глазами. Я подошел поближе и заговарил с ним по-немецки:
- Вы помните меня, герр Браумштюллер? Я Драко, Драко Малфой. Мы были у вас с родителями, давно…
Его морщинистое лицо озарилось проблеском понимания:
- А, молодой герр Дракониус? Как поживают ваши родители? Давненько вы нас не навещали.
- После войны отцу запретили аппарировать за пределы страны.
Ему не надо объяснять. Он из той старой гвардии чистокровных, дорожащих своим происхождением магов, что никогда не променяют честь на сомнительные приобретения. Он поймет.
- Грязнокровки, что с них взять! – старый Браумштюллер выпрямил спину и так гордо поднял голову, что позавидовала бы даже тетушка Бэлл. – Знайте, герр Дракониус, мы все здесь поддерживал Темного Лорда, но правительство запретило вмешиваться в войну.
Краем глаза я заметил, что Уизли нетерпеливо переминается с ноги на ногу, и уже хотел было вежливо попрощаться, но этот рыжий придурок спросил у Отто:
- Скажите, о чем они говорят?
- О Темном Лорде, - улыбнулся тот. – Дедушка большой его сторонник. Конечно, мы более либеральны, но…
Договорить Отто не успел – Уизли, не разбирая дороги, метнулся куда-то вниз. Хорошо, что здесь стоит антиаппарационный барьер.
Я спустился вниз, когда он уже выходил наружу, и схватил его за плечи.
- Не уходи.
Просить прощения сложно всегда. Вдвойне сложнее, если не чувствуешь себя виноватым.
- Зачем? Зачем я тебе, Драко? Для общения у тебя есть такие вот респектабельные старички, занимающиеся в свободное время темномагическими обрядами, для секса… Ну, это не проблема. Зачем тебе я? Просто потому, что не подвернулось никого другого?
Я не успел подумать, не успел сосредоточиться, не успел ответить на это вопрос самому себе. Слова вырвались раньше:
- Разорвать отношения всегда проще, чем построить их заново. Ты мне нужен. Не уходи.
Он второй раз за день посмотрел на меня горько, и как-то слишком понимающе:
- Сволочь ты, Малфой.
Почем мне за этими словами почудилось отчаянное: "…Но я все равно люблю тебя!" ?
Уизли сунул мне что-то в руку, поцеловал в висок, обжигая горячим дыханием, и аппарировал.
* * *
У меня на ладони лежит розовый сердолик, ограненный в форме крохотного сердечка. Солнечные лучи преломляются в его гранях, и он кажется живым и чуточку теплым на ощупь. Как по-гриффиндорски: сопливо, наивно и…романтично?
Это просто весна.
Я стою, как дурак, посреди Вены, и думаю о том, что когда-нибудь мне обязательно хватит смелости (глупости? безумия?) отдать ему тот прозрачный, как слезинка, кусочек горного хрусталя, что сейчас лежит в левом кармане моей мантии.
Просто потому, что я тоже его люблю.

@темы: Драко Малфой, PG - 13, ДМ/РУ, рон Уизли, мини, дракорон, слеш

---

Сердолик (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Сердолик
Рейтинг: PG - 13
Размер: мини
Пейринг: ДМ/РУ
Жанр: драма/романс
Направленность: слеш
Саммари: "Сердолик - чрезвычайно привлекательный и богатый оттенками красно-коричневый камень, представляющий собой разновидность халцедона".
Дисклеймер: пишу исключительно из любви к искусству.

Малфой сидит на замшелом валуне и кидает в воду камешки. Они прыгают по морской глади и тонут с тихим хлюпом, оставляя после себя круги. Мне кажется, я сейчас либо дам ему в морду, либо поцелую: все, что угодно, лишь бы стереть с его холеного брезгливого лица это вечное ледяное равнодушие. Я ненавижу этого белобрысого хорька, честно. Хочется схватить его за ворот и трясти, пока с искривленных губ не сорвутся хоть какие-то слова, но проходят минуты, а я все так же сижу на песке и продолжаю, как дурак, пялиться на его острый хищный профиль. Мы оба пропахли безнадежностью, и ни морской бриз, ни медовый запах вереска с холмов не могут заглушить этот кислый, приторный аромат, липкий, словно вчерашняя овсянка.

Зачем мы здесь? Сам не знаю. Я предложил вместо вечных отелей аппарировать на побережье, а Малфою, кажется, было все равно. Он только ехидно поинтересовался, почему мне неймется, и заявил, что никакого секса в антисанитарных условиях не будет. Ну и пусть. Я надеялся, что ему понравится пейзаж, он ведь у нас натура тонкая, артистичная… Честно говоря, это моя очередная идиотская попытка «наладить отношения». Мерлин, да что там налаживать, если и отношений-то нет? Просто так получилось. Малфой и Уизли, спешите видеть! Никакой романтики: он язвит, издевается, поливает меня грязью и изредка разрешает себя трахать. Вот и вся любовь. Бредово, абсурдно, нелепо, но это тянется уже год. Была весна, лето, осень, зима, и снова весна, и я понимаю, что он скоро уйдет, что я для него даже после сотни трахов останусь никчемным рыжим придурком, не стоящим внимания. Не эпизод даже – так, одна из ошибок. Ах, да, Малфои же не делают ошибок – они идеальны. Ну, тогда он просто про меня забудет. И самое паршивое: я совершенно не знаю, что с этим делать.

- Уизел, я вижу на твоем лице отчаянную работу мысли? Решаешь, сколько будет дважды два? – он отрывается, наконец, от своих камушков, и смотрит на меня в упор колючими серыми глазами. Холодает. Малфой зябко ежится, и я пересаживаюсь на камень, придвигаюсь поближе и накидываю ему на плечи свою теплую мантию. Он даже не смотрит на меня, но не вырывается и не уходит: это уже хорошо. Я хочу его, но намекнуть боюсь: он меня просто высмеет.

Мы сидим так, тесно прижавшись друг другу, и смотрим на горизонт. Тепло. Уютно. Только у него все тело напряжено, не мышцы – натянутые струны, словно он вот-вот подорвется и исчезнет. Эта мысль пугает.

- Малфой, - шепчу, - Малфой, я тебя люблю, слышишь? Люблю!
Как будто это может что-то изменить. Он сидит, не шевелясь, никак не реагируя, и я не выдерживаю. Разворачиваю его к себе, прижимаю изо всех сил, и целую, яростно, как в последний раз. Он отвечает, и я теряю контроль, целую его, срываю мантию, обнимаю так крепко, что он недовольно морщится, и сбрасывает мое руку. Я бормочу что-то извиняющееся, и снова целую губы, лоб, скулы, шею, ключицы, - все, до чего могу дотянуться. Он не возражает, и это сигнал для меня: «можно». У нас всегда потрясающий секс. Малфой будто чувствует, когда мне больше хочется отдаваться, а когда – подчинять, он отзывчив, нежен и страстен одновременно. Идеален.

Потом мы лежим на берегу, завернувшись в трансфигурированное из мантии одеяло, и молчим. В такие минуты хорек превращается в человека, даже из взгляда пропадает холодность и безразличие. Хочется обнимать его, прижимать, ближе, теснее, крепче. Больше всего на свете я боюсь, что он сейчас исчезнет.

- Эй, Уизел, не спи! Любишь, значит? – он приподнимается на локтях и нависает надо мной.

-Люблю, - согласно киваю я. Сейчас он начнет издеваться – еще бы, такая тема для шуточек. Плевать. Я не хочу, чтоб он уходил, и готов заплатить любую цену за его присутствие.

- Докажи. Найди мне сердолик. Сейчас.

Кажется, я смотрю на него очень недоуменно и растерянно, потому что он расплывается в ехидной усмешке.

- Сердолик, Уизел, это полудрагоценный камень, на этом побережье должны встречаться породы розового и коричневатого оттенка, - он говорит, медленно, будто растолковывает первокласснику рецепт Перечной настойки. – Найди мне этот камешек, и тогда, быть может, я тебе поверю.

Я говорил, что ненавижу хорька? Кому бы еще могла прийти в голову такая идиотская затея?!

- Малфой, ты б мне еще дракона победить сказал, и золотые яблоки достать, или чего там по сказкам полагается? – возмущенно шиплю.

- Не льсти себе, Уизли, на прекрасного принца, равно как и на героя, ты не тянешь.

- Можно подумать, ты у нас принцесса, - бормочу я вполголоса, но он все равно слышит.

- Так-так-так, Уизли. Что за бунт на корабле? Учти, если ты сейчас же не найдешь сердолик, то я обижусь. Ты ведь знаешь, как я умею обижаться.

Еще бы. Мне одной такой "обиды" хватило, чтоб дать себе зарок больше никогда не злить хорька. Нет, можно было бы вскинуть подборок, выпрямить спину и уйти с гордо поднятой головой, но я – не Малфой, я не умею.

Поэтому я срываюсь, натягиваю на себя штаны, рубашку, заворачиваю его в одеяло, и иду вдоль берега, поближе к водной кромке. Волны с белыми барашками пены накатывают на песок, тихо шипя и холодя босые ступни. Уже вечер, и я мерзну в тонкой рубашке, но мантия у нас одна, а Малфою она нужнее – он легко простужается. Быстро темнеет, как всегда на море, и я понимаю, что у меня минут двадцать, от силы – полчаса. Потом я просто ничего не увижу, и никакой Люмос не поможет. Я вглядываюсь в песок, ворошу пальцами острые ракушки, перебираю водоросли и деревянные обломки, выброшенные на берег. Можно было бы трансфигурировать любой булыжник, но я понятия не имею, как этот чертов камень выглядит. И потом, Малфоя не обманешь. Проходит пять минут, десять, я все дальше ухожу от нашего валуна. Малфой снова сидит, глядя на горизонт. Отсюда его фигурка кажется совсем хрупкой и беззащитной.

Камня все нет. Я уже впадаю в отчаяние, Мерлин, ну где же он? В бесцельных поисках проходит еще четверть часа, когда я, наконец, вижу его – маленький, гладкий, полупрозрачный розовый камешек, не искал бы специально – ни за что не заметил. Я крепко сжимаю его в кулак, и несусь обратно. Уже на полпути понимаю, что все напрасно: валун пуст. Малфой ушел. Что ж… он принял решение. Когда-то это должно было случиться.

Можно было бы аппарировать прямо отсюда, но я, невесть зачем, медленно и спокойно добредаю до камня, и сажусь на выемку, где недавно сидел он. Моя мантия скомканным клубком валяется рядом. Поверхность валуна теплая, я провожу по ней рукой… и нащупываю какие-то странные неровности. «Через неделю, 10:00, там же» - высеченная изящным почерком надпись. Это же то, что я думаю? Все внутри меня отчаянно хочет верить, и в голове в такт быстрым ударам сердца бьется мысль: он не ушел, Малфой не ушел, он дал мне еще один шанс. Значит, все может быть, все еще можно исправить, я отдам ему этот камешек, и все будет хорошо, все будет замечательно. Я стою посреди пустынного берега, и, как дурак, счастливо улыбаюсь, крепко стискивая в ладони теплый сердолик.

@темы: Драко Малфой, PG - 13, ДМ/РУ, рон Уизли, мини, дракорон, слеш, драма, романс

---

Приветствие с бабочками :)

 Lady_AS Hej. hej!

Бабочки вам, чтоб жизнь была такой же легкой, яркой и веселой!

@темы: пч, приветствие

---

Не наша война. Главы 1-4. (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Не наша война
Рейтинг: R
Размер: миди
Пейринг: ДМ/ГП, ДМ/БЗ
Направленность: слеш
Саммари: Немагическое AU. Вторая мировая война. И – двое семнадцатилетних мальчишек из противоборствующих армий. К сожалению (к счастью?) они так и не стали солдатами.
Статус: в процессе
Дисклеймер: Пишу исключительно из любви к искусству
От автора: сначала был мрачный окоп, раненый Драко и благородный Гарри. Потом долгий разговор и поцелуй. Этим я и хотела ограничиться, но Поттер оказался натуралом, а Драко заявил, что любит Блейза Забини. Люциус Малфой просто посмотрел на меня презрительно и холодно, и потребовал рассказать о нем. Нарцисса молчала, а Снейп, даже не будучи преподавателем Хогвартса, оставался желчным и язвительным. И мне на какое-то мгновение показалось, что это все действительно могло быть…

От автора - 2: у этого фика сложная судьба На Сказках он лежит законченным (две главы и эпилог), на ХогНете - в процессе (новый вариант). Так получилось, потому что автор решил, что много осталось недосказанным, да и читатели требовали развития отношения Гарри и Драко. Более того, у этого фика еще и два названия (второе - "А вокруг взрываются бомбы..." В итоге, выкладываю его здесь, для тех, кто еще не читал, и для тех, кто читал



Глава 1

Франция, 22 июня 1944 г.
Гарри открыл глаза и приглушенно застонал. Его мутило, все тело болело так, будто по нему проехались танком, а перед глазами прыгали черные мушки. Первым делом он протянул руку и нащупал очки. К счастью, они оказались целыми. Ранений, во всяком случае, серьезных, он тоже не обнаружил – так, несколько царапин. Гарри осмотрелся: на улице стояла темнота, судя по звездам – около часу ночи. Он лежал на земле, в какой-то канаве, и вокруг не было ни души. Более того, стояла полная тишина – слышалось даже пение сверчков. Это означало одно: бой окончен. Только вот неизвестно, в чью пользу. Если они заняли эту территорию – он скоро получит чашку чего-то горячего и похлебку, если же немцы отбили атаку… что ж, оставалось надеяться на лучшее.
Гарри встал, слегка пошатываясь, прислушался к своим ощущениям, и медленно побрел на запад. Оставаться здесь не имело смысла – мало ли, кто его обнаружит. Вскоре на фоне темной стены леса он увидел несколько мрачного вида строений – видимо, там раньше были охотничьи домики. Он подумал минутку и решительно направился в их сторону – Гарри ужасно хотелось пить, а там можно будет найти воду. Добредя до первого из домиков, он неслышно подошел к двери, зашел на терраску, и осторожно заглянул в окно – в комнате было темно, поэтому Гарри уже решил, что она пуста, как до него донесся слабый стон. Гарри напряг слух, и через секунду стон повторился. Не медля, он вошел в дом. Возле дальней стены, на узком продавленном диванчике, лежал бледный светловолосый парень, совсем молодой по виду. Услышав шаги, он с трудом приподнялся и сел, завернувшись в ветхое одеяло.
- Кто ты? – слабо спросил парень, судорожно шаря за подлокотником. Через мгновение он вытащил револьвер, и, держа его левой рукой, неловко наставил на Гарри. – Стой, а то выстрелю!
Услышав родной английский, без немецкого акцента, Гарри понял, что перед ним его соотечественник. Он вскинул руки в успокаивающем жесте и попытался улыбнуться:
- Тихо, тихо, я свой! Что с тобой? Ты ранен?
Парень снова застонал, глухо, сквозь сжатые зубы, и прошипел:
- Рука…
Гарри подбежал к нему, и попытался снять одеяло, чтоб осмотреть ранение, но парень вцепился в жалкий клочок ткани, словно в спасательный круг.
- Спокойно ты, мне же нужно посмотреть и сделать тебе перевязку! – Гарри дернул еще раз, сорвал, наконец, злополучную тряпку, и… остолбенел, пораженный увиденным. На парне была немецкая военная форма. Гитлер Югенд.
- Ты… - Гарри не знал, что сказать, но все-таки успел выхватить револьвер из руки фашиста.
- Да, я. Я твой враг, если ты это имел в виду, – губы парня дрогнули в кривой усмешке. – А теперь ты должен меня застрелить, избавив этим мир от очередной фашистской мрази. Так сделай это!
Гарри внимательно посмотрел на противника. Было очень темно, но он все-таки заметил неестественную бледность и крупные капли пота на лбу. Плохо дело, ему срочно нужно оказать помощь.
- Я не убью тебя. А теперь заткнись и дай мне посмотреть.
Парень, видимо, слишком ослабел, чтоб сопротивляться, поэтому ничего не сказал. Гарри осторожно пощупал его правую руку: ткань насквозь была пропитана кровью, но в домике было слишком темно, чтобы что-то увидеть. Он быстро осмотрел полки, нашел оплывшую свечу, и зажег ее, но света все равно было недостаточно.
- Фонарик… бинты… под кроватью… - еле слышно пробормотал раненый. Гарри достал вещмешок, вытащил оттуда фонарик, и, разрезав ножом отяжелевший рукав формы, осмотрел ранение. Оно было нетяжелым – пуля прошла навылет, сквозь мышцы, не задев ни вены, ни артерии, но парень потерял слишком много крови. Гарри взял антисептик, обработал рану, потом сделал тщательную перевязку, точно как учили на курсах. Затем он отстегнул от пояса походную фляжку и протянул парню:
- На, выпей. Легче станет.
Тот поморщился, но все же сделал глоток и закашлялся, потом достал что-то из кармана, и проглотил. Через минуту с его лица сошла гримаса боли, и оно приобрело более осмысленное выражение.
- Зачем ты это сделал? Я ведь не могу сопротивляться – ты мог легко меня убить и забрать мои вещи. Или хочешь взять меня в плен? Очень глупо, я ничего не знаю.
- Да помолчи ты! Или хочешь, чтобы я вернул все, как было, и ушел? – рассердился Гарри. Он этому болвану жизнь спас, а фриц еще и выделывается. Нет, чтоб спасибо сказать!
- На чьей мы сейчас территории? – эта немецкая свинья, видимо, не была настроена на благодарность.
- Не знаю, - буркнул Гарри с досадой. – Я потерял сознание, а когда очнулся, была уже ночь, и я никого не увидел. Мне нужно вернуться к своим!
- Можно подумать, я мечтаю провести остаток своей жизни в этом клоповнике, - прозвучал ехидный голос. Это было хорошо. Раз язвит – значит, выживет. Умирающие не тратят время на такие глупости. Гарри сам не мог толком понять, почему ему так необходимо, чтоб его враг выжил. Чувство ответственности? Он, слабо сознавая, что делает, протянул руку и представился:
- Гарри Поттер, рядовой.
Парень слегка скривился, но руку все же пожал и слегка церемонно представился:
- Драко Люциус Малфой, Гитлер Югенд.
Гарри удивленно уставился на него:
- Но я думал, что ты немец.
- Наполовину, - сказал Драко, и снисходительно пояснил: - Моя мать – урожденная немка, а отец – англичанин, лорд Люциус Малфой.
- Так ты предатель, - презрительно выплюнул Гарри.
Ему стало противно.
– Ты предал родину. Я могу понять немцев, которые борются за свое государство, за Великую Германию, но чтоб вот так, против своей своих же… Это мерзко и подло. Это самый низкий поступок!
- Да что ты понимаешь в предательстве, идиот, не видящий дальше собственного носа! Думаешь, мне хочется воевать? Думаешь, я по собственной воле надел эту чертову форму? Я до пятнадцати лет спокойно учился в элитном британском колледже для мальчиков, и мне плевать было, что происходит в остальном мире. У меня была твердая уверенность насчет моей жизни: я знал, что поступлю в Оксфорд, на юриспруденцию, буду бездельничать и жить в свое удовольствие, женюсь, обзаведусь наследником, и буду достойно представлять древнейший род Малфоев. Но меня выдернули из моей прежней жизни, из моего уютного детского мирка, заставили надеть форму, вызубрить Майн Кампф и вступить в этот чертов Гитлер Югенд, к этим психованным фанатикам!
Услышь это все Люциус, Драко было бы несдобровать, но юный аристократ ничего крепче вина раньше не пил, поэтому от виски вместе с обезболивающим у него развязался язык, и плевать он хотел на свое аристократическое воспитание. Впервые перед кем-то ему не нужно было держать маску, и он, захлебываясь, выплескивал на случайно подвернувшегося Гарри все накипевшее.
- А я не верю в их Священное дело, меня тошнит от сладко-патриотических речей, я не умею убивать, я вообще пацифист! – Драко сорвался на истерический крик.
- Так зачем же ты согласился на это? – негромко спросил Гарри.
Драко посмотрел на него с жалостью, как на безнадежного слабоумного.
- А ты правда думаешь, что все, кто носят форму, хотят воевать? Пойми, у меня не было другого выхода! Отец – один из приближенных Фюрера. Если бы я выказал неповиновение – они уничтожили бы и меня, и его.
- А твой отец? Как он мог предать Родину? – не сдавался Гарри.
- Послушай, было бы замечательно, если бы весь мир был монохромным. Только черное и белое, без оттенков и полутонов. Ты судишь слишком категорично. Его вынудили. Они могут все. Если бы отец не согласился на сотрудничество – они бы убили маминых родителей, бабушка и дедушка ведь живут в Германии. Знаешь, мне иногда так хочется быть сыном простого булочника, чтоб иметь возможность самостоятельно принимать решения, чтоб самому владеть своей судьбой! – Драко отвернулся и замолчал.
Гарри тоже не знал, что сказать. Он не сталкивался с такими проблемами, но он понимал Драко. Понимал – и жалел, хотя подсознательно ощущал, что тот не потерпит жалости к себе. В нем слишком много фамильной гордости.
Спустя пару минут Драко снова заговорил, на этот раз более спокойно:
- Я проголодался, давай перекусим. Достань в рюкзаке консервы и хлеб. Там еще вода и кубики шоколада – растворить не получится, так что съедим так.
Гарри, достал требуемое, подтащил к диванчику пыльный поцарапанный столик, разложил на нем еду, и сам уселся напротив Малфоя на низкую скамеечку. Ели молча. Драко, морщась время от времени, орудовал левой рукой. Видно было, что ему не очень удобно, но предложить свою помощь Гарри не рискнул. А тот и не попросил бы.
За окнами уже светало, и Гарри смог, наконец, разглядеть своего неожиданного сотрапезника. Он казался еще моложе, чем вначале: его ровесник, если не младше. С виду – типичный немец: светлые, почти белые волосы, серые глаза, широкие брови. Но все же черты лица выдавали в нем представителя английской аристократии – высокий лоб, узкие скулы, изящный нос, тонкие кисти, длинные пальцы, гордая посадка головы, - это все никак не вязалось с образом типичного пруссака. Драко нельзя было назвать красивым, но в нем чувствовалась порода, и это будоражило воображение.
- Как тебя занесло в эту мясорубку? - подняв голову, спросил Драко.
- Я доброволец, - честно ответил Гарри. – Мои родители погибли, когда мне еще и года не исполнилось, и меня воспитывали дядя с тетей. Жилось мне у них, честно говоря, паршиво, и когда набор объявили, я пошел. Просто не мог спокойно сидеть, когда гибнут люди, защищая свою страну.
- Дурак ты, Поттер, господи, какой дурак, - грустно усмехнулся Драко. – Пойми, это ведь не наша война, она не принесет ни тебе, ни мне ничего хорошего. Когда-нибудь ты поймешь, что патриотизм, родина, священный долг – все эти слова, так любимые нашими лидерами – на самом деле ничего не значащая пыль. Есть семья и есть жизнь – это самые ценные вещи, единственное, что по-настоящему нужно беречь, – Драко помолчал секунду и внезапно спросил: – Сколько тебе лет, Поттер?
- Почти восемнадцать, - дернул головой Гарри. – А тебе?
- Пару дней назад исполнилось семнадцать. Это моя первая вылазка. И вот – уже повезло, - Драко приподнял свою раненую руку.
- У меня это тоже первое боевое крещение, – Гарри вздохнул. – Знаешь, семьи у меня толком нет, друзей – тоже. И девушки. Обидно чуточку умереть так ни разу и не …
Драко усмехнулся:
- Ты небось и не целовался ни разу?
- Нет, - смутился Гарри. – Просто мои дядя и тетя всем говорили, что я учусь в школе для трудных подростков, вот девушки и боялись. Разве что только Джинни… она такая добрая, и улыбается мне. Наверное, просто жалеет. Я же… ну… совсем некрасивый. И очки эти дурацкие!
- Глупости, - отрезал Драко. – Ты очень даже красивый. И глаза у тебя красивые. Зеленые…
- А у тебя серебристые, как туманное лондонское утро, и с маленькими золотистыми искорками, словно солнце пробивается сквозь тучи, - Гарри улыбнулся.
- Какой же ты романтик, - слегка насмешливо протянул Драко. – Наверное, еще и стихи пишешь?
Гарри почувствовал, что краска заливает ему не только лицо, но и шею. Чтобы скрыть смущение, он спросил:
- А у тебя как с девушками? Что-то было?
- Ох, Поттер, боюсь, ты сейчас сбежишь отсюда, но меня не интересуют девушки, - ухмыльнулся Драко.
- Так ты что, из ЭТИХ? – округлил глаза Гарри
- Ты хотел сказать, из гомосексуалистов? Ну, поскольку я не так много общался с противоположным полом, я пока еще не уверен в своей ориентации. Но – да, парни меня привлекают, - Драко откровенно насмехался над ним.
Гарри хотел сменить тему, но любопытство пересилило:
- А… а с парнем у тебя… ну… секс был?
- Нет. Мы… не успели, – Драко опустил голову. – Я не видел его уже два года. Мы… - Впрочем, это не важно, - тряхнул головой Драко, словно отгоняя непрошеное видение.
Они немного помолчали, потом Гарри, наигранно небрежно, спросил:
- Скажи, а как это, ну, целоваться с парнем?
Драко иронично усмехнулся:
- Ну, учитывая, что ты даже с девушками не целовался, как я могу тебе это объяснить? – он внезапно встал, слегка покачнувшись, обогнул столик, и уселся на него, прямо напротив Гарри. – Впрочем, я могу тебе это показать…
Драко слегка улыбнулся, и положил здоровую руку Гарри на плечо, привлекая его к себе. Тот отчаянно замотал головой и попытался отстраниться, но пальцы впились в его тело, не позволяя дергаться, и Гарри, как завороженный, перестал вырываться.
Драко наклонился ближе и прошептал Гарри на ухо, слегка прикасаясь мочке сухими, обветренными губами:
- Успокойся, я не кусаюсь.
Тот вздрогнул и почувствовал, что начинает возбуждаться от горячего щекочущего дыхания на коже. Это было неправильно, было ужасно, и … так потрясающе. Драко тем временем отстранился и подал ему левую руку:
- Идем сюда.
Гарри хотел объяснить, что тот все неверно понял, что он вовсе не хочет целоваться, и вообще, это противоестественно, и ему никогда не нравились парни, и… Но его тело все решило за него и он покорно уселся рядом с Драко на диванчике, глядя на него, как кролик на удава. Драко приобнял и придвинулся ближе, так, что Гарри чувствовал его дыхание и мог рассмотреть серебристо-серую радужку его глаз с чуть более темным ободком. Драко провел ладонью по его щеке и поцеловал, легко и невесомо. Гарри внутренне сжался, но Драко прошептал:
- Расслабься… просто расслабься…
Губы Драко снова прижались к его губам, и он приоткрыл их, впуская горячий, влажный язык в свой рот, позволяя ему скользить, кружить, облизывать, и это было так хорошо, так замечательно, и так… правильно. Гарри не чувствовал никакой неловкости, ему только хотелось, чтоб это удовольствие, это сплетение, это идеальное состояние продолжалось вечно.
Они целовались без передышки, забыв о том, что там, за стенами, - война. И где-то в эту секунду взрываются бомбы, гремят пулеметы, гибнут люди. Они целовались, не задумываясь о том, что на них надеты разные формы, и, что встреться они на поле боя, одному из них пришлось бы убить другого. Они целовались, погрузившись в сладкие, сказочные, пьянящие ощущения, уже не задумываясь о мире за окнами, реальном, жестоком мире, где они никогда не смогут вот так свободно и расслабленно целоваться по сотне столь важных, серьезных, нерушимых, как скала, причин, - и столь нелепых и надуманных на самом деле. Прошлое и будущее перестало существовать, осталось только настоящее, только здесь и сейчас, и ради этого мгновения счастья можно было предать Родину и уйти с поля боя без единого выстрела. Они ведь не были солдатами, которых из них так грубо и жестоко пытались сделать, - они были всего лишь наивными семнадцатилетними мальчишками, которые так хотят жить.
Наконец они отстранились – с помутневшими взглядами и слегка припухшими губами. Драко первым пришел в себя.
- Послушай, Поттер, уже утро. Надо что-то решать – немедленно, потому что на чьей бы территории мы ни были, нас могут скоро обнаружить, – он, поморщившись, потер лоб. – Дьявол, не надо было смешивать виски с обезболивающим. Теперь расхлебывать всю эту кашу.
- Ну… нам надо как-то поодиночке добираться к своим. Только я не знаю, где сейчас наши, где ваши.
Драко прислушался и, вскочив, подбежал к окну. Осторожно выглянув, он поморщился, но все же облегченно вздохнул.
- Немцы.
У Гарри, наоборот, болезненно сжалось сердце. Все кончено. Он понял, что за все нужно платить. Даже за глупое благородство.
- Ну что ж, спасибо, что составил компанию. Теперь нам надо попрощаться? – глухо спросил он, и отвернулся, но Драко, подскочив к нему, дернул его за воротник, заставляя повернуться, и лихорадочно заговорил:
- Сейчас мы сделаем вид, что ты – мой пленный. Что я буду им говорить, тебя не касается, просто молчи и смотри на меня пояростнее. Тебя отведут не в подвал, к остальным, а в отдельную комнату, откуда мне будет проще тебя вытащить. Я тебя спасу, обещаю. А теперь, прости, свяжу тебе руки.
Драко, болезненно морщась, обмотал ему чем-то запястья и спихнул на пол. В эту же секунду открылась дверь, и в комнату ввалилось двое пруссаков. Они слегка опешили, но Драко, не давая им опомнится, заговорил, как мог, холодно и надменно:
- О, наконец-то вы соизволили явиться. Я, рискуя жизнью, раненый, взял в плен очень ценного человека, и был вынужден сидеть здесь безвылазно практически сутки, пока хоть кто-то вспомнил о моем существовании.
Двое солдат покосились на него, и один, тот, что повыше, не слишком уверенно спросил:
- А вы кто вообще?
Драко вскинул брови – жест, перенятый им от отца, отточенный путем долгих тренировок перед зеркалом и неизменно впечатляюще действующий на всех:
- Я Драко Малфой, Гитлер Югенд. Мой отец – Люциус Малфой. Полагаю, вам что-то говорит его имя?
Солдаты слегка отступили и кивнули головами. Все тот же высокий сказал:
- Простите, но мы не знали вас в лицо. Как вам удалось его схватить? – они кивнул в сторону беззвучно лежавшего на полу Гарри, который, не зная немецкого, силился понять, о чем они говорят. Поймав на себе взгляд, он, помня указания, яростно засверкал глазами.
- Я доложу об этом вышестоящему начальству, - высокомерно бросил Драко. – Вы должны будете запереть его в отдельную комнату, я хочу сам с ним развлечься. Да, и поаккуратнее с ним – это очень ценный человек.
Солдаты понятливо кивнули, один из них подошел к Гарри и грубо поднял его. Драко заметил это, но промолчал. Он не хотел привлекать слишком много внимания.
Всю дорогу до штаба шли молча, лишь изредка солдаты обменивались ничего не значащими репликами, да Драко порой задавал вопросы. Так, он выяснил, что немцам удалось отбить атаку союзников, но с очень большими потерями. Впрочем, с противоположной стороны погибших было не меньше. Он спросил про отца, и те ответили, что сами его не видели, но он должен быть в штабе. Это Драко очень обрадовало. Последнее время Люциус впал в немилость у фюрера. Конечно, низшие чины об этом не подозревали, но Драко чувствовал, что его бросили в битву не просто так – это была месть за проступки Люциуса. Ему необходимо было поговорить с отцом, пусть тот никогда не был откровенен с ним – по крохотным полунамекам Драко обычно удавалось сложить общую картину.


Глава 2

Когда они пришли в штаб, было около полудня. Перед тем, как Поттера бросили в кладовку, которая должна была теперь служить ему камерой, Драко успел, сделав вид, что поскользнулся нас ступеньках, прижаться к нему на мгновение и шепнуть: «Держись». Сам он попытался найти отца, но того нигде не было. Офицеры сообщили, что у него какие-то дела, и он должен вернуться к вечеру. Драко сходил в санчасть, где ему сделали новую перевязку, заодно похвалив прежнюю, и сказав, что она наложена очень умело. Он хотел пообедать, но аппетита не было, и в итоге Драко оправился наверх, к себе. Помещение бывшей школы, в котором временно размещался штаб, было мало приспособлено для жизни. Драко вообще спал в какой-то коморке. Судя по висевшим там картам, она была раньше подсобкой учителя географии. Драко лениво посмотрел на куски картона с нарисованными материками. Здесь не осталось ни одной карты Европы – они все были взяты офицерами вниз, где собственно и размещался штаб – зато были богато представлены карты остальных континентов. Он отыскал карту Африки и нашел там Ботсвану. Британская колония. Он постарался вспомнить, что слышал о ней в колледже. Ах, да, всего лишь пустыня. Ничего особенного – слоны, тигры, алмазы, но ему внезапно страстно, до одури захотелось туда, в Ботсвану, где нет никакой войны, а главное – нет никаких немцев, но зато есть солнце и свобода. Полная, абсолютная свобода. Драко лег на свою койку, выпил обезболивающего, и задремал. Ему снились слоны, джунгли, и, почему-то, Поттер.
Когда Драко проснулся, на улице уже смеркалось. Он решил спуститься вниз, посмотреть, не вернулся ли отец. Люциус обнаружился в штабе, в окружении офицеров. Драко отметил, что за последнее время у него на лице прибавилось морщинок, и он выглядел изможденным. Но спина у него была по-прежнему прямая, а взгляд – пронзительный, и это успокаивало. Увидев сына, он обратился к нему:
- Драко, мне было очень приятно слышать, что ты повел себя как герой, несмотря на ранение. Я горжусь тобой.
- Спасибо, отец, но я всего лишь выполняю свой долг, - спокойно ответил Драко. На людях он не имел права выказывать никаких эмоций.
- Это прекрасно. Тем не менее, я вынужден сообщить тебе неприятное известие, - голос отца был равнодушен, но Драко, научившийся различать мельчайшие смены отцовского настроения, заметил, как у него дрогнули губы. – Ты ведь помнишь Блейза Забини? Вы еще вместе учились в колледже.
- Да, папа, теперь припоминаю, - сердце Драко сжалось от болезненного предчувствия.
- Он не оправдал возложенных на него надежд и оказался трусом и предателем. Ему было поручено убить вшивую еврейскую девку, но он отказался это сделать, оскорбил офицеров и повел себя весьма неадекватно. Позавчера по приказу военного трибунала он был казнен.
Драко внезапно ощутил, как горло сжимается от нехватки воздуха, а перед глазами темнеет. Ему показалось, что он сейчас потеряет сознание, но он не мог себе позволить этого. В мозгу вертелось только одно: «Держать маску, сохранить лицо, не проявлять эмоций»
- Что ж, Забини поступил глупо и не осмотрительно, за что и был заслуженно наказан. В наших рядах нет места предателям и защитникам недорас. – Драко словно со стороны слышал свой сухой, равнодушный голос. Непроницаемая маска, ноль эмоций. Что ж, у него был хороший учитель.
- Ты прав. Дело должно всегда быть выше личных привязанностей.
- О, папа, мы с Забини даже не были друзьями, о чем речь, - легкое движение плеча, и все так же спокойно, - Я могу идти? Прошу меня простить, но я все еще не очень хорошо чувствую себя после ранения.
- Да, конечно, Драко, иди, отдыхай.
Легкий кивок отцу, вежливое и слегка надменное «Спокойной ночи» всем присутствующим.
Драко ослепленно, бессознательно, словно на автомате, добрался до своей комнаты, закрыл дверь на ключ, и только рухнув на узкую, жесткую койку, дал выход всему отчаянному, безнадежному, всеобъемлющему горю. Он рыдал, безудержно, беззвучно, содрогаясь все телом, уткнувшись в мокрую подушку, комкая простыню и до крови прокусывая губу. «Конечно, папа, мы даже не были друзьями… Я просто любил его!» В этот момент он ненавидел, страстно, слепо, яростно, как ненавидят в семнадцать. Ему хотелось взять автомат, и стрелять по холеным бесчувственным арийским рожам, чтоб кровь заливала белесые волосы и круглые, выпученные, пустые глаза, как у дохлых рыб. Они убили Блейза. Его Блейза. Драко с силой укусил себя за руку, вспомнив смуглое смеющееся лицо. О, как он был не похож на них! Он всегда был таким живым, в отличие от них, мертвых и бездушных. Насмешливая улыбка и огромные черные глаза с пушистыми ресницами. Блейз, вспыльчивый, страстный, самонадеянный, ревнивый, романтичный, любимый, Блейз, зачем ты это сделал?!
Драко вспомнил их последний вечер вместе – Забини должен был покинуть колледж, чтобы пойти воевать за Священное дело. Блейз был непривычно грустен и казался на много-много столетий старше, хотя разница между ними была всего в пару лет. Он поцеловал его на прощание, нежно, ласково, глядя своими черными глазами в его серые, и прошептал: «Только помни, хорошо? Всегда-всегда помни: Te amo, Драко, я тебя люблю». Блейз осторожно прикоснулся губами к его лбу, и ушел, не оглядываясь. Через месяц Драко самого забрали в Германию. А потом были письма. Долгие-долгие два года писем. Это было рискованно – все письма проверялись, их легко могли перехватить. Они переписывались по-итальянски, чтоб хоть как-то обезопасить Драко, живущего теперь в Германии. Для Блейза итальянский был родным, а Драко, способный к языкам, выучил его за три года общения с ним. Блейз исписывал десятки страниц нежными, романтичными, страстными признаниями, и каждом сквозило ненаписанное, но – умоляющее: «Только помни. Только не забывай, Драко!»
И Драко помнил. Да и как он мог забыть голос, руки, дыхание, глаза, губы… Как он мог забыть Блейза, своего Блейза. Ему хотелось кричать о своих чувствах, но воспитание, и впитанная с молоком, с первыми поучениями малфоевская холодность не давали ему этого сделать. Отец любил мать – он знал это точно, но тем не менее никогда не видел, как они целуются на людях или обмениваются шутливыми прозвищами – всегда только сдержанно-холодные «Нарцисса» и «Люциус». Его в детстве не обнимали слишком часто, не баловали, не позволяли забираться в спальню к родителям или сидеть с ними, когда приходили гости. Он просто не мог представить других отношений, и поэтому переносил эту модель в свою жизнь.
Драко Малфой не умел говорить о любви или писать письма. Слова, которые ему хотелось шептать на ухо вперемешку с нежными поцелуями, на бумаге теряли всю свою эмоциональность, казались сухими и безжизненными, или глупыми, избитыми, неискренними. Тогда она начинал рисовать: руки, губы, сердца. Он знал, что Блейз – его Блейз! – все поймет. И тот понимал, и присылал конверты с листочками, исписанными крупным, нервным, изящным почерком.
Драко сохранил все письма. Он прекрасно понимал, что рискует своей, и не только своей жизнью. Обнаруженные, они могли привести к моментальному расстрелу – терпеть гомосексуализм в армии не сдал бы никто. Драко неоднократно пытался сжечь их, но каждый раз перед глазами появлялось лицо Блейза, шепчущее: «Только помни». А теперь эти листочки – все, что осталось ему на память.
В дверь постучали. Драко моментально вскочил с кровати и вылил на голову полкувшина воды, стоявшего на тумбочке. Свет он включать не стал, очень надеясь, что непрошеные гости не заменят его красных распухших глаз. Стук повторился, на этот раз более требовательно. Драко открыл дверь, и стучавший, потеснив его, спокойно прошел внутрь и уселся на кровать.
- Папа? – Драко постарался придать голосу безразличия, но тот все равно предательски задрожал.
- Драко, ты очень бледен, тебе необходимо подышать свежим воздухом, - спокойно протянул Люциус.
- Папа, я… - попытался запротестовать Драко, но вовремя заметил прижатый к губам палец. - …Я как раз подумал, что мне нужно пройтись. Голова ужасно болит от табачного дыма. Составишь компанию?
- Конечно, Драко, идем, - Люциус встал, и Драко последовал за ним. Они молча спустились по лестнице, вышли на улицу и минут через пять оказались в заброшенном садике. Люциус сел на поломанную скамейку, а Драко примостился напротив него на низкой ограде.
- Ты любил его? – слова отца упали как обухом по голове.
Драко только кивнул, понимая, что отец привел его сюда вовсе не для разговоров о погоде.
- Я так и думал, - словно про себя пробормотал Люциус. Он немного помолчал, а потом сказал, негромко, но властно. – Драко, посмотри на меня. Я не знаю, за что казнили Забини, но подозреваю, что не из-за истории с еврейкой. Тебе уже семнадцать, ты не глуп, и я буду говорить с тобой откровенно. Он – уже не тот, союзники вступили в войну, Рейх обречен и скоро падет. Всех нас, кто выживет, будут судить и расстреляют. Победители жестоки всегда, и чем тяжелее далась победа – тем хуже приходится проигравшим. Тебе нужно бежать. Несколько дней назад мне удалось переправить Нарциссу в Штаты. Часть наших денег уже там. Часть в швейцарских банках. Остальное пока здесь, но это не столь важно. Тут становится опасно, Драко, медлить нельзя, еще несколько дней – и выбраться не удастся. Нам невероятно повезло, что ты ранен – это существенно облегчает задачу. Завтра ты отправишься в санаторий, оттуда тебя на вертолете переправят на побережье. Там ты найдешь тех, кто доставит тебя в Нью-Йорк. Документы уже готовы, теперь тебя зовут Крис Галлахер, Нарциссу соответственно Люси Галлахер. В Америке с тобой должны выйти на связь, если этого не случится – ты должен будешь сам отыскать Нарциссу, переехать с ней в один из западных штатов и переждать бурю там. Нарцисса в курсе всех финансов, но она всего лишь женщина. Ты должен будешь позаботиться о ней. Ты все понял, Драко?
- Папа, а ты? – единственное, что Драко вычленил из этого монолога, - то, что отец не бежит с ним. И это было страшно. Он не мог потерять еще одного самого близкого человека.
- Я сумею о себе позаботиться, - отец внезапно усмехнулся той старой, такой родной, довоенной усмешкой:
– Я же Малфой. Там, где остальные потеряют все, и скатятся в самый низ, Малфои сумеют не только выжить и сохранить свое, но еще и прибрать к рукам чужое. – Он потрепал сына по волосам. – И ты тоже Малфой, Драко. Помни это. Малфои не плачут, Малфои действуют. Выше нос, сын! Мы им еще покажем!
Драко подумал, как сильно ему не хватало таких вот разговоров, и внезапно с пугающей ясностью осознал, что не переживет, если отец погибнет. Он посмотрел в отцовские глаза, серые, точь-в-точь его, и сказал:
- Пап, Малфои ведь всегда держат слово, правда?
- Да. Слово Малфоя нерушимо, - серьезно ответил Люциус.
- Тогда пообещай мне, что выживешь и вернешься к нам с мамой. Пообещай это.
Люциус посмотрел на сына, помедлил секунду, и кивнул:
- Я обещаю, Драко. Клянусь всеми святыми, я выживу и вернусь ради вас, что б ни случилось. Ты мне веришь?
- Да, папа, верю, - слабо улыбнулся Драко, почувствовав себя семилетним малышом, который просит у папы на День рождения велосипед. Он вздохнул, на минутку позволяя сердцу снова обрести надежду, что все будет хорошо. Пока папа рядом – он сможет решить все проблемы. Это единственное, во что стоило верить.
Но лицо Блейза снова встало перед глазами, а потом его заменило другое, со светлой кожей и сверкающими зеленью глазами за стеклами очков. И Драко решился:
- Папа, я должен вытащить отсюда Поттера, этого пленного англичанина.
- Ты хоть осознаешь, насколько это опасно, особенно сейчас? – Люциус внимательно посмотрел на сына, но не сказал категоричное «нет».
- Да, папа. Но он спас мне жизнь, и я у него в долгу. – Люциус прикрыл на секунду глаза, и медленно кивнул, показывая, что все понимает.
- Хорошо, Драко. Жизнь за жизнь. Это справедливо. А теперь слушай внимательно. На подкуп нет времени, значит, остается побег. В полночь меняется охрана. Я сумею отвлечь охранника. У тебя будет максимум десять минут, чтоб вывести его. Вот ключи. Ты должен вернуть их мне как можно скорее – нас будут обыскивать. Только запомни: тебя никто не должен видеть. Если тебя заметят, тот даже я не смогу спасти нас. У меня уже нет того влияния, что раньше. А теперь идем – мы здесь и так уже слишком долго. Да, и…удачи, малыш. – Люциус сжал плечо сына, и тот почувствовал отцовскую веру и заботу. Малфоям не нужны слова для выражения любви – им достаточно мимолетного взгляда, чтоб передать все свои чувства.
* * *
Гарри потерял счет времени. В той кладовке, куда его грубо запихнули, гадким голосом пообещав напоследок жестокие и изощренные пытки, не было окон, и он не знал, какое сейчас время суток. Малфой не приходил, и ему то казалось, что все пропало, что нельзя доверять врагу, и надо было застрелить его с самого начала, а не играть в сестру милосердия, то он думал, что Драко вот-вот придет, и его просто что-то задерживает. Он так хотел этому верить. Потом Гарри просто впал в какое-то странное забытье, из которого его вывел звук открывающегося замка. Он вздрогнул, понимая, что, скорее всего, сейчас его будут пытать. Дверь приоткрылась, и в нее ужом проскользнула хрупкая мальчишеская фигура. Лунный свет бросал отблеск на платиновые волосы, и Гарри неверяще выдохнул:
- Ты пришел!
-Я же обещал. – Драко перерезал веревки на запястьях. – У нас всего пара минут. Выходим, только тихо, нас не должны видеть.
Они выскользнули из комнаты, и Драко тщательно запер ее, потом взял Гарри за руку и они, спустившись по черной лестнице, вышли на улицу. Неслышно ступая, Драко повел Гарри вперед, и вскоре они остановились у высокого забора. Драко сунул ему в руку вещмешок и плащ:
- Здесь еда и оружие. Я не смогу тебя провести, но объясню дорогу. Сейчас ты перелезешь через забор и доберешься до леса. Это самый сложный участок пути, будь осторожен. Наденешь этот плащ. Постарайся никому не попадаться на глаза. Если будут останавливать – стреляй, не раздумывая. Когда зайдешь в лес – держи курс четко на запад. Компас там тоже есть. Постарайся попасть к своим до восхода.
Гарри внимательно посмотрел на Драко, и заметил его все еще опухшие глаза, прокушенную губу и понурые плечи.
- Что случилось, Драко? Это из-за меня?
- Нет. Ты тут не причем. – Он отвернулся в сторону, и произнес бесцветным голосом. – Они расстреляли Блейза.
Гарри понял, что это кто-то очень близкий и родной, но не стал расспрашивать. Он просто взял руку Драко и сжал ее. Тот всхлипнул и бросился ему на шею, судорожно прижимаясь худеньким телом. Практически сразу он отстранился, и зашептал:
- Отомсти за него, слышишь, отомсти! Убей их всех!
Гарри только молча кивнул.
- А теперь иди. Нельзя терять ни минуты. Прощай. – бросил Драко, и круто развернулся, чтоб уйти, но голос Гарри остановил его:
- Драко, стой! Подожди, - он положил руки ему на плечи и развернул к себе. – Спасибо. Ты спас мне жизнь.
- Я всего лишь вернул долг, - возразил Драко, но Гарри нежно обнял его и прошептал:
- Нет, это другое. Спасибо, Драко. Я всегда буду помнить это, - он осторожно прижался к губам Драко, и поцеловал, нежно и мягко, передавая прикосновением все те чувства, которые не мог выразить словами. – Все будет хорошо. И не говори «прощай». У меня такое ощущение, что мы еще встретимся. До свидания, Драко.
Гарри поцеловал его в лоб, как Блейз тогда, перелез через забор и помахал ему рукой с той стороны. Драко прошептал ему одними губами:
- Удачи, Гарри, - он почему-то был уверен, что тот его понял. Затем он круто развернулся, и, осторожно ступая, пошел назад. Он не имел права рисковать.


Глава 3

Когда Драко вернулся, и вернул отцу ключи, тот лишь порывисто кивнул, и отправил его спать. Ворочаясь на смятых простынях в душной комнатушке, Драко молился. Он не облекал свои просьбы в какую-то форму – просто горячо, страстно, искренне просил Бога о том, чтоб все было хорошо, чтоб Поттеру удалось спастись, чтобы и мама и папа выжили, и когда-то они снова смогли бы сидеть рядом, на диване в просторной светлой комнате, и мама играла бы на рояле Шопена, а папа читал бы газету и критиковал премьер-министра. Когда-то давно, в той прошлой, детской еще жизни, все было именно так, и сейчас Драко это казалось недостижимым идеалом настоящего счастья.
Утром, когда слабые лучи пробивались сквозь давно немытые стекла, Люциус пришел к сыну, легонько потряс его за плечо и прошептал на ухо:
- Ты везунчик, Драко. Настоящий Малфой, всегда выходишь сухим из воды.
Драко приоткрыл слипающиеся глаза, приподнялся на подушке и спросил сонным, чуть хриплым голосом:
- Все получилось, да? – Люциус кивнул и улыбнулся, предостерегающе подняв палец к губам.
- Прекрасное сегодня утро, сынок, как себя чувствуешь? Как рука? Тебе стоит как следует позавтракать, встретимся в штабе.
- Хорошо, папа, со мной все в порядке, в санчасти выдали обезболивающее.
- Смотри не переборщи с ним. Доброго утра.
- Доброго утра, папа.
После того, как Люциус ушел, Драко наскоро оделся, почистил зубы – он старался не пренебрегать личной гигиеной даже на войне – и спустился вниз. Позавтракав в полном одиночестве пресной кашей и повздыхав о редко достающемся теперь шоколаде, он распрямил спину, поднял голову и отправился к офицерскому составу.
Ближе к вечеру прибыла санитарная машина, и Драко вместе с другими ранеными собрался у входа. Один из адъютантов отца сообщил ему, что того срочно вызвали по делам, он передал записку. Там было всего пара строчек:
«Держись, Драко, и не сдавайся. Все будет хорошо, я обещаю. Позаботься о маме. Люблю, отец.»
Уже сидя в душной кабине грузовика, подпрыгивающего на каждой колдобине, и сжимая в руках хрупкий листочек, Драко понял, почему отец не зашел попрощаться и обнять его перед отъездом: он просто боялся выдать свои чувства, не сдержаться, расплакаться при сыне. Для Малфоя это было бы позором.
До санатория, расположенного на бывшем живописном курорте, они добрались практически без приключений. Высокий суровый тип из администрации, услышав его фамилию, сухо сказал:
- Следуйте за мной, мсье Малфой.
Он определил его в обособленный флигель в глубине парка, и посоветовал не разбирать вещи: через несколько часов за ним должны были прийти. Комната была маленькой, тускло освещено и нежилой на вид. Присел на колченогий стул, и привычно достал из кармана упаковку с обезболивающим, но вспомнил слова отца, советовавшего не переборщить с этим.. Он забрался с ногами на узкую койку с тонким комковатым матрасом. От волнения и тупой ноющей боли его подташнивало, а еще кружилась голова и подгибались колени. Он откинулся спиной на стену и задремал.
Перед глазами снова появилось открытое улыбчивое лицо с зелеными глазами за стеклами очков. Поттер. Где он сейчас? Что с ним? Жив ли вообще? Драко не знал ответов на эти вопросы; он мог лишь надеяться на везение Гарри. Интересно, встретятся ли они когда-нибудь? Драко давно не верил в чудеса, наверное, с того момента, когда он узнал, что подарки на Рождество кладут под елку родители, а вовсе не Санта-Клаус. Но сейчас так хотелось поверить, не обращая внимания на факты, на данные, на объективную реальность. Как ребенок, что везет грузовик с песком на веревочке, но видит себя шофером сорокатонной фуры. В голове зароились соблазнительные картинки: вот война закончилась, он прогуливается по Оксфорд-стрит, и внезапно замечет идущего ему навстречу Поттера. Вот Гарри говорит ему, как скучал, как пытался его разыскать, как верил в их встречу. Вот он сидит на диване в своей спальне, а Гарри разлегся на пушистом ковре, с бокалом бренди, и они болтают о всякой ерунде, как когда-то с Блейзом. Вот они целуются, лежа на шелковом темно-зеленом покрывале, он медленно расстегивает на Гарри рубашку, целуя и лаская языком каждый миллиметр кожи, покусывает соски, и спускается ниже, к брюкам, а Гарри хрипло стонет, откинув голову. Образы становились все ярче и объемнее, Драко просунул руку под ремень, и начал ласкать себя. Его дыхание становилось все громче и чаще, и он кончил одновременно с воображаемым Гарри.
В дверь постучали, когда Драко доедал свой сухой паек. В комнату вошли трое: давешний знакомый из администрации, амбал-рядовой и какой-то малоприметный серенький человечек в штатском. Доктор (так про себя окрестил сурового француза Драко) все так же сухо сказал:
- Мсье Малфой, пора. Будьте добры, возьмите ваши вещи.
Драко обернулся, чтоб поднять свой вещмешок, и в ту же секунду почувствовал сильный удар по голове. Перед глазами потемнело, и электрической искрой пронеслась в голове последняя мысль: «Вот почему флигель…»
Он пришел в себя на заднем сидении тряского Фольксвагена и слабо застонал. Голова болела так, словно внутри черепа проворачивали шипастую огненную булаву.
- Очнулись, Драко? – с переднего пассажирского сидения раздался неприятный голос того самого серенького типа. – Вы же разрешите называть вас так? Ах, да, мы не успели познакомиться. Разрешите исправить это досадное упущение – меня зовут, ну, скажем, Джейсон. Мое настоящее имя вам ведь ни к чему, не так ли? Итак, у вас есть какие-то вопросы?
У Драко было ощущение, что вместо языка у него – шерстяной носок, который не собирается ему повиноваться. Он попытался что-то сказать, но из горла вырвались лишь слабые звуки, больше похожие на мычание. Джейсон протяну ему фляжку с водой:
- Выпейте, не бойтесь: там проста вода и ни грамма стрихнина.
Драко умом понимал, что им сейчас легче всего убить его, такого ослабевшего и беззащитного. Еще он точно помнил одно из главных «военных» правил отца: никогда и ни при каких обстоятельствах не принимать ничего из рук потенциальных врагов. Драко хотел уже оттолкнуть бледную руку с фляжкой, но ему казалось, еще минута – и он просто умрет от обезвоживания, и потом, интуиция вопила, что здесь все чисто. Наконец, он сжал в кулаке горлышко и сделал пару глотков, пролив большую часть на грудь. Обычная вода показалась ему в сотню раз вкуснее коллекционного красного вина из отцовского погребка.
Джейсон с интересом наблюдал за ним:
- Вы либо очень глупы, либо очень умны, Драко. В воде мог быть растворен один из полусотни известных мне ядов, что отправляют людей на тот свет быстро и без хлопот, а главное – не оставляют никаких следов, но вам повезло. Это была действительно обычная вода. В мои планы не входит вас убивать.
Драко смог, наконец, заставить язык поворачиваться, и прохрипел:
- А что входит? Пытать? У меня низкий болевой порог, я их просто не выдержу. Да и потом, я ничего не знаю.
Джейсон расхохотался:
- Драко, Драко, успокойтесь, мы не собираемся вас пытать, более того, я лично хочу извиниться за себя и за мистера Бэккера – он кивнул на водителя, судя по фигуре – того самого амбала – за причиненные вам неудобства. Поверьте, мне правда жаль, что так вышло. Но вы бы не стали принимать снотворное, не так ли? А нам необходима была правдоподобность. Еще раз извините, Драко, но ваш отец разрешил использовать любые средства, лишь бы вывезти вас отсюда живым. Другого выхода просто не было.
Драко вздрогнул:
- Отец? Как он, где он?
- Понятия не имею, - развел руками Джейсон, - но очень надеюсь, что все в порядке. Видите ли, мы с Люциусом старые приятели.
Драко еле сдержал язвительное замечания о том, что «старые приятели» для Люциуса означало лишь одно: Джейсон исполнял кое-какие его поручения, а отец хорошо ему за это платил.
«Интересно, во сколько ему обошлась эта операция», - мелькнула в голове непрошеная мысль. Он спросил:
- Куда мы, в таком случае, направляемся, и когда там будем?
-Бог мой, Драко, - Джейсон удивленно обернулся. – Вы что, не знаете, в чем состоит план? Мне нужно отвезти вас в определенный портовой городишко – название вам ни к чему – и посадить на судно, идущее в Америку. Оно будет в порту около полудня. Я вам, не буду скрывать, очень завидую: нам с мистером Бэккером придется остаться здесь. Иногда деньги человеку дороже собственной шкуры.
Драко с горечью подумал, что многое бы сейчас отдал, лишь бы отец был с ним. Он попытался устроиться покомфортней на неудобном сидении, но вскоре оставил попытку. Джейсон молчал, а заговаривать с ним самому не хотелось. В итоге Драко прикрыл глаза и попытался заснуть, надеясь хоть во сне снова увидеть Поттера.


Глава 4

- Приехали, Драко, просыпайтесь, - настырный голос Джейсона выдернул из сладкой полудремы. Драко пошевелил головой, разминая затекшую шею, и с трудом вылез из автомобиля. Они остановились на старом причале с прогнившими досками, жирными сонными чайками и специфическим въевшимся уже запахом рыбы. Светало. Где-то на востоке загорались первые лучи солнца, и Драко, глядя на то, как ярко-оранжевое сияние поднимается над горизонтом, загадал, чтоб новый день был счастливым.
- Стоять! Руки вверх, ни шагу дальше! – услышав резкий сухой голос, столь не похожий на слащавые интонации Джейсона, Драко удивленно обернулся, и увидел двух солдат в английской форме, стоявших довольно далеко от него: лиц он не различал. Джейсон направил на них свой парабеллум, а Бэккер – карабин.
- Это мы вам советуем бросить оружие на землю и положить руки на капот машины. И не вздумайте бежать: стреляем без предупреждения, - англичанин говорил спокойно и бесстрашно, словно действительно верил, что правда – за ними, и добро в любом случае победит зло. Бэккер, видимо, так не считал, потому что, быстро прицелившись, выстрелил. Говоривший солдат нелепо взмахнул руками, и начал оседать, но все же успел выстрелить сам. Бэккер грузно упал, не издав не звука; пуля попала точно в сердце. Драко, наконец, вышел из какого-то гипнотического состояния, и, пригнувшись, метнулся к стоящим неподалеку огромным пустым бочкам.
Спрятавшись за ними, он достал парабеллум, но целиться левой рукой было неудобно. Раздалось еще несколько выстрелов, рычание мотора, и гул удаляющегося автомобиля. Драко понял, что Джейсону удалось бежать; о своем подопечном, он, естественно, и не собирался думать. Наверняка на его счету в каком-то из швейцарских или шведских банков лежит определенная сумма за выполненную работу, так зачем интересоваться дальнейшим развитием событий? Одним мальчишкой больше, одним – меньше: в рамках Вселенной невелика потеря. Драко понял, что сейчас он может полагаться только на себя.
Первым делом надо выяснить, что случилось со вторым солдатом. Убил ли его Джейсон, или только ранен, а может, у него вообще никаких повреждений, и сейчас он уже подкрадывается к нему с тыла. Драко слишком ярко представил себе это, и, вздрогнув, обернулся. За его спиной зиял широкий вход в какое-то пустое подсобное помещение: его, скорее всего, использовали для хранения лодок и рыболовных снастей. Драко решил, что там спрятаться будет безопаснее, и очень осторожно, стараясь соблюдать полную тишину, пополз внутрь. Там он спрятался в углу, за несколькими моторками, сваленными одна на другую. Он сидел в своем убежище уже минут пять или десять, как раздался тихий, почти неслышный шорох. Драко перехватил удобнее парабеллум, и мысленно приготовился к самому худшему варианту развития событий.
Пару минут ничего не происходило, шороха тоже не было слышно, и Драко уже было решил, что ему просто показалось, как вдруг прямо перед ним выскользнул солдат, и направил на него свой револьвер.
- Поттер! – неверяще выдохнул Драко, и как-то по-детски протянул руку, чтоб прикоснуться к руке стоящего напротив человека, и убедиться, что он здесь, живой, настоящий, в плоти и крови, и даже не раненый.
- Драко, ты… это ты? – Гарри рассеянно поморгал ресницами за стеклами очков, и прищурился.
- Поттер, а ты еще веришь в сказки о призраках? Или решил, что ты умер и находишься в раю, а я – твой личный ангел? – когда Драко нервничал, он всегда начинал язвить; это давало ему возможность выиграть хоть немного времени, что обдумать, что же делать дальше, а заодно, можно было деморализовать противника. – Так вот, вынужден тебя разочаровать: характер у меня далеко не ангельский, и находимся мы не на небесах, а на земле, где скорее уж ад, причем такой, что дьяволу и не снился.
- Ну и пусть ад, ну и черт с ним, да? Разберемся как-то, подумаешь, ерунда какая, я теперь, знаешь, ни Бога, ни черта не боюсь, - Поттер как-то неуклюже упал на колени, и хватил Драко в охапку, обнимая, прижимая к себе, и бормоча какую-то успокаивающую чушь. Они сидели вдвоем на холодном сыром бетоне, прижимаясь к острым железкам, и думали, что кому к дьяволу нужна эта война, если счастье – вот оно, совсем рядом. Вдыхать запах волос, чувствовать прикосновения кожи. Плевать, что форма вся в пятнах от грязи и крови, что все лицо и руки в ссадинах и царапинах, что все вокруг провонялось рыбой и до смерти хочется принять душ. Пока они были рядом, все бытовые проблемы отходили на задний план, и казались незначительными и легко решающими. Им ведь было всего по семнадцать лет.
Драко отстранился и посмотрел на Гарри:
- Как ты здесь оказался? Я должен опасаться своего расстрела с минуты на минуту, или какое-то время у меня еще есть?
- Все хорошо, не беспокойся, мы здесь одни, все в порядке, - Гарри нащупал узкую ладонь, не отрывая взгляда от пронзительно-серых глаз, и ободряюще сжал ее. – Главное, что ты жив. Ты не ранен?
- Мы познакомились, кажется, после того, как ты сделал мне перевязку. Я не отрицаю, в Германии есть гениальные хирурги, но даже они не в состоянии залечить пулевое ранение за пару дней.
Гарри улыбнулся:
- Ну, ты ведь меня понял? Не будь такой язвой, - потом он внезапно помрачнел, словно вспомнив о чем-то очень неприятном, и хрипло прошептал:
- Они Эндрю убили. Его недавно призвали, он ведь только женился. У него такая молодая хорошенькая жена, он мне фото показывал. Она беременна, представляешь… Энди так мечтал о дочке, он все время о ней говорил. Думал назвать ее Мелани, в честь своей матери. Как же они без него будут?
Гарри тяжело привалился лбом к стене, и его плечи дернулись. Драко опустился рядом с ним, и прижался сзади, обняв за плечи. Спустя какое-то время Гарри повернулся, и попытался улыбнуться сквозь слезы:
- Все в порядке, серьезно. Я все понимаю, это ведь война.
- Он… он был твоим близким другом? - слова почему-то застревали комком у Драко в горле.
- Нет, мы едва были знакомы, я сюда только вчера ночью приехал. Просто он был таким счастливым, все говорил, как хорошо будет, когда война закончится, и они с женой будут жить вдвоем у себя в Суссексе, в маленьком домике с садом, и там обязательно будет цветник, потому что жена любит розы, и огромный рыжий вислоухий пес, и куча детишек, играющих в прятки. Он это так ясно представлял… а теперь это не будет. Ничего не будет: ни дома, ни сада, ни пса… Я ненавижу войну, Драко!
- Я тоже ненавижу войну. Она забрала у меня самого близкого человека, и, мне кажется, я просто не переживу, если она заберет кого-нибудь еще.
Они помолчали немного, а потом Гарри вдруг горячо зашептал:
- Не вздумай, слышишь, не вздумай рисковать собой. Ты должен жить, понимаешь? Обязательно жить, потому что война не вечна, она когда-нибудь закончиться, и все будет хорошо, обязательно хорошо. Ты просто живи!
- Я свою войну закончил. А ты… ты здесь остаешься, - Драко уткнулся лбом Гарри в плечо.
- Ты за меня не волнуйся. У меня все будет в порядке, честно. Пока ты жив, со мной все будет хорошо, я это точно знаю, - Гарри как-то светло улыбнулся, - У тебя есть семья, а я ведь на войну пошел потому, что мне не было ради кого жить. И ради кого умирать – тоже. А теперь есть.
- Поклянись мне, что выживешь, ради себя, ради меня, ради нас. Поклянись! – Драко посмотрел прямо в зеленые глаза, словно пытаясь мысленно передать всю ту гамму чувств, что охватывали его.
- Драко, я клянусь, что выживу ради тебя, и когда война закончиться, мы обязательно встретимся, и все будет хорошо. Веришь?
Драко кивнул:
- Да, я тебе верю. А теперь идем. Надо похоронить Эндрю.
Гарри посмотрел на него странным взглядом, а потом поцеловал, легко, одним прикосновением, и, быстро отвернувшись, направился к выходу.
* * *
Земля здесь была очень мягкая, и часам к семи утра они закончили, засыпав могилу, и поставили на ней грубо сколоченный крест. Гарри хотел выстрелить в небо, но Драко не дал: они и так слишком рисковали, неизвестно, было, действительно ли этот порт заброшен, и когда здесь появиться нужное ему грузовое судно. В итоге они просто помолчали минуту, отдав честь, а потом, не сговариваясь, пошли все к тому же помещению, нашли там сухой угол, и, опустившись на пол, приникли друг другу жадным, яростным, сносившим крышу поцелуем.
Наверняка нашлись бы какие-то ханжи, которые с пеной у рта начали доказывать, как это мерзко предавать греху сразу после похорон. Но шла война, их могли убить в любую секунду, через пару часов они должны были расстаться навсегда, и на фальшивые страдания просто не было времени. Когда-то потом, лет через двадцать, после бутылки виски, они вспомнят этот день, и много других дней, и своих потерянных товарищей. Быть может, тогда они заплачут: глухо, без слез, по-мужски, но сейчас у них оставались какие-то несколько часов, и они хотели посвятить их жизни, юной и жадной.
Гарри стащил с себя гимнастерку и бросил на пол. Драко, не отвлекаясь на вопросы, сделал то же самое. Это было их первое и единственное ложе любви: грубая ткань на ледяном полу, на каких-то рыбацких сетях. Гарри лег на бок, и осторожно привлек к себе Драко. Он поцеловал его шею, ключицы, потом опрокинул на спину, и стал медленно и осторожно, словно по минному, полю, двигаться вниз. Когда он дошел до пупка, его дыхание сбилось, и он затормозил, но легкая ладонь опустилась на его голову, зарываясь в волосы, и он, больше не раздумывая, расстегнул штаны и спустил их ниже. Драко внезапно высвободился из его рук, испытующе посмотрел на него, и негромко спросил:
- Ты уверен… что хочешь?
Гарри глянул него совершенно шальными глазами, и горячо поцеловал:
- Хочу, конечно, хочу, к черту размышления.
Тогда Драко перехватил инициативу в свои руки, стащил с Гарри штаны и тяжелые армейские ботинки, а потом разделся сам, и прильнул к Гарри, обхватив его за шею, лаская и целуя. Он засасывал кожу на груди, вокруг сосков, его поцелуи были горячими, влажными, и настойчивыми. Гарри хрипло застонал, и Драко, возбуждаясь еще больше, спустился ниже, и, прежде чем приникнуть к возбужденному члену, прошептал:
- Я впервые, ну… так что говори, если что-то не так.
Гарри попытался кивнуть и ответить что-то, но когда губы Драко сомкнулись на головке, все слова вылетели из его головы, и остались только чувства и хриплые, неясные стоны.
Язык скользил, даря наслаждения, неожиданно сильные руки сжимали ягодицы, и Гарри хотелось еще, и больше. Он подтянулся на руках, сел, и когда Драко вопросительно взглянул на него, сказал, прерывисто, но уверенно:
- Возьми меня. Прямо сейчас. Я уверен, я хочу.
- В первый раз может быть немного больно, и потом… у меня у самого это первый раз, я не уверен, что смогу сделать все правильно…
- Мне плевать, правильно или нет, главное, что это будешь ты. Я хочу. Давай, - Гарри решительно кивнул.
Драко перевернул его на живот, поцеловал в поясницу, и начал осторожно подготавливать. Он знал теорию от Блейза: девственником тот не был, испытав довольно много в жизни. Но до практики они не успели дойти, потому что в колледже и просто встречаться было тяжело, а если б их кто застал в постели… Огромный скандал и изгнание с позором были обеспечены. Они откладывали свой первый совместный раз до каникул, но Блейза забрали в армию раньше.
- Все в порядке? Не больно? – прошептал Драко, склонившись к Гарри.
- Немного непривычно, но все в порядке, серьезно. Я уже готов, давай, я хочу почувствовать тебя.
Драко смазал член слюной, и осторожно вошел в него, стараясь причинить как можно меньше боли. Он опустил руку на член Гарри, лаская его и стараясь двигаться медленно и ритмично, но Гарри внезапно застонал от наслаждения, и Драко, плюнув на осторожность, начал двигаться быстро и резко, теряя голову от наслаждения и безграничного счастья. Они не продержались долго, кончив практически одновременно. Гарри прижал Драко к себе, поцеловал куда-то в шею, и шепнул, не сомневаясь ни секунды:
- Я люблю тебя.

@темы: ГП/ДМ, Драко Малфой, гарридрака, слеш, фанфикшн, AU, Гарри Потер

---

Магазинная история (фанфикшн)

Автор: Крошка Капризуля Хоч
Название: Магазинная история
Рейтинг: PG
Тип: слеш
Жанр: романс
Размер: драббл
Пейринг: ДМ/БУ

На слова: Спицы, карты, хвост


Билл Уизли слишком странно выглядел в крохотном помещении, среди кружев, мулине, тесемок, бархатных отрезов, лент, пряжек, иголок, спиц, наперстков и прочей, столь милой женскому сердцу чепухи. Его лицо в шрамах, вызывающе-рыжий конский хвост и клык в ухе слишком резко контрастировали с шелковым платьем продавщицы и ее тщательно завитыми светлыми локонами. У Драко уже вертелась на языке парочка язвительных фраз, но проклятый Уизли опередил его:

-Что, Малфой, решил заработать деньжат рукоделием?

Проклятье! Это должна была быть его фраза. Ну, ничего, и не таких обламывали. Взгляд попрезрительней, равнодушный тон:

- Не хочу тебя огорчать, Уизли, но у тебя это не выйдет. Малфои талантливы во всем, а у вашей рыжей семейки единственное что получается, да и то, не слишком качественно, так это дети.

- Сожалею, Малфой, но твоим родителям даже тебя сделать толком не удалось, - Уизли небрежно бросил на прилавок пару галеонов, широким жестом отказался от сдачи, сунул в карман крохотный фирменный пакетик и шагнул к выходу, задев Драко плечом.

Драко и бровью не повел, когда Билл вышел, раздраженно хлопнув дверью. Холодно улыбнувшись продавщице, он попросил заказать по каталогу голландские кружева для пеленок своему будущему ребенку. Драко всегда мечтал о сыне, и теперь, когда Астория ждала ребенка, он был настроен баловать малыша во всем. Драко не доверял покупку приданного даже матери, и лично отправлял заказы и ходил по магазинам в поисках всего самого лучшего, красивого и дорогого.

Через пару дней он снова наткнулся на Билла, на этот раз в книжном магазине, в отделе географии. В детстве он с родителями часто путешествовал, и прекрасно знал всю континентальную Европу, но вот Скандинавия, Азия, Америка оставались для него белыми пятнами. Драко хотел восполнить пробелы, надо было только дождаться, по Скорпиус подрастет, и будет путешествовать вместе с ним. Астория в их тесную компанию никак не вписывалась.

Билл стоял у стеллажа в углу, и пролистывал атлас Африки. Заметив Малфоя, он подмигнул ему, как старому знакомому, и ухмыльнулся:

- Привет, Малфой. Ты когда-нибудь был в Ботсване?

Драко качнул головой, пытаясь понять, что этот чокнутый Уизли от него хочет, а Билл, не долго думая, подошел к нему поближе, приобнял за плечи, как близкого друга, и негромко сказал:

- И я не был. Поехали вдвоем, а? Там солнце и слоны. Я слонов никогда не видел. И павлины.

- А еще там алмазы. Или алмазов ты тоже не видел, Уизли? Только вот тех зелий, что ты употребляешь, там может и не быть, - Драко сбросил с плеча теплую и тяжелую руку, показавшуюся такой уютной, и поспешил к выходу. На улице шел дождь, было мокро, сыро, противно, а где-то там, далеко-далеко в Ботсване, по улицам прогуливались слоны с павлинами, а на сочных и спелых тропических фруктах бриллиантами сверкали капельки. Драко вдруг подумал, что никогда ничего не делал спонтанно. Он спустился с крыльца прямо под холодные струи, не защитив себя водоотталкивающим заклятием, и пошел вперед, не разбирая дороги. Какое-то странное тепло в душе составляло сильный контраст с пронизывающим до костей холодом вокруг.

А потом Драко заболел. Обычно для быстрого выздоровления ему хватало парочки зелий и одного дня в тепле и покое, но на этот раз простуда затянулась. А может, он просто не хотел выздоравливать. Драко словно вернулся в детство, он потребовал, чтоб эльфы перенесли его вещи в старую детскую спальню. Там он лежал целыми днями на кровати, капризничал, как ребенок, отказывался пить горькие зелья, которыми его пичкали родители и вызванные колдомедики, и требовал, чтоб ему почитали что-то вслух.

Он пересчитывал завитки лепнины на потолке, когда в окно постучала чья-то сова. Не хотелось вылезать из-под обманчивого уютного тепла одеяла, но Драко, поеживаясь, все же встал и открыл окно. Птица ворвалась в комнату вместе с холодным воздухом и оранжево-красным кленовым листочком. В записке было всего пару строчек:

"Малфой, ты ведь интересуешься библиографическими редкостями? У меня есть сборник рецептов 1547 г. Жду тебя у "Сладкого королевства" завтра в 10:00. Б. У."

Драко засунул листочек в карман и пижамы, и, зажмурившись, глотнул порцию омерзительного на вкус антипростудного зелья. Ему почему-то расхотелось болеть.

На следующее утро закончился дождь. Солнце сияло и отблескивало медью на рыжей макушке, которую Драко увидел еще издалека. Он подошел к Биллу, кивнул слегка небрежно, и пожал руку. Ему казалось, что пока они стоят вот так вот рядом, в опасной близости друг к другу, почти соприкасаясь плечами, солнце будет продолжать светить. Впрочем, если пойдет дождь, всегда можно уехать в Ботсвану.

Там не бывает зимы.

@темы: драко малфой, билл уизли, слеш, Другие пейринги, романс